Джонатан Свифт - Путешествия в некоторые отдаленные страны Лемюэля Гулливера сначала хирурга, а потом капитана нескольких кораблей

• Название: Путешествия в некоторые отдаленные страны Лемюэля Гулливера сначала хирурга, а потом капитана нескольких кораблей
• Автор: Джонатан Свифт
• Издательство: Детская литература
• Жанр: Классическая проза
• Год: 1955

Роман английского писателя Д. Свифта «Приключения Лемюэля Гулливера» — гневная сатира на государственное устройство, общественные порядки и нравы Англии XVIII века. В нем автор обличает паразитизм и лицемерие господствующих классов, жестокость, своеволие и эгоизм богачей. Приключенческая фабула романа с использованием мотивов и образов народных сказок сделали его настолько интересным, что он стал одной из самых любимых и распространенных книг.

Перевод и редакция Б. М. ЭНГЕЛЬГАРДТА

Послесловие и комментарии Е. П. БРАНДИСА

Иллюстрации ЖАНА ГРАНВИЛЯ

Оформление С. М. ПОЖАРСКОГО

---

Я уже отчаивался в спасении и готовился дорого продать свою жизнь, как вдруг заметил, что среди моих врагов возникла какая-то паника. Еще минута — и они обратились в поспешное бегство. Выждав немного, я рискнул оставить дерево и продолжать путь. Я решительно недоумевал, что могло вызвать среди них такой испуг. Взглянув налево, я увидел спокойно двигавшегося по полю коня. Очевидно, этот конь и был причиной бегства моих преследователей, заметивших его раньше, чем я. Приблизившись ко мне, конь слегка вздрогнул, но скоро оправился и стал смотреть мне прямо в лицо с выражением крайнего удивления. Он смотрел на мои руки и ноги и несколько раз обошел вокруг меня. Я хотел было идти дальше, но конь загородил мне дорогу, продолжая кротко смотреть на меня и не выражая ни малейшего намерения как-нибудь обидеть меня. Так мы стояли некоторое время, глядя друг на друга.

Наконец я набрался смелости и протянул руку к шее коня, желая его погладить. Но животное отнеслось к моей ласке с презрением, замотало головой, нахмурило брови и, тихонько подняв правую переднюю ногу, отстранило мою руку. Затем конь заржал так выразительно, что я готов был подумать: уж не разговаривает ли он на своем языке.

Вскоре к нам подошел еще один конь. Оба коня обменялись самыми церемонными приветствиями. Они легонько постукались друг с другом правыми передними копытами и стали поочередно ржать, изменяя звуки на разные лады, так что они казались почти членораздельными. Затем они отошли от меня на несколько шагов и принялись прогуливаться рядышком подобно людям, решающим важный вопрос. При этом они посматривали на меня, словно наблюдая, чтобы я не убежал. Глядя на поведение этих неразумных животных, я невольно подумал, что если простые четвероногие таковы в этой стране, то каковы же двуногие ее обитатели. Они, наверно, самый мудрейший народ на земле. Эта мысль чрезвычайно подбодрила меня, и я решил продолжать путь, пока не достигну какого-нибудь жилья или не встречу кого-нибудь из туземцев. Но первый конь, серый в яблоках, заметив, что я ухожу, так выразительно заржал мне вслед, что мне показалось, будто я понимаю, чего он хочет. Я тотчас повернул назад и подошел к нему в ожидании дальнейших приказаний. Должен признаться, что я начал уже немного побаиваться за исход этого приключения, хотя всячески старался скрыть свой страх. Читатель легко может себе представить, что положение мое было не из приятных.

Обе лошади подошли ко мне и с большим вниманием начали рассматривать мое лицо и руки. Серый конь потер со всех сторон мою шляпу правым копытом передней ноги, отчего она так помялась, что мне пришлось снять ее. Расправив шляпу, я снова надел ее. Мои движения, повидимому, сильно поразили серого коня и его товарища (караковой масти). Последний прикоснулся к полам моего кафтана, и то обстоятельство, что они болтались свободно, снова привело обоих в большое изумление. Караковый конь погладил меня по правой руке, повидимому удивляясь ее мягкости и цвету. Он так крепко сжал ее между копытом и бабкой, что я закричал от боли. Конь тотчас выпустил мою руку, и после этого оба стали прикасаться ко мне с большой осторожностью. Мои башмаки и чулки повергли их в полное недоумение. Они долго осматривали и ощупывали их, выражая ржаньем и жестами свое крайнее изумление. Вообще все поведение этих животных отличалось такой последовательностью и рассудительностью, что в конце концов у меня возникла мысль: уж не волшебники ли это, которым по каким-то причинам понадобилось превратиться на время в лошадей. Встретив по дороге чужестранца, они решили позабавиться над ним и напугать его. Впрочем, они, быть может, были действительно поражены видом человека, по своей одежде, чертам лица и телосложению очень не похожего на людей, живущих в этой отдаленной стране. Придя к такому заключению, я отважился обратиться к ним со следующей речью: «Джентльмены, если вы действительно колдуны, как я имею основания полагать, то вы понимаете все языки. Поэтому я осмеливаюсь доложить вашей милости, что я — бедный англичанин. Злая судьба забросила меня на берег вашей страны. Я прошу разрешения сесть верхом на одного из вас, как на настоящую лошадь, и доехать до какого-нибудь хутора или деревни, где бы я мог отдохнуть и найти приют. В благодарность за эту услугу я подарю вам вот этот ножик или этот браслет». Тут я вынул обе вещицы из кармана.

Пока я говорил, оба коня стояли молча, с таким видом, словно они с большим вниманием слушали мою речь. Когда я кончил, они несколько раз заржали, обращаясь друг к другу, словно ведя между собой серьезный разговор. Тут для меня стало ясно, что их язык отлично выражает чувства и что он, пожалуй, даже легче китайского поддается разложению на слова и отдельные звуки.

Я отчетливо расслышал слово еху, которое оба коня повторили несколько раз. Хотя я не мог понять его значения, но все же, пока они были заняты разговором, я постарался усвоить это слово. Как только лошади замолчали, я громко прокричал «еху», «еху», всячески подражая ржанью лошади. Это, повидимому, очень удивило их, и серый конь дважды повторил это слово, как бы желая научить меня правильному его произношению. Я стал повторять за ним возможно точнее и нашел, что с каждым разом делаю заметные успехи, хотя и очень далек от совершенства. После этого караковый конь попробовал научить меня еще одному, гораздо более трудному, слову: гуигнгнм. Произнести это слово оказалось несравненно труднее, чем первое, но после двух или трех попыток мне удалось наконец выговорить его довольно отчетливо. Оба коня были, повидимому, поражены моей смышленостью.

Поговорив еще немного, друзья расстались, постукавшись копытами, как и при встрече. Затем серый конь сделал мне знак идти впереди. Я счел благоразумным подчиниться его приглашению, пока не найду лучшего руководителя. Когда я замедлял шаги, конь начинал ржать: «ггуун, ггуун». Догадавшись, что означает это ржанье, я постарался по мере сил объяснить ему, что устал и не могу идти скорее. Тогда конь остановился, чтобы дать мне возможность отдохнуть.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Гуигнгнм приводит автора к своему жилищу. Описание этою жилища. Прием, оказанный автору. Пища гуигнгнмов. Автор недоумевает, чем он будет питаться в этой стране. Выход из затруднительного положения. Чем питался автор в этой стране.

Сделав около трех миль, мы подошли к длинному низкому строению. Стены его были сделаны из кольев, вбитых в землю и переплетенных прутьями, а крыша из соломы. При виде этого жилья я вздохнул свободнее и вынул из кармана несколько безделушек. Я надеялся, что благодаря этим безделушкам хозяева дома окажут мне более радушный прием. Конь знаком пригласил меня войти первым, и я очутился в просторной комнате с гладким глиняным полом; по одной стене тянулись ясли с решетками для сена. Там были трое лошаков и две кобылицы; они не стояли возле яслей и не ели, а сидели по-собачьи, что меня крайне удивило. Но еще более я удивился, когда увидел, что другие лошади заняты домашними работами. Все это окончательно укрепило меня в предположении, что народ, сумевший так выдрессировать неразумных животных, несомненно должен превосходить своей мудростью все другие народы земного шара. Серый конь вошел следом за мной, предотвратив этим возможность дурного приема со стороны других лошадей. Он несколько раз заржал повелительным тоном хозяина, и другие тотчас покорно отозвались.

Кроме этой комнаты, там было еще три, расположенные одна за другой вдоль здания. Они соединялись между собой широкими дверями. Двери были пробиты в стенах одна против другой, так что образовался прямой проход из первой комнаты в последнюю. Мы прошли во вторую комнату. Тут серый конь сделал мне знак подождать, а сам направился в третью. Я остался во второй комнате и приготовил подарки для хозяина и хозяйки дома: два ножа, три браслета с фальшивыми жемчужинами, маленькое зеркальце и ожерелье из бус. Конь заржал три или четыре раза, и я насторожился, надеясь услышать в ответ человеческий голос. Но я услышал такое же ржанье, только звук его был нежнее и тоньше. Я невольно подумал: «Наверно, этот дом принадлежал очень важной особе, если надо проделать столько церемоний, прежде чем допустить меня к хозяину». Но неужели у такой важной особы не было других слуг, кроме лошадей? Это было выше моего понимания. Я испугался: уж не помутился ли мой рассудок от перенесенных лишений и страданий? Сделав над собой усилие, я внимательно осмотрелся кругом: комната, в которой я находился, была убрана так же, как и первая, только с большим изяществом. Я несколько раз протер глаза — передо мной находились все те же предметы. Я стал щипать себе руки и бока, чтобы проснуться, ибо минутами мне казалось, что я вижу все это во сне. Но щипки мне не помогли: я видел все ту же комнату, тот же земляной пол, те же ясли. Тогда я окончательно остановился на мысли, что все это только волшебство и магия. В эту минуту в дверях снова показался серый конь и знаками пригласил меня войти за ним в третью комнату, где я увидел очень красивую кобылу с двумя жеребятами. Они сидели, поджав под себя задние ноги, на недурно сделанных, очень опрятных и чистых соломенных цыновках.