Константин Седых - Отчий край

• Название: Отчий край
• Автор: Константин Седых
• Издательство: Вече
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2006

Роман «Отчий край» Константина Седых тематически продолжает его известный роман «Даурия». В нем изображаются события последних лет Гражданской войны: изгнание белогвардейцев и интервентов из Забайкалья и с Дальнего Востока, воссоединение Дальневосточной республики с Россией, возвращение партизан к мирной жизни, их работа по укреплению советского строя.

Многие герои «Даурии» перешли в роман «Отчий край». Наряду с ними действуют и новые персонажи: большевики Блюхер и Постышев и народный герой Монголии Сухэ-Батор.

---

– Охота же тебе этим делом заниматься! Что толку-то? Не хотел советской власти – терпи теперь китайскую.

– Ничего, может, скоро все переменится. Если будет в Забайкалье не советская власть, а какая-то другая, могу и я оказаться дома. Все дело в том, на кого новая власть опираться будет.

– Вон ты куда загадываешь! Тогда понятно. А только я тебе вот что скажу: какая бы власть ни была – все равно это хомут на нашей шее. От хомута никогда не избавиться. Пусть он будет полегче хоть на самую малость – и то хорошо.

– В этом-то и дело, – рассмеялся Каргин. – Если настанет дома такая пора, когда можно не бояться за свою голову, можно тогда и в хомуте походить. Как-нибудь сдюжим, приспособимся, чтобы холки до крови не натирало…

Однажды от пришедших из Нерчинского Завода контрабандистов Каргин узнал, что там на красные флаги нашиты синие квадратики, а уездный ревком основательно расширен. Заведовать отделом народного образования посадили в нем известного эсера учителя Бродникова, отделом здравоохранения – беспартийного старого доктора Сидоркина. Это были известные в уезде люди. В свое время Кибирев очень рассчитывал на них и даже заручился согласием Бродникова возглавить ту власть, которую собирался установить на территории четвертого военного отдела.

Рассказали об этом контрабандисты не одному Каргину, и новость моментально облетела все беженские землянки. Бежавший из Горного Зерентуя поп немедленно отслужил на радостях молебен, а многие подвыпили и дружно высыпали на поляну у землянок, чтобы отвести душу в разговорах.

К Каргину подошли Епифан Козулин и Егор Большак. Весело настроенный Епифан, забыв поздороваться, сразу же спросил:

– Как, Елисей, доволен новостью? Вывесили, значит, в Заводе красно-синие флаги, народную милицию завели. Если дела и дальше так пойдут, то к весне домой поедем хлеб сеять.

Из чувства какого-то непонятного противоречия Каргин сказал:

– Раненько в колокола ударил! – рассмеялся он. – Дома тебя не ждут и пирогов не пекут.

– Брось ты насмешки строить, – вскипел Епифан, – если уж сам боишься о доме думать, так хоть нас не пугай. Мы ведь дружинами не командовали.

– Вон как ты заговорил! Ну, спасибо. Поезжай домой, поклонись в ноги Улыбиным и Забережному.

Нельзя было больнее задеть Епифана, чем сделал это Каргин. Епифан ненавидел Романа Улыбина.

– Кланяться я им не буду, не бойся! – закричал он. – Я еще сведу с Ромкой счеты.

– Поезжай, своди. Меня это не касается… Орешь, кипятишься, а того не знаешь, что дома всем заправляли и будут заправлять те, кого ты не любишь. Я тебе худого не посоветую. Соваться домой нам рано, надо подождать, – сказал ему Каргин почти то же самое, что слышал от Гордова.

В начале февраля приехал в бакалейки Лавруха Кислицын, главный мунгаловский контрабандист. От него Каргин узнал, что вернулись домой все пожилые партизаны во главе с Семеном Забережным. Они вселились в дома бежавших за границу. Разрешение на это дал им уездный ревком. Теперь Семен выбран председателем и все дела вершит с помощью партизан и бедноты. Все сначала обсуждает с ними на тайных сходках и только потом выносит на обсуждение общего собрания граждан. Ведет себя со всеми строго.

– Принес его недавно черт ко мне, – пожаловался Лавруха. – Показывай, говорит, где твой магазин. Я ему отвечаю: нет у меня никаких магазинов и не было. Брось, говорит, не заливай. Ты у нас теперь один и за Чепалова торгуешь и за потребиловку. Об этом даже малые ребятишки знают. Напер на меня так, что оборони бог. Если, говорит, не бросишь свою контрабанду, на себя тогда пеняй. Изловлю, говорит, и под суд отдам. Придется, видно, мне или отказываться от торговлишки или уезжать к чертям из Мунгаловского…

– Не слыхал ты, что партизаны про нашего брата толкуют?

– Как не слыхал? Слыхал. Большой разговор у них Про вас был, когда разбирали, чьи дома конфисковать, чьи не трогать.

– Как же ты узнал, если сходка у них секретной была?

– Чтобы я да не узнал! Я, брат, все знаю. Кто чихнул, кто закашлялся – мне все известно. Дружу я с Никулой Лопатиным, а он у них в почете, как бедняк, на все сходки его приглашают. Он мне за милую душу все выкладывает, стоит только похвалить его. Я даже знаю, кто хотел у твоего брата половину дома отобрать, а кто не согласился. Не согласился Семен. Ты это на всякий случай намотай на ус. К Епифановой бабе вселил в дом на время вдову Ермошиху, а к Митьке не стал.

– Ты не знаешь, что у него за стычка была с начальником уездной милиции?

– Врать не хочу – не знаю. А ты откуда об этом узнал?

– Да приезжал сюда из Завода за спиртом один знакомый Он в милиции истопником служит, а при царе был писарем полицейской управы. Ты его не знаешь – отговорился Каргин, не желая назвать фамилию знакомца. – Он мне рассказал, что столкнулся Семен с Челпановым из-за фельдшера Антипина. Семена потом за это в одной газете прохватили.

– Гляди ты, какое дело! – воскликнул Лавруха. – Плохо, что я газет не читаю. Посмеялся бы я над Семеном.

– А ты возьми, да и выпиши из Читы вот такие две газеты – «Забайкальскую новь» и «Дальневосточный путь». Я тебе и денег дам. Ты их читай, да только потом не рви, а привози сюда к нам. Мы тебя за это все благодарить будем.

Лавруха подумал и согласился. Ссориться с беженцами не стоило. Лучше было дружить с ними.

Когда Лавруха вернулся домой, Семен вызвал его к себе и спросил:

– Ты, кажется, опять за границу ездил? Неймется тебе. Смотри – докатаешься до тюрьмы. Начальник милиции Челпанов таким спуску не дает.

Запираться Лавруха не стал.

– Ездил, паря, ездил, – сразу сознался он. – Надо было китайцам старые долги отдать и себе кое-что к праздникам купить. Только это в последний раз. А Челпановым ты меня не пугай. И с ним, как с прежними начальниками, поладить можно…

– Ты что, пробовал его уже прощупать? – насторожился Семен.

– Пока нет. А прижмет, так я к нему пути найду.

Похоже было, что Лавруха не хвастался. Он или просто не вытерпел и проговорился, или сознательно дал понять Семену, что Челпанова он не боится. Расспрашивать сейчас Лавруху об этом не стоило. Он все равно ничего не скажет, а только насторожится и замкнется. Не упомянув больше про Челпанова, Семен осторожно спросил:

– Значит, на продажу ничего не привез?

– Нет, нет, что ты! Вот новость одну для тебя привез. Я там Елисея Каргина видел. Он мне рассказал, что тебя будто недавно в газете продернули.

– Как же он дознался об этом?

– Да ведь народу туда много ездит. На границе ни одного таможенника нет. Свободно за товарами катаются. Вот и рассказал ему один мужик из Завода.

– Как себя Каргин чувствует? Домой не собирается?

– Все на житуху жаловался. Туговато и ему и многим там приходится. А вот насчет возвращения не заикаются. Побаиваются вас.

О своем разговоре с Лаврухой Семен рассказал при встрече Димову. Затем спросил, почему не ведется борьба с контрабандистами.

– Пока мы с этим злом вынуждены мириться, – ответил Димов. – Очень плохо, что наше золото уходит за границу. Но что поделаешь? Создать надежную охрану своих границ Республика пока не в состоянии. Нет для этого ни сил, ни средств. Обеспечить потребности населения в товарах первой необходимости мы не можем. У нас даже нет керосина, соли и спичек, не говоря уже о мануфактуре. За всяким пустяком люди ходят и ездят на ту сторону. Не убивать же их за это. Конечно, с наиболее злостными контрабандистами надо бороться, надо привлекать их к ответственности за спекуляцию, Только это тоже нелегкое дело. Население их не выдает, зачастую боится. Ведь среди самых отпетых контрабандистов немало бывших партизан. Многие в приграничных станицах занялись этим прибыльным делом, как только вернулись домой. Недавно двух таких голубчиков поймали с большой партией спирта и чая на прииске Курлеинском за триста верст от границы. Препроводили их оттуда к нам, а за них приехал ходатайствовать бывший командир партизанского отряда Толстобоков. Они оказались его родственниками. Пришлось сделать им хорошее внушение и отпустить. С этим гусем шутки плохие, он может со своими молодчиками в Завод нагрянуть и вырезать нас. Об этом он мне очень прозрачно намекнул.

– Вот еще сволочь! Не ожидал я от него таких штучек, – возмутился Семен.

Димов помолчал, похлопал ладонью по лежавшим на столе бумагам и сказал:

– Ты зайди к начальнику нашей госполитохраны товарищу Нагорному. О белых эмигрантах нам нужно знать побольше, чем мы знаем. Посоветуйся с ним насчет этого Лаврухи Кислицына. Может, он будет ему кое-чем полезен.

– Разве Нагорный – начальник нашей госполитохраны? Я думал, он теперь в Чите начальствует. А он, оказывается, здесь. И давно он у нас появился?

– Совсем недавно. Прислали к нам такого человека далеко не случайно. Уезд наш побольше иного государства будет. Потом это не глубинный уезд, а пограничный. Здесь мирную жизнь налаживай, а о границе не забывай.