Николай Лузан - Сталин. Охота на «Медведя»

• Название: Сталин. Охота на «Медведя»
• Автор: Николай Лузан
• Жанр: История
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-9908777-2-6

Новая книга Николая Лузана является продолжением дилогии: «Сталин. От «экса» до «Утки» и «Сталин. Операция «Ринг». Как и предыдущие книги, она основана на богатом фактическом материале и рассказывает о деятельности советских спецслужб и той роли, которую играл в ней Иосиф Сталин.

В основу романа положены малоизвестные события, связанные с подготовкой японской военной разведкой покушения на Сталина, получившего кодовое название «Охота на «Медведя». Оно было сорвано советскими контрразведчиками. Большинство участников покушения – офицеров-белогвардейцев, возглавляемых перебежчиком – бывшим комиссаром госбезопасности 3-го ранга, начальником УНКВД СССР по Хабаровскому краю Г. Люшковым, были уничтожены либо захвачены в плен в результате операции, проводившейся на территории Грузии.

---

– Войдите!

Лейтенант распахнул перед Люшковым дверь. Тот переступил порог и оказался в просторном кабинете. Его обстановка: несколько гравюр с японскими пейзажами, большой, двухтумбовый стол, столешница которого была затянута голубым сукном, подставка с набором цветных карандашей, чернильница и ручка, документ, перевернутый текстом вниз, а также массивный несгораемый сейф с гитаркой на замочной скважине, говорили Люшкову, что он попал либо в японскую контрразведку, либо в разведку. Подтверждение своей догадке он нашел в хозяине кабинета.

Навстречу ему поднялся из кресла высокий, спортивного вида капитан с европейским чертами лица и проницательным взглядом. Цепкая память Люшкова подсказала: перед ним находится один из лучших сотрудников японской разведки в Маньчжурии – Дейсан. Его внешность до мелочей совпадала с фотороботом, составленном по описанию закордонных агентов и хранившемся в картотеке управления НКВД СССР по Хабаровскому краю.

Не скрывая любопытства, Дейсан прошелся по Люшкову внимательным взглядом и на сносном русском языке представился:

– Начальник отделения японской военной миссии в Маньчжурии капитан Дейсан.

В Люшкове сработала армейская струнка. Он невольно подтянулся, одернул гимнастерку и назвал себя:

– Бывший начальник управления НКВД СССР по Хабаровскому краю, комиссар госбезопасности 3-го ранга Люшков.

На лице Дейсана появилась вежливая улыбка. Он пододвинул к нему стул и любезно предложил:

– Присаживайтесь, Генрих Самойлович. Как говорится у вас, русских, – в ногах правды нет, – затем улыбнулся и многозначительно произнес: – Но в наших отношениях, надеюсь, нам ее искать не понадобится.

– Благодарю, – буркнул Люшков, присел на стул и не смог сдержать вздоха облегчения.

Впервые за то время, что он перешел на сторону японцев, его покинуло чувство пленника. Подтверждение тому Люшков находил в подчеркнуто любезном отношении Дейсана и его действиях. Капитан нажал кнопку звонка, спрятанную под крышкой стола, и через мгновение дверь кабинета распахнулась. На пороге возник небольшой, с лунообразным лицом японец. Подобострастный вид и лакейские ухватки выдавали в нем слугу. Его лицо и взгляд говорили сами за себя: «Чего изволите, господа?» Дейсан бросил ему короткую фразу по-японски и затем обратился к Люшкову с вопросом:

– Генрих Самойлович, что будете кушать?

В ответ желудок Люшкова отозвался утробным урчанием. Смутившись, он невнятно пробормотал:

– Если есть, то водки и к ней мяса.

– Советской?

– Да, господин капитан, эта та привычка, от которой я бы не хотел отказываться.

– Ха-ха, – от души рассмеялся Дейсан и отдал распоряжение слуге.

Тот склонился в глубоком поклоне, попятился на выход и скрылся в коридоре. Дейсан пододвинул к Люшкову пепельницу, пачку папирос, а сам выдвинул ящик стола, достал портфель, открыл замки, выложил на стол документы и предложил:

– Генрих Самойлович, я не совсем силен в русском и потому попрошу дать пояснения содержанию предоставленных вами материалов.

– Пожалуйста, я готов, – оживился Люшков и пододвинулся к столу.

Дейсан развернул карту, на которую были нанесены места расположения частей Отдельной Дальневосточной Краснознаменной армии и направления ее контрударов по противнику. Люшков достал из подставки карандаш и принялся давать пояснения. Дейсан запутался в цифрах, названиях, номерах частей и остановил его:

– Достаточно, Генрих Самойлович, дальше по этим вопросам вы поработаете с офицерами из штаба нашей армии.

– Хорошо, – принял его предложение Люшков и, указав на сверток с шифркодами, пояснил: – Господин капитан, эти материалы необходимо срочно передать шифровальщикам.

– Что это?

– Шифркоды.

– О, очень ценный материал! – не мог скрыть удовлетворения Дейсан.

– Нет, господин капитан, самый ценный материал содержится здесь, – Люшков взял со стола алфавитную книгу пофамильного учета внутренней, закордонной агентуры и потряс в воздухе.

– А что в ней?

– Святая святых в любой разведке. Вся агентурная сеть управления НКВД СССР по Хабаровскому краю в Маньчжурии. Нам, извините, большевикам удалось внедрить своих агентов даже в вашу разведку.

– Да вы что?! – изумился Дейсан. – И много?

– Достаточно.

Стук в дверь прервал беседу-допрос.

– Войдите! – разрешил Дейсан.

Дверь приоткрылась, и в кабинет не вошел, а скорее, проскользнул японец-слуга. В его руках был поднос, в воздухе запахло аппетитным запахом свинины, запеченной на углях, и свежеиспеченным хлебом. Дейсан широким жестом пригласил Люшкова отведать изыски японской кухни. Тот, изрядно изголодавшись, причастился рюмкой настоящей русской водки и набросился на свинину. После сытного обеда предатель окончательно воспрянул духом и начал сдавать всех и все подряд: военные планы советского командования, коллег-сослуживцев и самое святое, что может быть в любой спецслужбе: закордонных резидентов и находящихся у них на связи агентов. С особым сладострастием, не жалея самых черных красок, он живо описывал «преступления тирана Сталина» и его ближайшего окружения.

Глава 3

Время приближалось к полуночи. Ночная прохлада опустилась на столицу, но она была не в состоянии остудить жар, исходивший от прокаленных знойным июльским солнцем стен мрачной громады здания НКВД. Несмотря на поздний час, в большинстве окон горел свет. Конвейер по изобличению шпионов, террористов, вредителей и прочего антисоветского элемента не знал остановки. Из-за плотно прикрытых дверей кабинетов прорывались вопли следователей-садистов, глухие удары, стоны и мольба несчастных жертв. В приемной грозного наркома, генерального комиссара государственной безопасности Николая Ивановича Ежова царила непривычная тишина. Сам он находился на месте, но не принимал докладов.

Вжавшись в спинку массивного кресла с удлиненными ножками, чтобы возвышаться над огромным столом и всем своим видом внушать трепет подчиненным, а врагам советской власти – ужас и страх, Ежов остановившимся взглядом смотрел перед собой и ничего не замечал. ЧП, произошедшее в УНКВД по Дальневосточному краю, – измена и бегство к японцам начальника управления, комиссара госбезопасности 3-го ранга Люшкова, стало еще одним ударом, компрометирующим его в глазах Сталина. Внутренняя интуиция и многолетней опыт аппаратной работы подсказывали Ежову: фантастически головокружительной карьере вот-вот наступит конец, а каков он будет, об этом ему не хотелось даже думать. В памяти был свеж пример с предшественником – Ягодой. Недавно тот с расквашенной физиономией ползал у его ног и умолял не бить по почкам, исходившим кровью.

Ежов бросил тоскливый взгляд на место, где валялся Ягода, пробежался по помпезному кабинету и остановился на батарее телефонов. Одного его звонка хватало, чтобы отправить на смерть сотни и обречь на годы заключения тысячи. После предательства Люшкова все могло измениться в одночасье. Достаточно было движения пальца Сталина, чтобы низвергнуть его с политического Олимпа – должности наркома – в ад. Земной ад, находившийся рядом – в камерах внутренней тюрьмы. При одной этой мысли сердце Ежова, как когда-то, в далеком детстве, сжалось в предсмертной тоске.

Тогда он спасся чудом, случайный прохожий вытащил шестилетнего мальчугана из полыньи на Неве. Воспаление легких надолго свалило в постель Колюшку – так ласково Ежовы называли своего первенца. Болезнь сказалась не только на его здоровье, но и на росте. На улице сверстники поддразнивали: от горшка два вершка и того не видно, поэтому в школу ему пришлось пойти в десять лет. В 1905 году он с грехом пополам закончил первый класс начального училища, и на том учеба закончилась. Причина состояла не в отсутствии у него ума, а в материальном положении семьи. Ежовы с трудом сводили концы с концами и вынуждены были отдать сына в подмастерья в слесарно-механическую мастерскую. В ней он не задержался, в нем проснулась тяга к портняжному делу, и сменил профессию. Спустя годы, навыки шитья, приобретенные в юности, пригодились Ежову в должности наркома НКВД СССР. Самые что ни на есть «липовые дела», состряпанные им самим и подручными, шитые белыми нитками, проходили в судах без сучка и задоринки. Все это у него было впереди. А тогда, в бурные предреволюционные для России годы он не был замечен полицией в антигосударственной деятельности. В отличие от ребят с рабочих окраин, подтаскивавших на баррикады оружие пролетариата – булыжники, юный Коля предпочитал затворничество. Книга стала его постоянным спутником и самым близким другом. Он запоем читал все подряд, за что от сверстников получил кличку «Колька-книжник».

Самостоятельная жизнь для него началась рано, в 1907 году. В 12 лет юный Ежов отправился на заработки в Литву. До 1909 года трудился на заводе Тильманса в городе Ковно, затем возвратился в Санкт-Петербург и пять лет проработал на кроватной фабрике Путиловского завода. Возмужавший и подросший – голова уже торчала над столом – Николай Ежов, наконец, был замечен вожаками большевиков и вовлечен в подпольную работу. Несмотря на маленький рост в 151 сантиметр и тихий голос, бдительное око полиции разглядело в нем одного из будущих советских вождей и выслало в провинцию под надзор полиции. Местные столоначальники не стали морочить себе голову и от греха подальше отправили его в армию.