Николай Иванов - Разговор с незнакомкой

• Название: Разговор с незнакомкой
• Автор: Николай Иванов
• Издательство: Современник
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1982

Писатель Николай Иванов известен читателю по книгам «Время мужества» и «Пушкинский возраст», получивших хороший отзыв в прессе.

В настоящий сборник наряду с издававшимися произведениями вошли новые рассказы «Подумать только», «Свет согревающий», «Капитанский табак» и другие, а также повесть «Разговор с незнакомкой», в которой автор ставит и решает проблемы творческие и нравственные.

---

Старик, замедлив шаг, поставил чемодан в сторонку от прохожих. Мальчишка тотчас же оседлал его. Старик долго, будто узнавая, смотрел на влажное после дождя подножье Кремлевской стены и выше — мимо башен и звезд. Потом наклонился к пареньку, присел на корточки рядом, и они стали смотреть вместе. Взор маленького человека был направлен туда, куда показывала темная костлявая рука деда.

— Во-он там наш пулеметик стоял…

Через минуту они уже медленно брели назад и вскоре смешались с людьми, присоединившись к длинной молчаливой очереди, плавно двигавшейся вдоль темных решеток сада, вдоль потемневшей в веках стены.

НА ЛЕНИНСКИХ ГОРАХ

В МГУ экзаменационная страда. Всюду, куда ни бросишь взгляд — абитуриенты. Многие выбегают из дворца науки радостные, сразу же влетают в кабины телефонных автоматов. Трещат телефонные диски.

— Мамочка! Отлично! Все в порядке… — доносится из одного.

— Четыре бала схватил, все пока в норме… — в унисон звучит из другого.

Мимо проходит юноша. Секунду помедлив, он нерешительно входит в кабину. Он не бросает монеты и не набирает номера, но говорит в трубку чуть приглушенно:

— Знаешь, все хорошо… отлично…

ТАМ, ГДЕ ЛОМАЕТСЯ АСФАЛЬТ

Катят наперегонки два первоклассника на велосипедах. Один чуть опережает второго. Отстающий, вдруг резко затормозив, останавливается. Склонившись над асфальтом, что-то рассматривает у своих ног.

— Сережка! Сюда-а-а! — зовет он друга.

Тот нехотя возвращается.

— Смотри, дорога поломатая… — говорит ему первый, показывая на плоские, точно льдинки, куски асфальта.

— Вот здорово! — восклицает Сережка. — Давай возьмем по кусочку дороги…

Они засовывают в карманы по гладкой, отполированной ногами и колесами, плитке асфальта и дальше едут уже вместе, как единомышленники, ровно, не обгоняя друг друга.

В ТРОЛЛЕЙБУСЕ

Бодро мчит троллейбус, высекая из луж на мостовой искрящиеся на солнце брызги. Притормозил у остановки. В переднюю дверь с трудом поднимается полная пожилая женщина. Водитель пытается тронуть.

— Подождите же! Подождите, пожалуйста… — испуганно вскрикивает незадачливая пассажирка.

— Живей, живей! Сколько можно ждать! — доносится из кабины.

— А? Что вы говорите?.. — Троллейбус набирает скорость.

— Что он сказал? — наклонившись к пассажирам, переспросила женщина. — Я плохо слышу…

— Он сказал, вы напрасно волнуетесь, он непременно подождал бы вас, — смущенно ответил ей юноша в очках.

Глаза женщины засветились, и она благодарно закивала в сторону кабины.

ПРОДАЮТ КВАС

«Пятак падает, звеня и подпрыгивая». Многие годы звучит в ушах эта фраза, вычитанная когда-то из школьной грамматики. И вдруг, вот он — реальный, живой пятак, выброшенный из окна второго этажа, ударяется об асфальт и бежит вдоль кромки тротуара. Еще мгновенье — и он уже в кулаке у рыжего мальчишки, и тот уносится с ним в подворотню. А вслед ему несется строгое материнское:

— Не пей большими глотками!

Сегодня впервые торгуют квасом. Чистенькие, помолодевшие за зиму, кочуют по мостовым светлые бочки. Притормаживают на перекрестках и, помедлив, точно сверяя прошлогоднюю прописку, обосновываются понадежней, маня с тротуаров прохожих.

Я стою в очереди за рыжим мальчишкой. Здесь, на солнце, он кажется не рыжего, а какого-то золотистого, подсолнухового цвета. И я вижу, как он жадно, по капельке, не пьет, а вдыхает, точно саму весну, эту душистую, солнечно-коричневую влагу.

РЯДОМ С РЕКЛАМОЙ

Около метро на рекламной доске яркая афиша: «Всесоюзный смотр кроликов». Прохожие идут мимо. Смуглый мальчишка с клеткой в руках останавливается рядом, читает.

— Как жаль, что они не сделали всесоюзный смотр ежиков!.. — через минуту говорит он, грустно вздыхая…

ПРИМЕТЫ ВРЕМЕНИ

В одном из старинных переулков, где-то возле Солянки — будка чистильщика обуви. Его руки, крепкие, жилистые, с узловатыми пальцами, в ритмичном шелесте и перестуке щеток обрабатывают изящную импортную туфлю. На складном брезентовом стуле, широко и довольно улыбаясь московскому солнцу, сидит хозяин туфли — широкоскулый веселый негр.

У БОЛЬШОГО ТЕАТРА

У фасада театра роскошные автобусы туристов, заморские «мерседесы», «форды» и рядом — наш — видавший виды, но весь какой-то опрятный, чистенький зиловский автобус. Возле него молодежь с цветами в руках, слышатся переборы гитары. Но вот часть людей начинает подниматься в автобус. Примерно половина группы заняла места в салоне, другие остались у входа. Нетрудно заметить, как не хочется расставаться этим людям.

— Не забудьте: ровно через год у этих колонн!

— Не забудем! Тайге привет, поклонитесь Байкалу!

— А вы — Памиру!

И вдруг внезапно, резко вырвалась из окон автобуса песня и точно ударилась о людей, оставшихся внизу, на асфальте.

Будем вместе, друзья, пусть, разлукой грозя,
Мчатся стрелки вперед на часах,
Но и в дальних краях, и в преклонных годах
Нам друг друга забыть нельзя…

Песня раздваивалась и вновь сливалась. Пели в автобусе. Пели стоящие внизу. Слова слетали, казалось, не с губ, а шли из сердец поющих. Автобус двинулся медленно. Песня удалялась и в то же время оставалась на месте. Все слабее и глуше доносится увезенная песня. Но сильнее, пронзительнее звенит она у театра и улетает через площадь вслед увезенной. Надолго еще остается в памяти, звучит в ушах незнакомый, но чем-то бесконечно близкий мотив.

ОЧЕРЕДЬ

Она была многоликой, длинной и тянулась вдоль узенькой улицы, занимая почти половину ее. Я подхожу поближе и вижу галерею уставших, с влажными от августовской жары лицами людей. Вот мужчина с фибровым чемоданом. Очередь движется медленно, и он успевает время от времени посидеть, ставя чемодан «на попа». Седенькая интеллигентная старушка в пенсне через равные промежутки времени перекладывает из одной руки в другую тяжелую авоську.

Я прохожу мимо этих людей, и мне кажется, что я когда-то уже все это видел. Что-то подобное, знакомое-знакомое сохранила память. Была такая же жара и длинная очередь, худые изможденные лица людей, авоськи, сумки…

Захожу в начало очереди и вместе с ней поворачиваю за угол. И сразу же в глаза бросается громадное яркое панно-реклама: «Смотрите в нашем кинотеатре цветной широкоформатный фильм «Они сражались за Родину».

В НОВОМ РАЙОНЕ

Мимо длинного, только что заселенного дома идут пенсионеры. Человеку около семидесяти лет. Крупной, грузной собаке-овчарке, наверное, около двадцати. Она тяжеловато переставляет негнущиеся лапы, нелегко дышит. У зеленого гриба-зонтика собака останавливается и долго в упор смотрит на детей, играющих в песке. Она точно вспоминает что-то, и кажется, что слезящиеся глаза ее застыли в какой-то давно-давно родившейся улыбке.

ДИАЛОГ

— Алло, это ты, внучек? Здравствуй.

— Здравствуй, бабуля…

— Как там дела?

— Хорошо.

— Уроки выучил?

— Выучил.

— Молодец… Гостинцы тебе передала мама?

— Передала.

— А что надо сказать?

— Спасибо.

— То-то же… Телевизор-то смотрите?

— Ага…

— Отец небось хоккей включил?..

— ?

— Хоккей, говорю, папа смотрит, наверное?

— А папка ушел от нас…

— Как это ушел?! А ну, позови мать… Клавдия?

— Нет, Нина…

— Простите, не туда попала…

ПОДМОСКОВНЫЙ АПРЕЛЬ

По заданию редакции мне довелось побывать в одной, из воинских частей, где новое армейское пополнение проходило курс молодого бойца.

Окоп, в котором стоят молодые солдаты, чуть выше пояса. Они ложатся грудью на его кромку и прижимают к плечам приклады автоматов. Учатся стрелять. Через несколько часов они уходят, оставляя в талом снегу рыжие следы. Снег зернистый, осевший, но его еще много, и лишь вдоль окопа тянется лента черной оттаявшей земли. Завтра сюда придут другие…

Через некоторое время я снова оказываюсь здесь. Вокруг безлюдно. Солдаты научились стрелять. Прохожу мимо окопа. Сапоги вязнут в жирной густой земле. Она еще мертва, но вдоль кромки неглубокого окопа протянулась узкая полоска вчера родившейся травки.

СПЕВКА

Вспомнилось мне давнее, забавное… Тогда я получил квартиру. Однокомнатную, отдельную, с кухней и ванной — первую свою жилплощадь в жизни. Прибегаю как-то в самом начале своего счастья с работы. С ходу — в ванную. Булькает водичка теплая, ласковая. Блаженствую, погрузившись в нее до ушей. И душа поет.