Владилен Леонтьев - Пора охоты на моржей

• Название: Пора охоты на моржей
• Автор: Владилен Леонтьев
• Издательство: Магаданское книжное издательство
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1984

Автор, ученый, знаток быта, языка, психологии чукчей, рассказывает о мужественных зверобоях, охотниках, оленеводах, о тех, кто создавал всемирно известную теперь Уэленскую косторезную мастерскую. Понимание специфики истории чукотского народа позволяет автору правдиво и убедительно воссоздавать процесс преобразования жизни коренного населения некогда отсталого края. Повествование окрашено и согрето любовным отношение к Чукотке и ее людям.

---

Показался мыс Сенлюквин с двумя «братьями», стоявшими один за другим. Сюда Владик с ребятишками часто бегал зимой и забирался на скалу, чтобы посмотреть на кромку припая, где отцы его друзей промышляли нерпу.

— Сейчас Увэлен покажется, — сказал он старшине. — Увэленцы, наверно, уже видят катер, и кто-нибудь кричит со скалы Ёпын: «Катыр! Катыр!» — разговорился Владик. — Иван Васильевич, давайте в лагуну зайдем, там тихо и спокойно, отстоимся и отдохнем как следует. Здесь же море открытое, чуть подует северян — и нам надо бежать в Кенискун.

— Но здесь указано, — листал лоцию старшина, — катерам с большой осадкой не пройти через горловину.

— Да что лоция, я же знаю, какая там глубина, — страстно убеждал его Владик.

— А если сядем? Кто нас стянет?

— Не сядем!

— Ладно, рискнем, — согласился старшина. — Лоцмана надо будет взять.

— Найду! — обрадовался Владик. — Кагье хорошо знает лагуну.

Печальная встреча

Увэлен не встретил их радостным криком «Катыр!». Поселок притих и казался безжизненным. Пролетела стая уток, и не раздалось оглушительного свиста, не последовало выстрелов из ружей. Изредка показывались люди. На берегу с несколькими увэленцами стоял Глебов в нерпичьей куртке и в фуражке. Когда катер бросил якорь, к нему подошла байдара. Отец обнял Владика, пощекотал его своими жесткими усами, поздравил старшину и моториста с прибытием и одобрил решение зайти в лагуну.

— Там действительно будет спокойнее. Придется подождать деньков пять, Иван Васильевич, продукцию мы еще не упаковали. Болеют люди, эпидемия кори и гриппа свирепствует.

— Подождем, — согласился старшина, — а если надо, то и поможем.

Глебов остался на катере, а Владик на байдаре переправился на берег.

— Ка-а-ко-мей! Снова вернулся! — радостным возгласом встретили его на берегу.

— Ии, да, вернулся!

На берегу образовалась небольшая толпа. Здесь были и Рычып, и Кагье, и его одноклассники Тутыриль и Энмычайвын. Владик тут же узнал все новости. Новости были печальные. Не было в живых Янкоя, неделю назад умер Кальхеиргин, тяжело болел старичок Айе.

— Даже на охоту не выходим, болеют люди, — грустно говорил Кагье. — Из всей моей бригады только двое здоровых.

Увэленцы в один голос поддержали предложение провести катер в лагуну, большинство ее знало как свою ярангу, но все же согласились, что лучше всех это сделает Кагье.

Горловина была километрах в двенадцати от Увэлена. Шли недалеко от берега. Временами Кагье делал крутые повороты, определяя маневренность катера, а перед самым входом в узкую горловину попросил всех выйти из рубки, а Владика оставил рядом и сказал:

— Я не знаю, как надо управлять машиной, поэтому ты дергай звонок, когда я тебе скажу.

Кагье уверенно держал штурвал, словно всю жизнь плавал на катерах. Перед самым входом в горловину он попросил сбавить ход.

— Сейчас, сначала посмотрим. Пильгин после шторма всегда меняется, — пристально вглядывался он вперед. — Вот здесь надо! — и повернул к берегу.

Катер, крадучись у самого берега, подходил к узкой горловине. Вода быстрым потоком неслась в море, и казалось, что она падает вниз. Кагье попросил усилить ход, и Владик дал два звонка. Катер задрожал, нос поднялся вверх. Иван Васильевич стоял у открытых дверей рубки, был совершенно спокоен и не вмешивался. Вдруг катер резко повернул влево и полез словно в гору. Крутой, подмытый течением галечный берег был рядом, и в него можно было упереться шестом. Берег медленно проходил у борта катера. Владик по знаку Кагье показал мотористу прибавить еще ход, и Костя все, что мог, выжал из «Йокагамы». Когда прошли самую узкую часть горловины и преодолели барьер, течение стало спокойнее, и катер выровнялся. Еще километра два, уже на полном ходу, Кагье смело петлял по лагуне, обходя косы и отмели, а потом позвал старшину, передал ему штурвал и сказал, что теперь можно идти прямо, тут везде глубоко.

— Молодец! — похвалил его старшина.

— Ии-кун, верно, — согласился с ним Кагье, не поняв, что значит слово «молодец».

Когда катер стал на якорь прямо напротив школы и труженик «Йокагама» затих, а Владик уже было спустил на воду ялик, старшина сказал:

— А тебя, юнга, отпускаю на все время, пока стоим в Увэлене.

— Зачем же? — возразил отец Владика. — Пусть выполняет свои обязанности.

— Ничего, управимся, вахту держать не надо, стоим как в блюдечке.

И Владик съехал на берег.

За пять лет, пока Владика не было, Увэлен почти не изменился. Появилось лишь несколько новых засыпных домов, построили просторный магазин, а в одном из круглых щитовых домов организовали клуб. Раньше все собрания, торжественные вечера проводили в школе, но школа росла, учеников становилось больше, поселковые мероприятия стали мешать ей. И все же Владик сразу заметил, что многие яранги сбросили с себя почерневшие моржовые шкуры, выглянули в сторону лагуны окна, задымили трубы. Обшили свои яранги тесом и толем Кагье и Печетегин. Ко многим были сделаны пристройки — комнатки, в которых жили грамотные дети хозяев. Сами же старики жили по-старому, в меховых пологах. Трудно привыкать к новому быту, даже на кровати спать страшно, — а вдруг упадешь? Нет, лучше лежать спокойно на теплых оленьих шкурах. Так думали старики. Но все же деревянный дом лучше, и люди понемногу строились сами. Собирал дощечки от упаковочной тары Рычып и думал поставить себе новое жилище рядом со своей старой ярангой.

— Хочу, чтобы как в русском доме было, — говорил он Владику и старательно разбирал очередной ящик. Он тут же выравнивал на небольшой наковальне гвозди и складывал их по размерам в баночки из-под консервов. — Окно будет, дверь настоящую сделаю, печку, а то дым в чоттагине.

— Через год кончу школу, приеду, помогу тебе, Рычып.

— Ии, приезжай, поможешь, — согласился Рычып и усадил, Владика пить чай.

— Сейчас хорошо стало, промкомбинат сделали, — не спеша рассказывал Рычып, — твой отец и мне работу дал. Вон, видишь, сколько я клыков приготовил, — и кивнул головой, показав на три обтесанных теслом клыка. — Потом в мастерской в тисках их напильником обработаю и дам Ренвилю, пусть рисует. А за это мне промкомбинат деньги дает. Рентыт тоже работает, шкуры выделывает…

— Смотри, утки! — вскочил Владик, увидев из яранги, как над школой низко пролетела большая стая гаг.

Рычыпа и Рентыт не взволновали утки, они спокойно продолжали пить чай.

— А ты не забыл? — напомнила Рентыт Рычыпу.

— Ванэван, нет, — ответил он и обратился к Владику. — Твой отец говорил мне, что ты приедешь, я подарок сделал, — и, потирая больную ногу, встал и долго что-то искал в большом ящике с одеждой. — Мэй, Рентыт! — крикнул он. — Где же они?

— Там, там, в углу!

— Вот, нашел, — и протянул Владику совершенно новые костяшки. Шпагат еще белый-белый, пять косточек из больших моржовых зубов чисто обработаны напильником и зачищены наждачной шкуркой. — Еще никто не кидал их в уток. Вай-вай, на!

Владик с радостью принял подарок и, волнуясь, заговорил:

— Приеду, помогать буду…

— Ии, верно, верно, — перебил его Рычып. — Ты маленький был, я помогал тебе, ты большим станешь — мне поможешь. Верно, так надо.

И снова, как пять лет назад, у Владика появились новые костяшки.

Отец был увлечен работой, и по нему чувствовалось, что дела по объединению косторезов и швей шли неплохо. Увэленцы с радостью одобрили решение организовать промкомбинат и включились в это дело. Таай, ведущий мастер, с тридцатых годов работавший в косторезной мастерской, съездил в соседние поселки Наукан, Кенискун и Инчоун. Там тоже новую весть встретили хорошо и выявилось много желающих работать в мастерских. Особенно понравилось это дело науканским эскимосам.

Хотя и трудно было с помещениями, все же выделили для нового предприятия два дома в Увэлене и по одному — в Наукане и Инчоуне. Увэленскую мастерскую перевели из старого американского домика в круглый щитовой, что стоял рядом с клубом. Он тоже тесноват, но все же помещение значительно больше. В центре на общем рабочем столе поставили большие тяжелые тиски, установили сверлильный станок, пилу-циркулярку, электрическое точило. У окон разместили длинные столы на четырех мастеров с индивидуальными тисками.

Для пошивочной мастерской приспособили небольшой засыпной домик, стоявший на берегу лагуны. Правда, все это выглядело убого и не отвечало требованиям и нуждам нового предприятия с громким названием «Увэленский промкомбинат по художественной обработке кости и художественной вышивке», но в решении правительства намечалось крупное строительство производственных помещений, интерната для учеников-косторезов, жилых домов. Стройматериалы должны были завезти на будущий год.