Мэри Кайе - Далекие Шатры

• Название: Далекие Шатры
• Автор: Мэри Кайе
• Издательство: ЛитагентАттикусb7a005df-f0a9-102b-9810-fbae753fdc93
• Жанр: Современная проза
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-389-12617-6

Английский аристократ по рождению, Аштон был воспитан простой индийской женщиной Ситой и считал себя индийцем. Он всегда верил, что счастье ждет его в зеленой долине за заснеженными вершинами гор под названием Дур-Хайма, что означает Далекие Шатры. Однако перед смертью Сита признается, что она не родная его мать и на самом деле он англичанин. Мальчика отправляют в Англию, чтобы он получил достойное образование. Окончив престижную военную академию, Аштон возвращается в Индию в надежде сделать достойную карьеру и встретить старых друзей. Однако через некоторое время молодой человек понимает: он так и не стал англичанином, но и жители Индии не считают его своим.

По долгу службы Аш сопровождает двух индийских принцесс в княжество, где должна состояться их свадьба. И во время этого долгого путешествия он влюбляется в одну из принцесс, Анджали, и хотя та отвечает ему взаимностью, влюбленные понимают, что им никогда не быть вместе. Казалось, они будут разлучены навсегда, но события начинают развиваться самым непредсказуемым образом…

«Далекие Шатры» – одна из величайших литературных саг нашего времени, стоящая в одном ряду с такими шедеврами, как «Унесенные ветром» Маргарет Митчелл и «Поющие в терновнике» Колин Маккалоу.

---

«Остался один только Уолли, – подумал Аш. – „…Брат мой Ионафан; ты был очень дорог для меня“»[58].

Четыре опоры его воображаемого дома рушились одна за другой. Сначала Махду и Кода Дад, а теперь Зарин. Остался только Уолли, но даже он больше не был столь прочной опорой, как прежде, ибо отдалился от него и нашел другие интересы и ценности. И Аш спросил себя, сколько еще пройдет времени, прежде чем придется расстаться и с ним – как с Зарином. По крайней мере, это произойдет не в ближайшем будущем, потому что они наверняка встретятся в Кабуле. Кроме того, у него нет причин опасаться, что он потеряет Уолли, как потерял Зарина. А даже если такое и случится, разве это будет иметь большое значение сейчас, когда у него есть Джали?

При мысли о жене он увидел ее лицо так ясно, словно оно материализовалось перед ним из лунного света: серьезные глаза и прелестные нежные губы, безмятежный чистый лоб и очаровательные впадины под скулами. Джали, его покой, отрада и отдохновение. Джали, его восторг и услада. Ашу показалось, будто в ее глазах появился легкий укор, и он спросил вслух:

– С моей стороны эгоистично желать вас обоих?

Он вздрогнул от звука собственного голоса. Жаркая ночь была такой тихой, что, хотя он говорил чуть слышно, в лунном безмолвии голос прозвучал поразительно громко, и Аш вдруг осознал, что, вполне возможно, он не единственный путник в этой ночи. Его мысли тотчас приняли другое направление. Люди в этой местности не любили чужаков и имели привычку сначала стрелять, а потом задавать вопросы, и он ускорил шаг, сосредоточив ум скорее на возможной опасности, нежели на бесполезных надеждах и сожалениях.

Незадолго до рассвета он нашел расселину в скале, где смог спокойно проспать почти весь день. И во снах он видел не Зарина, не Уолли и не любого другого человека из прошлой жизни, а Анджали.

Он вернулся в Кабул через Малакандский перевал. Город и окрестные равнины словно кипели на медленном огне в котле чудовищного зноя и пыли, и Аш мысленно помянул добрым словом марданскую прохладу. Хотя Кабул находился на высоте шести тысяч футов над уровнем моря, дожди здесь выпадали редко, и земля растрескалась от недостатка влаги. Но ветер, дувший по вечерам со снежных равнин Гиндукуша, охлаждал верхние комнаты в доме сирдара и делал ночи приятными. И Анджали ждала его.

В первую ночь они почти не разговаривали. Аш лишь коротко коснулся своего безуспешного путешествия в Мардан и расставания с Зарином. Но на следующий день и в последовавшие за ним долгие июньские дни они много говорили о будущем, пусть и отрывочно и не ощущая необходимости срочно принять решение, ибо Накшбанд-хан убедил их остаться у него, сказав, что, даже если британская миссия в конечном счете не приедет в Кабул, им нет смысла уезжать, пока не кончится жара и не наступят прохладные осенние дни. У них впереди было все лето и полно времени, чтобы решить, куда они направятся, когда покинут Афганистан, если вообще покинут в этом году, а не решат провести здесь зиму и уехать весной, когда зацветут миндальные деревья. Этот план, пожалуй, представлялся наилучшим.

Июнь сменился июлем, летние молнии засверкали среди гор, и ветер погнал грозовые облака над горными грядами. Дожди шли редко, но их хватило, чтобы пожухлая трава вновь зазеленела, и Анджали радовалась пасмурным дням, потому что яркий солнечный свет, пыль и сверкающие небеса напоминали ей о Бхитхоре, а Аш, глядя на жену, забывал строить планы на будущее, потому что настоящее его вполне устраивало.

Но июль едва перевалил за середину, когда будущее внезапно явилось к ним в форме тревожных историй о безжалостном разграблении отдаленных деревушек бандами недисциплинированных, не получающих жалованья солдат, которые со времени подписания мирного договора стекались в Кабул со всех концов Афганистана.

С каждым днем в долину приходило все больше этих своевольных, неорганизованных людей, и в конце концов даже сирдар забеспокоился и укрепил засовы на окнах и дверях.

– Если даже хотя бы половина слухов соответствует действительности, всем нам грозит опасность, – сказал сирдар. – Эти люди могут называть себя солдатами, но, не получая жалованья уже много недель, они превратились в беспорядочную толпу и теперь ничем не отличаются от бандитов. Они грабят жителей долины, отбирая у них все, что приглянется, и убивая всех, кто оказывает сопротивление.

– Знаю, – сказал Аш. – Я наведывался в деревни.

Он действительно наведывался и там увидел и услышал более чем достаточно, чтобы понимать, что опасения сирдара небеспочвенны. За последние несколько недель ситуация в долине резко ухудшилась. В деревнях и на ведущей к городу дороге скопилось слишком много вооруженных праздношатающихся людей, и несколько раз Аш протискивался через большую толпу, внимавшую призывам какого-нибудь факира начать джихад против неверных. Сама же столица была наводнена свирепыми, голодными солдатами, которые расхаживали по улицам, бесцеремонно расталкивая мирных жителей и без зазрения совести бесплатно угощаясь фруктами и готовой пищей с базарных прилавков.

В воздухе пахло угрозой насилия и беспорядков, и порой Аш испытывал искушение покинуть свой пост и увезти Джали подальше. Афганистан становился слишком опасной страной. Но он дал слово командующему и не мог его нарушить, потому что к настоящему времени все до единого знали, что британская миссия во главе с Каваньяри-сахибом и с эскортом из Корпуса разведчиков уже выехала в Кабул.

Часть 8. Земля Каина

59

Одинокая птица с разинутым от палящего зноя клювом, дремавшая на ветке чахлой сосенки близ вершины перевала, услышала первые звуки, доносящиеся снизу, и открыла настороженный глаз.

Пока еще голоса и стук лошадиных копыт раздавались слишком далеко, чтобы внушать тревогу, но они приближались и становились все громче. Когда к голосам и стуку копыт добавились скрип седел и позвякивание сбруй, птица подобрала вяло распущенные крылья и наклонила голову набок, прислушиваясь к шуму, производимому большим отрядом всадников, поднимающимся по горной тропе. Отряд насчитывал человек триста – меньше трети из них были англичанами, а остальные индийскими и афганскими солдатами, – и когда показались первые два всадника, птица испугалась и, прервав свой полуденный отдых, улетела прочь с сердитым криком.

Заметив, что едущий рядом с ним высокопоставленный штатский вскинул руку, словно в знак приветствия, и тихо забормотал что-то, генерал решил, что тот обращается к нему.

– Прошу прощения, что вы сказали? – спросил он.

– Та птица, посмотрите…

Генерал взглянул в направлении, куда указывал палец, и сказал:

– А, да. Сорока. На такой высоте они редко встречаются. Вы об этом говорили?

– Нет. Я считал от десяти в обратном порядке.

– Считали?..

Генерал-майор сэр Фредерик Робертс, которого подчиненные называли просто Бобом, недоуменно вскинул брови.

Каваньяри сконфуженно рассмеялся:

– О, просто дурацкое суеверие. Сорока якобы сулит несчастье, и при встрече с ней нужно сосчитать от десяти до нуля, чтобы отвести от себя беду. Вы в Англии делаете так? Или это только ирландское суеверие?

– Не знаю. Там, где я вырос, я точно не слышал о таком обычае. Хотя, кажется, мы машем им рукой. В смысле, сорокам.

– Сейчас вы не помахали.

– Не помахал. Ну, уже слишком поздно. Она улетела. Да и вообще я не особо суеверен.

– Интересно, а я суеверен? – задумчиво проговорил Каваньяри. – Я бы так не сказал. Но по-видимому, все-таки суеверен, потому что предпочел бы не видеть эту птицу. Пожалуйста, не говорите моей жене, что мы встретили на пути сороку. Ей такая встреча не понравится. Она всегда верила в подобные приметы, а потому сочтет это дурным знаком и станет волноваться.

– Конечно не скажу, – беспечно ответил генерал.

Но просьба удивила его, и ему пришло в голову, что бедный Луи не так уверен в успехе миссии в Кабуле, как кажется, если пустяковый эпизод вроде встречи с сорокой может его расстроить, а он явно расстроился, помрачнел, впал в задумчивость и стал вдруг выглядеть гораздо старше своих лет…

Майор Каваньяри прибыл в Шимлу в начале июня, чтобы обсудить выполнение условий Гандамакского договора со своим другом вице-королем и получить награду за то, что склонил нового эмира Якуб-хана подписать этот договор. В июле он покинул Шимлу уже в качестве майора сэра Луи Каваньяри, кавалера ордена Звезды Индии 3-й степени, назначенного, но еще не утвержденного указом посланника и полномочного министра ее величества при дворе Кабула.

Никогда не терявший времени попусту, бывший заместитель комиссара Пешавара произвел все необходимые приготовления в течение нескольких дней, и британская миссия сразу же выехала в Кабул.

Если учесть, что для ее учреждения потребовалась война, миссия была удивительно скромной. Но Пьер Луи Наполеон был человеком далеко не глупым, и в то время как вице-король лорд Литтон, видевший в ней первый шаг к установлению постоянного британского присутствия в Афганистане, а следовательно, триумфальный успех наступательной политики, ликовал, уверенный в успехе миссии, вновь назначенный посланник смотрел на дело не столь оптимистично.