Юрий Семецкий - Душа в тротиловом эквиваленте

• Название: Душа в тротиловом эквиваленте
• Автор: Юрий Семецкий
• Издательство: СИ
• Жанр: Прочая старинная литература
• Год: 2017

По - настоящему лютое попадалово в 1952 год.

---

И все повторилось. У гетмана - булава, у короля - корона. Этим подчеркивается их статус. Пьяный купчик поит медведя шампанским - это деяние для него статусное. Боярин удавится, но сядет в совете исключительно в соответствии со статусом - а иначе урон его чести. И будет потеть в жарко натопленном зале, поскольку снять кафтан и шубу - урон статусу. Это такая глупость и грязь - ваш статус...

Оппонент, как чертик из табакерки, снова вскочил с кресла.

-Протестую! - громко, но все же несколько спокойнее заявил он. - Нельзя приравнивать человека к обезьяне. У нас душа! У нас идеалы! В конце концов, это просто непристойно! Тут собрались не обезьяны, а люди!

- Так я и поясняю для людей, - пришлось продолжить. - Там, где статус доминирует над личностью человека, жди беды. Люди просто вынуждены насиловать свою душу, они борются за статус. А значит, предают, подличают, убивают, копят золото, хвастают ненужными им, но "статусными" вещами. Думаю, нам такое не нужно. Мы строим правильное общество, где человека ценят именно за личные качества!

Так и не представившийся мужчина быстро уходит. Выходя из аудитории, пытается хлопнуть дверью. Но в Университете - добротные двери и на них стоят доводчики. Хлопнуть не получилось, получилось смешно. Незадачливый критик, повисший на дверной ручке - это забавно. И аудитория снова веселится.

Итог собеседованию подводит Тамара Ивановна, исполняющая привычную роль секретаря.

- Перерыв пять минут. После перерыва комиссия объявит свое решение.

Собравшиеся с шумом покидают аудиторию. Опустив руки, я стою у доски. Понимаю, что все хорошо, но сил радоваться нет.

Незаметно наступили сумерки. В аудитории включили свет. Наконец-то закончилось мое шоу. В горле сухо, тело налилось тяжестью. Пульс отдает в висках короткими толчками боли. Все, устал.

Перерыв заканчивается быстро. Опоздавших не пускают. Комиссия озвучивает решение. Оно явно заготовлено заранее, поскольку секретарь читает его с машинописного листа.

А у них большие полномочия! Примерно, как у тех, кто заседал по аналогичному поводу в 1933 году. И решение примерно такое же.

Я, с некоторыми оговорками, получаю аттестат зрелости. Поверьте, это было непросто. Когда в течение недели уровень твоих знаний выясняют лучшие университетские профессора, в них всегда найдутся зияющие прорехи

Меня обязывают в течение года ликвидировать пробелы в образовании. Все справедливо! Правда, никто не задавался вопросом, сколько бы выпускников средних школ смогли бы ответить на те вопросы, на которые отвечал я...

Мне выделяют квартиру. Три комнаты и всего в пяти минутах ходьбы от здания физического факультета.

Назначают стипендию. Две тысячи пятьсот рублей. Это много. Лейтенант получает тысячу двести.

Ответственным за мою подготовку к поступлению на физический факультет назначают декана физического факультета Соколова А. А.. Это называется, попробуй теперь не поступить!

Я уже собирался уходить, когда меня окликнул Иван Георгиевич:

- Молодой человек, подойдите ко мне!

Я подошел. Ректор протянул мне руку и сказал:

-Поздравляю! Вы прекрасно выступили и показали высокий уровень знаний. Думаю, что после некоторой дополнительной подготовки, мы сможем принять Вас на третий курс.

-Спасибо!

- Скажите, Юра, а Вы случайно не пользовались при самообучении какими-либо методиками, могущими быть полезными всему Университету.

- Вы угадали, Иван Георгиевич, пользовался. Сами знаете, способности это далеко не все.

- А не могли бы Вы мне о них рассказать?

- Так сразу, наверное, нет. Надо привести голову в порядок, что-то записать, обдумать.

- Прекрасно! Готовьте доклад. Двух недель Вам хватит?

- Должно хватить. Только вот кто меня слушать будет?

- Будут, поверьте, - произнес неожиданно тихо подошедший к нам товарищ Каиров. - И я тоже приду. Вы - явление, Юра, теперь я в этом уверен точно. Главное - не загордитесь сверх меры!

13 Октября 1952 года, понедельник. Заключено соглашение о Ниле между Египтом и Суданом.

В этом времени все совершается быстро. Вроде бы, только что было принято решение о выделении мне жилья. А я уже с утра получил ордер и ключи от квартиры в университетском доме. И где в этом времени прячутся бюрократы? Ау?

Нет, бюрократов не видно. Утром мне отдали ордер и ключи прямо в ректорате. И вот мы с Верой в нашей новой квартире. Приятно, черт побери! Месяца нет, как я в Москве, а собственное жилье уже есть!

Пожив в комнате с тремя соседками и туалетом в конце коридора, Вера вошла в наше новое жилье, как входят в сказочный дворец. Разумеется, сестре достанется самая уютная комната, как же иначе!

Однако, тут просторно! Это вам не норки хрущевско-брежневских времен. Это - старый фонд. Самая маленькая комната - 24 квадратных метра. А в кладовке можно устроить хоть спальню, хоть лабораторию. Да и не поворачивается язык назвать помещение 2 на 3 метра кладовой. Ну и что, что без окна!

Да, до наступления торжества исторического материализма знали ,как строить надо! Высоченные, под четыре метра потолки, просторная кухня с газовой плитой. На кухне есть четыре табурета, шкаф и обеденный стол.

Гостиная пуста, зато там есть настоящий камин. Представляете, камин почти в центре Москвы?! Сейчас из него несет холодом , но это вполне поправимо. И заслонку приведу в порядок, и дров притащу. Будем пить кофе и смотреть, как по рубиновым уголькам прыгают язычки пламени!

В комнатах поменьше стоят кровати, тумбочки, письменный стол и три старых гнутых венских стула со слезшим от старости лаком. Люстр пока нет ни одной, но и пыльные лампочки на фоне лепных розеток меня пока устраивают.

Первый раз за две жизни жизни узрел сохранившуюся с дореволюционных времен здоровенную купель на львиных лапах. Ванной это назвать невозможно. Это именно купель! Ну-ка, поскоблим эту зеленоватую грязь... Да она еще и из меди к тому же! Это ж сколько цветного металла предки перевели на сантехнику! Зато - никаких сколов эмали не может быть даже в принципе. Но придется часто и старательно чистить. Странно строили предки. В более поздние времена ванны точно не размещали по центру комнат.

Туалет я нашел по звонкому стуку капель. Там меня до глубины души поразил эмалированный чугунный унитаз с монументальным сливным бачком, установленном на высоте метров так примерно двух. Ни крышки, ни откидного сиденья нет. Трубы покрыты вздувшейся краской и конденсатом. Оценив силу сливающийся с такой высоты струи, я с интересом посмотрел на противоположную стену. Нет, вроде все чисто...

В общем, все это великолепие я теперь, как ответственный квартиросъемщик, старательно привожу в порядок. Вечером к этому чудному делу присоединится Вера, а пока что она упорхнула на занятия.

Меня заставило бросить тряпку противное треньканье в прихожей. Тоже, кстати, ничего себе помещеньице, примерно четыре на четыре метра!

Наш звонок - шедевр примитивизма и функциональности. Гибрид трещотки и колокольчика. Чтобы подать звуковой сигнал, надо провернуть ручку снаружи двери. Тогда то ли звякнет, то ли тренькнет. Я как первый раз услышал, так вспомнил о армянских будильниках "Севани". Те тоже издавали похожие звуки, когда пружина звонка раскручивалась почти полностью.

Зато - никаких проводов, динамиков, и упаси Господь, микросхем! Проще - только средневековый дверной молоток. Снова тренькнуло.

-Да иду я, иду! Открыто же!

Вместо сестры с подружками или Андреем на пороге стоял худощавый молодой человек лет так это двадцати пяти-тридцати. Безукоризненно модный плащ, широкополая шляпа с повисшими на ней капельками дождя, белый шелковый шарф и лакированные туфли. Его вполне можно было бы принять за праздного гуляку, завсегдатая ресторанов и ипподрома, одного из множества избалованных деток новой знати. Образ подкреплялся терпким ароматом дорогой туалетной воды и коробкой конфет, причудливо украшенной ленточкой.

К этому человеку стоило присмотреться внимательнее. Его темно-коричневые, почти черные глаза смотрели на мир с выражением, которое мне до того приходилось видеть лишь на картинах Великих мастеров у воинов и святых. К тому же, не бывает прожигателей жизни с такими аскетически-худыми, сосредоточенными лицами. Гостю не стоило представляться, я и так знал, кто это.

На пороге стоял Николай Александрович Дмитриев, двадцати восьми лет от роду, дважды орденоносец, лауреат Сталинской премии и прочая, и прочая. Истинный отец атомной и ядерной бомб, всю жизнь сторонившийся публичной известности.