Александра Плотникова - Колесо судьбы. Канон равновесия (СИ)

• Название: Колесо судьбы. Канон равновесия (СИ)
• Автор: Александра Плотникова
• Издательство: СИ
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2014

Здесь живут герои одного мира… нет, не так. Герои одной Вселенной и нескольких миров сразу — надо же им где-то жить. Добро пожаловать во вселенную Колеса Судьбы, где все решает равновесие трех изначальных сил — света, тьмы и сумрака.

---

Рейдан с ворчанием плюхнулся обратно в кресло, снова аккуратно разложил крылья…

И в ту же минуту в кабинет ворвался ураган. Статная кхаэлья, крепкая и высокая, чем-то напоминающая стройное сильное дерево, сдвинула в сторону кипу свитков и водрузила на стол накрытый салфеткой поднос.

— Ты что, меня раньше времени седой сделать хочешь, идиот? Только-только с постели встал — и за старое, пахать безвылазно и без продыху? Ты же не ел с утра! — праведно возмутилась она, уперев руки в боки. Золотисто-карие глаза метали молнии, и Альнейрис начала опасаться, что сейчас и впрямь что-нибудь загорится просто от взгляда.

— Райна, прекрати! — попытался начальственно фыркнуть глава Клана Правильно, кому понравится получить нагоняй, словно детенышу. — Что ты себе позволяешь при посторонних?

— Это кто посторонний — вот эта пигалица, что ли?! — продолжала бушевать женщина. — Так мне как-то глубоко плевать, что она о тебе подумает, мне надоело каждый раз с тобой нянчиться, а потом отчитываться перед Владыкой, с какого перепугу ты в голодные обмороки валишься, кретин чешуйчатый!

Альнейрис все это время честно делала вид, что ее тут нет и никогда не было и потихоньку, бочком пробиралась к двери.

— Нуяпойдуавыпоговоритепока! — выпалила она одним выдохом и, приоткрыв створку, чуть ли не кубарем выкатилась наружу. После всего свалившегося на голову самым лучшим решением казалось спрятаться у государя Ваэрдена и государыни Илленн и поменьше высовывать из их покоев нос. И не дай Стихии попасться на глаза Разэнтьеру! Иначе не избежать нотаций о том, что подобает и чего не подобает Тени…

…Как оказалось, заболел Ваэрден серьезно. Голодные ночевки в горах на снегу дали себя знать. Уделяй он больше времени охоте — глядишь и обошлось бы. А так он выстудил себе нутро и теперь маялся ломотой в костях и резкой болью в низу живота. Ифенху совсем непривычны к болезням, и вид у Волка был совершенно несчастный. Мы с Альнейрис его жалели, все остальные подшучивали. Даже верный Разэнтьер, все еще обиженный на своего мастера за пережитый испуг. Про лекарские руки Яноса-эрхе и говорить нечего: если кто в них попался, то вырваться не сможет до полного выздоровления. Так что, как Даэнну не возмущался, а отвертеться от лечения не мог. От матушкиной заботы тоже. Мама зорко следила за тем, чтобы будущий сын-по-дочери еще сильнее не простудился на сквозняке.

Рею с каждым днем становилось все легче. Его уже не шатало при каждом шаге, он не норовил уцепиться крыльями за стены, а цвет лица из мертвенно-белого зеленоватым отливом сделался просто бледным. Правда, он стал панически бояться спать по ночам — мерещились в тенях Жнецы. Отцу пришлось слегка приглушить его узы с Колоннами и Мааром, чтобы дать разуму отдохнуть. Никто не знал, сможет ли он и дальше быть Хранителем, но отсечение от Колонн означало верную гибель, и потому все ждали. Справится он с собой или сломается? Затаенное ожидание всех обитателей крепости буквально пропитало ее стены. Амираны ходили тише воды и молчали как рыбы. Только Райну несколько раз застали плачущей. Что происходило ночами в княжеских покоях знала она одна — прочные ментальные щиты выставлялись ото всех. Днем же все выглядело почти как всегда. Разве что отец строго-настрого запретил Рею излишне увлекаться делами, так что братец насел на десмодцев. Отказать себе в удовольствии пофехтовать с Воладаром или попрактиковаться в чарах в обществе юной Айвариан он не мог. Девушка едва не ходила за ним хвостиком и восторженно попискивала, любуясь роскошными крыльями. А уж когда он при ней обернулся дрейгом… Она часа два ходила вокруг бронированного исполина, любуясь золотистыми переливами на черной чешуе. Братец сидел на одной из взлетных террас с очень самодовольной мордой и поворачивался то так, то эдак. Слетевшиеся на зрелище дрейги расселись по окрестным скалам и вовсю оттачивали на парочке чувство юмора.

Через полдюжины дней по главной городской улице с сухим перестуком лап по мостовой пронесся огромный рыжий арахнид — устрашающего вида паук с кхаэльским торсом. Цитадель встала на уши, а Рей схватился за голову: горожане и без того пуганы, а теперь и вовсе невесть что думать начнут.

Это явился братец Мефитерион собственной персоной, а язык у него острее бритвы, да и стишки скабрезные собственного сочинения никогда не переводятся. Тем не менее, объятий с Паучарой — прямо так, не сменив ипостаси, со всем хитином, шипами, хелицерами и прочим, что пауку полагается, — не избежал даже Волк. Меф безумно рад был видеть всех без исключения. Он славный, хотя, и у него немало тайн, по большей части жутких. Он до сих пор переживает о том, что когда-то пришлось поневоле превратиться в ужас всего Кхаалета. Ему не напоминают — зачем? Что было, того уже не вернуть. Но он все равно частенько выглядит так, словно те дни до сих пор давят на него. И языком мелет, наверное, чтобы забыть. Отец только руками разводит. А что еще остается? Чай, князь Хизсар не мальчик, должен сам разобраться, где ошибается. Но его Клан, во времена безумия частью вырезанный, частью обратившийся в Диких, так и не был восстановлен полностью. В Зарим Лари живет всего несколько сотен паучат, и те пребывают в постоянном страхе перед самими собой…

А мы его все равно любим, что бы он там о себе не думал.

Вместе с Мефом в дом Детей Дрейга явилась суматоха. Приближалась Ночь Излома Года, когда грань между мирами становится тоньше а солнце поворачивает на лето. В эту ночь в каждом селении, в каждом городе совершается обряд Поворота Колеса, чтобы пышно цвела и плодоносила Мать-Хэйва. Благословения Духов всегда просит патриарх рода или старейший мужчина города, и он же одаривает всех окрестных детишек во время общего пира. У нас не принято, а вот десмодцы украшают конфетами, ленточками и фонариками высокое дерево мун. Много раз мне доводилось видеть Ваэрдена на главной площади Тореадрима возле корней высоченного исполина. Дети на Волке повисали виноградными гроздьями, не испытывая ни страха, ни благоговения перед регалиями и титулами. Матерый хищник терпеливо сносил присутствие настырных щенков и, несмотря на мученический вид, никогда не позволял себе грубость. Если бы кто-то исхитрился посмотреть глубже привычной маски Эль-Тару, то увидел бы огромное желание воспитывать собственных волчат…

В Дрейгаур Лар эта честь и обязанность принадлежала Рею, как самому старшему кхаэлю Клана. Но ему пришлось пережить несколько неприятных дней, а потом он снова заболел и свое право передал отцу.

Никогда не забуду, как брату пришлось приносить извинения всему городу, стоя на коленях на главной площади. Мы, как могли, отговаривали, но он только обрычал всех и сделал по-своему. Стоял на ледяном ветру, распахнув крылья и чуть не падая лицом в снег, и говорил, говорил… А толпа слушала. Молча.

А он говорил. Перечислял имена убитых с первого до последнего. Вспоминал каждую птаху, сраженную его взглядом. Просил прощения у каждой загубленной души. Позади него стояли побратимы — все пятеро, даже едва успевшие приехать Димхольд с Йиртеком, — про себя матерились и готовы были немедленно подхватить упрямца на руки, если тому вдруг станет плохо. Его амираны переминались с ноги на ногу среди толпы, не смея ослушаться категоричного, принуждающего приказа своего повелителя. Я тоже была в толпе, среди кхаэлей и людей. Ругала брата последними словами, глядя, как выстывают на морозе тонкие перепонки, беспомощно оглядывалась на отца с матерью — но и они ничего не могли поделать с этим трагическим, пафосным, опасным и вместе с тем необходимым жестом смирения.

Он просто выбрал самый действенный способ примирения с людьми, тот, который раз и навсегда запечатлелся бы в их памяти резким ударом хлыста.

Он говорил в потрясенной тишине до тех пор, пока не рухнул лицом в снег, потеряв сознание. Дядька Дим тогда промолчал, хотя одним Стихиям ведомо, чего ему стоило не высказаться прямо там в лица людям и Клану. Он молча поднял Рея на руки, укутал своим плащом и зашагал к цитадели, будто сваи вколачивал. Заступить князю-кузнецу дорогу не посмел никто. «Сунешься — убью», внятно говорил его желтый взгляд. Он сам отогревал в горячих купальнях замерзшую ледышку, в которую превратился брат. Сам растирал его барсучьим жиром, сам же и нотацию читал. Цветистую. С любящими братскими подзатыльниками. К нотации вздумал присоединиться Волк — и тоже огреб тяжелой рукой Хранителя Земли по шее.

Так что, болели они теперь на пару, кутаясь в пледы возле одного камина и косясь друг на друга. Подготовка ритуалов Посвящения затянулась на неопределенный срок.

Ох. не приведи Боги вам когда-нибудь провожать на смерть собственное дитя! Даже если смерть эта освящена ритуалом и обратима. Даже если такова необходимость.

Даже если на кон поставлена сама реальность.