Александра Плотникова - Колесо судьбы. Канон равновесия (СИ)

• Название: Колесо судьбы. Канон равновесия (СИ)
• Автор: Александра Плотникова
• Издательство: СИ
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2014

Здесь живут герои одного мира… нет, не так. Герои одной Вселенной и нескольких миров сразу — надо же им где-то жить. Добро пожаловать во вселенную Колеса Судьбы, где все решает равновесие трех изначальных сил — света, тьмы и сумрака.

---

…Вынырнув из внезапно нахлынувших воспоминаний, я смерил Димхольда жестким взглядом.

— Во-первых, не кинется. А во-вторых, ты не сделаешь ничего, что причинило бы ему вред. Ты и сам это знаешь. А теперь поехали, нас ждут!

Я молча дождался остальных гайсем и развернул грельва к лесу. Скачка продолжилась, но теперь гвардейцы изо всех сил старались не отстать от меня. Позади слышалось угрюмое бурчание Дима. Я только крепче стиснул челюсти и постарался прогнать прочь мрачные мысли вместе с желанием послать князя подальше.

На опушке ельника нас встретили стражи — зверообразные белые тени, которых я некогда вызвал, чтобы отваживать непрошеных гостей. Я спешился и подошел ближе, дав им себя обнюхать и признать. Эти призраки, очертаниями напоминавшие сразу нескольких крупных хищников Кхаалета, запросто могли разорвать чужака, если у того не было при себе амулета или его не вел я. Они покрутились вокруг меня и разошлись, давая пройти. Я молча вернулся в седло и дал отмашку продолжать путь.

Священный лес встретил нас мертвым молчанием. Не зимним, а именно мертвым. Умолкло все, даже проказник Юдар-Ветер не шумел в кронах. Жизнь-Лейв затаилась, ее шкодливая мордочка не мелькала ни белкой, ни соболем. Прочие Духи тоже уснули или спрятались, задавленные разжиревшим Мааром. Его присутствие я чуял четко. Мертвящий шлейф силы расползался меж деревьев, заставляя животных и кхаэлей нервничать.

Едва до Колонн осталось не больше двух сотен шагов, я велел воинам оставаться на месте — дальше им дорога была закрыта. Могли пройти только я и Димхольд, как полновластные Хранители. Знакомую тропу занесло снегом, и нам пришлось пробираться сквозь сугробы высотой по пояс Диму — а мне едва не по грудь. Тяжелая боевая амуниция превратила его в живой таран, и он легко прокладывал тропинку для меня. Я брел сзади и пытался добиться отклика от Колонн или услышать детей. Тщетно — сердце мира лишь тяжко вздыхало и стонало, изводя меня болью в груди.

Успели мы вовремя — едва я раздвинул перед собой пышные еловые лапы, как в незамкнутом кольце Колонн вспыхнула щель портала. Из прорехи в ткани реальности, держась друг за дружку, почти вывалились трое: Волк с заряженной под самую рукоятку копией моего Ловца Душ за плечами, на локтях у него с двух сторон висели Илька с Ринорьяром. Обоих не держали ноги.

Правителю полагается оставаться спокойным всегда, что бы ни происходило. Стихии свидетели, мне хотелось крепко обнять всех троих, но я усилием воли заставил себя подойти сдержанно. Тайком вглядывался в лицо дочери. Она стала старше и жестче, из черт совсем исчезла полудетская округлость, а вести о брате поселили в золотисто-зеленых глазах боль, перемешанную со страхом и гневом. На Десмод отпускал я хоть и выросшую, но неопытную хищницу, а вернулась ко мне обросшая колючей броней особа, уже принадлежащая другому, не телом так духом. Только слепой не узрел бы между их душами сотни тонких нитей, протянувшихся от сердца к сердцу. На несколько мгновений подняла голову отцовская ревность, но тотчас утихла, загнанная вглубь. С самого начала, отдавая ее в руки Волку еще ребенком, я был уверен, что союз этот принесет в свое время великие плоды. Да и, как-никак, этот рогатый дикарь мне тоже вроде сына.

— Папа!

Илленн подбежала сама, чуть ли не с визгом бросилась мне на шею. Ей не было дела до жесткого промерзшего меха и холодного боевого железа, она мощно и стремительно вливалась в мое сознание, единым махом вываливая все, что произошло с ней за эти пару веков: события, радости, горести, тревоги и чаяния. Ринорьяр на шею прыгать не стал, хоть это и входило в его привычки. Отцепился от Волка и устало побрел к роднику, бьющему круглый год возле камней, на которых стояли Колонны. Плюхнувшись на колени возле теплых струй, он нырнул туда головой и принялся жадно пить, дрожа всем телом.

— Где он? Что с ним? — вцепилась в меня Рысь мертвой хваткой. В ее голосе через край переливалась тревога.

— Носится по всему материку, как бешеный, — вздохнул я.

— Вляпались вы по самые уши, — подошел Ваэрден, нервно принюхиваясь и морщась. — Говорил я, что он опасен.

— И что теперь, прикажешь его убить? — Рысь при этих словах испуганно вздрогнула и уставилась мне в глаза — серьезно говорю или нет.

— По нашим законам, если ифенху сходит с ума и становится опасен для окружающих, его немедленно убивают.

— И ты так спокойно говоришь об этом при собственной невесте! — возмутился Димхольд, подойдя к Волку сзади и опустив тяжелую руку ему на плечо. Я насторожился, готовясь, в случае чего, перехватить удар — кузнец мог сгоряча и в морду дать.

— Если так будет нужно, — внезапно отозвалась дочь сухим и хриплым голосом, — черного дрейга придется убить.

Да, она воистину стала взрослой… Отличной спутницей моему будущему преемнику на посту главы миров Колеса.

Колесо Судьбы незримо вращается среди звезд и планет с начала времен, пронизывая Собой пространство и время. Восемь спиц Его суть восемь звездных ветвей, Ось — ядро. Множество миров больших и малых кружит вместе с Колесом. Тридцать из них — истинны в своей материальности, прочие же лишь тени и отражения, отброшенные в свете изначальных Сил. Какие-то ярче, какие-то бледнее, иные вовсе осязаемы не более, чем зыбкое марево чужого сна. Но все они в ритме жизни и вращения подчинены трем главным мирам Оси, даже если знать не знают об этом. Мы, конечно, не правим открыто, но дотянуться можем всюду, куда проникает наш взор, и всюду следим за поддержанием равновесия сил. Подходит к концу эпоха правления Света, скоро главенство перейдет сверкающей Тьме. И нужно, чтобы у нее была крепкая опора…

Дом возле Колонн встретил нас запахом свежего хлеба, меда и молока. Жена не сидела без дела и, поджидая гостей, успела хорошенько протопить долго простоявший пустым дом, напекла пирогов и булочек. В другое время сбор всего семейства стал бы поводом для веселья и большого праздника, но сейчас дом словно пропитался скорбью и страхом. За те полдюжины дней, что мы не виделись, Лира осунулась и как будто разом постарела лицом на десяток лет. Наверняка давно толком не спала и извела себя дурными мыслями. Вон и при виде дочери не удержалась, не прячась отирала слезы со щек. Хорошо еще, я благоразумно промолчал про отравление, иначе лились бы они в три ручья…

Ужинали в тягостном молчании. Не задавали друг другу сотни вопросов, не перебрасывались шутками, не пытались подсыпать друг другу соль в чай или подложить мед в соленые грибы. Даже два записных шута семейства — Рино с Мефом, — сидели пришибленные и молча ковырялись в еде. В другое время оба не преминули бы высказаться по поводу предстоящей свадьбы сестры и надавать жениху советов…

Мне и самому было тошно так, что хоть топись. Перед глазами так и стояло осуждающее лицо Яноса: «Я же тебе говорил!» Выждав, когда все разбредутся спать, я снова засобирался.

— Куда ты? — жена поймала уже на пороге. Пока никто не видит, вцепилась в меня мертвой хваткой, прижалась так, что перехватило дыхание. — Кетару, мне страшно, не уходи.

— Не бойся, я до Колонн. Может быть, найду решение.

В ночь я ушел на четырех лапах. Беззвучно проскользнул по двору мимо огромной древней ели, маячившей в кромешной снежной темноте ночи огромной шатровой тенью. Только слабый отблеск света Колонн редкой бриллиантовой россыпью мерцал на кутавшей дерево снежной шали. Не утруждая себя поиском калитки, я перемахнул через забор и из домашних запахов окунулся в лесное благоухание.

Пахло снегом, промороженной хвоей, уснувшей землей. Колючие снежинки цеплялись за шерсть, холодными мухами садились на нос. Лапы утопали в свежей снежной подушке, еще не расчерченной ниточками следов лесного зверья, деревья провожали меня, как молчаливые часовые. По этой тропе я зимой и летом мог бы пройти с закрытыми глазами. Впереди нарастал пульсирующий белый свет, привычно повеяло в морду теплым ветром. Холод перестал кусать нос и уши. Я с разбега перемахнул через валежину, брызнув из-под лап не успевшим слежаться снегом, пробил грудью сомкнутые еловые лапы и вылетел на священный луг, окунувшись в Свет и Силу.

Девять столбов горячего Света бесконечными копьями вспарывали ночь. Длань изначальной Силы накрыла меня, слегка придавив и погладив, так что сердце забилось возле самого горла. Ее было много. Она заполняла собой все пространство вокруг и казалась густой, как вода. Но это — пока не привыкнешь.

Я взошел на чуть присыпанные редкими снежинками древние камни, дрожа всем телом от разлитого в воздухе пения. Здесь нет места сомнениям и страхам — Свет не оставляет им места, будто обычным теням. Здесь всегда рождается спокойствие и приходит понимание.

Что мне делать?

Здравый смысл велел уничтожить или отсечь потерявшего рассудок Смертоносца. А душа и сердце восставали против этого. Разве можно уничтожить часть себя? Пустые слова… Никому не нужное объяснение чувств, понятных только самым близким. Жаль, что я не волк, не умею выть на луны. Задрать бы морду к темному ночному небу, к подсвеченным сиянием тучам, и…