Джорджия Ле Карр - Раненный зверь (ЛП)

• Название: Раненный зверь (ЛП)
• Автор: Джорджия Ле Карр
• Жанр: Современные любовные романы

Она хотела меня. Я хотел, чтобы боль ушла... Элла Первый раз, когда я встретила Доминика? от его магнитической заносчивости, у меня даже перехватило дыхание. Он был всем тем, чего я никогда не ожидала встретить — падшим ангелом, великолепным Альфа-плохишом. Но дело касалось моей работы, которая и привела меня к нему, и он врезался в меня, как товарный поезд, который я точно не ждала. Неожиданно этот настолько сложный человек-зверь стер обыденность моей ужасно скучной жизни, а взамен дал жажду азарта, опасности и знаний. Он водил меня в места, эмоционально и сексуально удивительные, и я чрезвычайно пристрастилась к ним. Все идеально, почти. Только существует, какая-то часть его, которую я не могу постичь. Часть, которую он держит взаперти... Доминик Я не искал ничего, кроме секса без обязательств. Но Элла... что-то фантастическое и неповторимое заинтриговало меня в ней. Как только наши глаза встретились, она привлекла мое внимание. Черт побери. Я должен был просто уйти, но не мог. Она думает, что сможет исцелить мою боль и спаси меня. Но даже ее невероятная магия не может исцелить и вывести яд. Или сможет?   Книга содержит реальные сексуальные сцены и нецензурные выражения, предназначена для 18+

---

Я выпрямляюсь и поворачиваю голову, разглядывая себя в оконной раме. Как интересно. Бледная, светящаяся маска в лунном свете. Наблюдая за собой со стороны, вижу мужчину почти с демоническим лицом, одержимого злобой и ненавистью.

Возмездие будет моим.

Я еще долго стою в тишине комнаты. Только наполнившись силой над ее уязвимым спящем телом, разворачиваюсь и уходу также, как и пришел, через входную дверь.

25. Дом

Через душевную боль в нас проникает свет.

Руми

Я стучу в один из примыкающих друг к другу домов, и мать Вивьен открывает мне дверь. Последние десять лет изменили ее внешность.

— Привет, Мирела.

— Привет, Дом, — говорит она с улыбкой, пятясь назад, чтобы впустить меня внутрь.

Я прохожу в гостиную и осматриваюсь по сторонам, ничего не изменилось. Все также чисто и безупречно— веера с какой-то мазней на стенах, ковер со странным узором, шторы, декоративные статуэтки и вазы из богемского хрусталя с пластмассовыми искусственными цветами. Она приглашает меня жестом присесть.

Я сажусь в кресло, на подголовнике которого кружевная салфеточка, связанная крючком, на диване довольно-таки старые подушки и такой же не новый комод. Я испытываю настоящее чувство вины. Мне следовало прийти к ней раньше, и помочь ей как-то обустроить дом. Я в курсе, что Джек вне с свою лепту и дал денег, но мне следовало сделать что-то еще.

Она садится напротив меня, между нами стоит журнальный столик с овальной кружевной салфеткой, на которой хрустальная чаша, наполненная засахаренным миндалем, а также поднос с чайником и чашками и тарелка, накрытая салфеткой. Она растерянно улыбается мне и начинает разливать чай, не спрашивая, какой чай я предпочитаю, просто наливает в него молоко и кладет кусочек сахара, протягивая мне чашку с блюдцем.

— Спасибо, — говорю я, принимая изысканный китайский чай.

Она снимает салфетку с тарелки, и я вижу тонко нарезанные прямоугольники «мраморного» торта, Мирела протягивает мне блюдо, чтобы я взял кусочек.

— Твой любимый, — говорит она.

Я чувствую тяжесть на сердце, конечно же, все это время я был таким эгоистом. Я беру кусок и неуклюже держу его в пальцах.

— Как ты? — спрашивает она, наливая себе чашку чая.

— Я в порядке.

Она поднимает на меня взгляд.

— Я так рада это слышать. Я ждала все десять лет, когда ты придешь.

У меня глаза расширяются от испуга.

— Почему?

— Я знала, что ты придешь, когда исчезнет вся боль.

Я резко выдыхаю.

— Боль не исчезла.

Она улыбается, но как-то наполовину.

— Прости, конечно, боль никуда не исчезает, но уменьшается. Именно это я и хотела сказать. Я так и подумала, что ты придешь, когда боль станет меньше, — она бросает пару кусочков сахара в чай и размешивает ложкой. Я наблюдаю, как она поднимает чашку к губам и отпивает, очень деликатно. Она опускает чашку с блюдцем обратно на журнальный столик.

— Ешь, тебе нужно поесть, — призывает она.

Я откусываю кусочек торта, запах и вкус возвращают меня, когда мне восемнадцать, когда мы вдвоем пили чай и ели торт, и я ждала здесь Вивьен, когда она выйдет из спальни, сделав макияж, готовая встряхнуть весь город. Я смотрю в глаза матери Вивьен и удивляюсь, ее не посещают такие воспоминания вместе со мной. Ей не нужно ничего вспоминать, она итак находится до сих пор там, не продвинувшись дальше. Даже дом остался таким же, как и десять лет назад, когда я приходил сюда последний раз. Среди кружева и искусственных цветов, мне кажется, что я сейчас поверну голову в сторону коридора и появится Вивьен.

И вдруг у меня словно вспышка молнии, освещающая белым светом черное небо — Вивьен не Элла. Они такие разные, как апельсины и устрицы. Они похожи только внешне, но их темперамент и сама суть настолько разные, этим и отличаются они друг от друга. И молния приносит и другое осознание, которое я понимаю сейчас со всей четкостью — я влюблен в Эллу.

Да, я любил Вивьен, и часть меня, которая не перестает скорбеть всегда будет любить ее, но сейчас каждый день я все время думаю об Элле, не о Вивьен, и в кровать беру с собой Эллу, которую хочу и страстно желаю. Я скучаю по ней, когда ее нет рядом, мне сию же минуту хочется позвонить и сообщить ей об этом, рассказать о своих чувствах,потому что хочу разделить с ней свою жизнь.

Мать Вивьен с печалью смотрит на меня.

— Когда я потеряла свою дочь, в этот же день я потеряла и сына. Ты был лучшее, что произошло с моей Вивьен. Самая моя большая мечта была увидеть вашу свадьбу. Я сильно скучала по тебе все эти годы, Дом.

— Прости, что я не приходил раньше, Мирела. Я всегда наслаждался нашими разговорами.

Она счастливо улыбается.

— Я тоже. Ты мне как сын, Дом. Обещай, что придешь опять навестить меня.

— Приду.

— Я много размышляла о тебе. Слышала, что ты многого добился в жизни и стал успешным. Дамы в церкви о многом болтают, — она застенчиво улыбается. — Я прислушиваюсь к их сплетням.

— Мирела, — начинаю я, но останавливаюсь.

— Что ты хочешь сказать, Дом? — подсказывает она.

— Когда умирала Вивьен в море, я дал ей обещание, что никогда не влюблюсь.

— О, Дом. Это обещание сдерживало тебя от поиска счастья все эти годы?

Я соединив крепко сжимаю пальцы и ничего не смогу ответить.

Она наклоняется вперед.

— Послушай меня. Она боялась, и поэтому цеплялась за тебя. Я люблю свою дочь, но она была озорницей, заставив тебя пообещать такое. Она ушла, а ты остался здесь. И ты итак уже потратил десять лет, не трать больше времени. После смерти Вивьен я кое-что поняла, стоит ценить каждый миг с людьми, которых ты любишь, — она с горечью улыбается. — Ты не знаешь сколько тебе с ними суждено про быть.

— Я до сих пор чувствую себя виноватым. Я мог бы спасти ее, — медленно выдыхаю я. — Если бы мы не спорили и если бы я не сказал ей, что Джек уже на подходе.

Она отрицательно качает головой.

— Не стоит ни в чем себя винить, мой милый мальчик. Ты ничего не мог исправить. Бог понял, что ты старался изо всех сил. Просто пришло ее время.

— Она была слишком молода, чтобы умирать.

— Прошло около четырех месяцев после того, как Вив умерла, и мне приснился сон. Ей было одиннадцать или двенадцать лет, она тогда еще не красила свои волосы во все эти ужасные и чудовищные цвета. Она бежала по полю и смеялась. Ее губы были испачканы соком ягод. Она подбежала ко мне и сказала: «Смотри, что я нашла, мама». И я проснулась и проплакала потом нескольких часов.

Она достает платок из декольте своей блузки и вытирает глаза.

— Но проходили недели, а за ними месяцы, и мне становилось более спокойнее от этого сна. Я все раздумывала, что она хотела мне сказать, ее кожа во сне не была мертвецкого цвета, и она не лежала в атласном гробу. Она не была мертва, а была жива, но находилась в каком-то другом мире, я не могла туда попасть, но она была именно там. Больше она никогда мне не снилась, да ей и не нужно было, я поняла, что она хотела мне сказать тогда.

— Она никогда не приходила ко мне во сне, — говорю я.

— Возможно, ты как раз пострадал больше всех и тебе стоит оглянуться и осмотреться вокруг, — тихо произносит она.

— Я встретил женщину, — неожиданно ляпаю я, но как только я произнес эти слова, мне хочется их забыть. Честно говоря, я сам испытываю шок от своих слов. Какое безумство заставило меня сказать такое скорбящей матери Вив?

Она с трудом сглатывает.

— Я так рада, — хрипло произносит она.

Я злюсь на себя и пытаюсь извиниться.

— Прости, это непростительно с моей стороны так говорить, не знаю, что на меня нашло.

Она отрицательно качает головой и своими натруженными руками сжимает мне колено.

— Нет, я рада за тебя. Ты хороший человек и заслуживаешь быть счастливым.

Я накрываю ее руку свой.

— Знаешь, это как песня Питбуля? — спрашивает она.

Я слегка улыбаюсь.

— Питбуля?

— Да, такой мужчина с лысой головой.

— Ты слушаешь Питбуля?— с удивлением интересуюсь я.

— Моя внучка слушает.

— У Марко есть дочь?

— У него трое детей— два мальчика и девочка. Они — вся моя жизнь. Питбуль поет песню Give Me Everything Tonight. В ней поется: «то, что я обещаю сегодня вечером, я не смогу пообещать завтра». Так и в жизни, ты не знаешь, что тебя ждет завтра, поэтому все, что ты хочешь сделать, сделай сегодня.

Если бы не вмешательство жестокой руки судьбы, эта женщина была бы моей свекровью. Я сжимаю ей руку, чувствуя огромную любовь к этой доброй и великодушной женщине. Мы связаны с ней навсегда любовью к одному и тому же человеку и горем от ее потери.

— Если ты вспомнишь Вивьен, она всегда смеялась, всегда хотела жить полной жизнью и получать удовольствие. Не думаю, что она хотела бы быть колючей проволокой, обернутой вокруг твоего сердца.