Джорджия Ле Карр - Раненный зверь (ЛП)

• Название: Раненный зверь (ЛП)
• Автор: Джорджия Ле Карр
• Жанр: Современные любовные романы

Она хотела меня. Я хотел, чтобы боль ушла... Элла Первый раз, когда я встретила Доминика? от его магнитической заносчивости, у меня даже перехватило дыхание. Он был всем тем, чего я никогда не ожидала встретить — падшим ангелом, великолепным Альфа-плохишом. Но дело касалось моей работы, которая и привела меня к нему, и он врезался в меня, как товарный поезд, который я точно не ждала. Неожиданно этот настолько сложный человек-зверь стер обыденность моей ужасно скучной жизни, а взамен дал жажду азарта, опасности и знаний. Он водил меня в места, эмоционально и сексуально удивительные, и я чрезвычайно пристрастилась к ним. Все идеально, почти. Только существует, какая-то часть его, которую я не могу постичь. Часть, которую он держит взаперти... Доминик Я не искал ничего, кроме секса без обязательств. Но Элла... что-то фантастическое и неповторимое заинтриговало меня в ней. Как только наши глаза встретились, она привлекла мое внимание. Черт побери. Я должен был просто уйти, но не мог. Она думает, что сможет исцелить мою боль и спаси меня. Но даже ее невероятная магия не может исцелить и вывести яд. Или сможет?   Книга содержит реальные сексуальные сцены и нецензурные выражения, предназначена для 18+

---

Стоит нам подъехать к дому, я ахаю — такая красота. Виднеются всего лишь две величественные каменные колонны дома, а весь фасад полностью увит плющом, словно волшебный особняк прямо из сказки.

Дом поворачивается ко мне.

— Нравится?

— Нравится ли мне? Дом, сказочно, я в полном восторге, — я поворачиваюсь к нему. — Здесь никто не живет, пока ты находишься в Лондоне?

— Не совсем, у меня здесь есть домработница, а ее муж работает садовником. Они ночуют в доме, когда меня здесь нет, но когда я здесь, они живут в том летнем домике. — Он указывает на небольшой коттедж, обвитый глициниями и плетистыми розами. В настоящем английским стиле — небольшой загородный домик.

— Итак, — говорю я, возвращая взгляд на волшебный особняк.

Дом паркует машину, и мы пересекаем дорожку из гравия, поднимаясь по каменным ступеням. Он толкает красивые старинные двери.

— Ты не запираешь дверь?— с удивлением интересуюсь я.

— Только в Лондоне.

Внутри зеленовато-голубые стены с белым декором, блестящие дубовые полы, оконные рамы открывают прекрасный вид, под которыми стоят кресла и диваны у окна, антикварная мебель изысканно сочетается с пастельными тонами. Просторно и элегантно. Рядом у окна стоит кресло, и книга лежит на маленьком круглом столике. Я почти представляю себя, сидящей в этом кресле, читающей книгу, оставив потом ее на столике.

Я перевожу взгляд, смущаясь. Почему я представляю себя здесь?

Он ведет меня в гостиную с золотыми обоями, черно-белыми занавесками. Из гостиной можно попасть на французскую кухню, с шиком отделанной под старину метлахской плиткой. На солнечной стороне стоит симпатичный столик для завтрака.

— Хочешь выпить? — спрашивает он.

— Я выпью чаю.

Он наполняет чайник и включает.

Я сажусь на стул у кухонного островка.

— Дом, мне нужно кое-о-чем тебя спросить. Это важно для меня, пожалуйста, ответь честно, насколько сможешь.

Он опирается бедром о столешницу и с опаской поглядывает на меня.

— Спрашивай.

— Ты считаешь, что тебе не стоит платить налоги, потому что очень богатые люди их не платят? Но что будет, если все не будут платить налоги?

Он внимательно смотрит, как бы оценивая меня.

— Я хотел бы, чтобы все не платили. Может тогда эта бесконечная продажная карусель наконец-то остановится. Они не смогут посадить всех, и им придется придумать что-то другое. Не такую коррумпированную систему, в руках которой сосредоточена половина мировых богатств одного процента населения, позволяющая восьмидесяти пяти гребанным индивидуумам накопить столько, что заработало для них аж три с половиной миллиарда людей вместе взятых!

Он замолкает, чтобы я осознала услышанное.

Он, что,на самом деле, говорит это все всерьез?

— Для меня это непостижимые вещи, что восемьдесят пять человек могут владеть половиной мировых богатств! Как такое возможно?

— Не только возможно, но исследования показали, что существует лишь один процент, владеющий более чем всем остальным населением планеты!

Я прикусываю подушечку моего большого пальца правой руки и задумываюсь о своих претензиях. Думаю, что он ошибается, поскольку кажется слишком уж невероятным.

— Откуда ты берешь цифры?

Он скрещивает руки на груди и прищурившись смотрит на меня.

— Это открытая информация, Элла. Ты можешь отыскать ее на сайтах BBCили Forbes, или New York Times, где угодно, на самом деле.

Я хмурюсь. Неужели такая информация может быть достоянием общественности, есть же и другие программы на ТВ, типа Benefit Street, когда показывают самых бедных, нуждающихся людей, получающих ничтожно мизерные подачки от правительства.

В этот момент я думаю, что не только я смотрела эти программы, меня тоже обманули,вызывая презрение к этим бедным людям, пока истинные виновники оставались невидимыми, кому на самом деле стоило ощутить мой гнев и осуждение. Ловкость рук и никакого мошенничества — вот политика этого одного процента!

Закипает чайник, и он отодвигается от столешницы, опускает пакетик чая в кружку, наполняет ее кипятком. Он поднимает на меня глаза.

— Молоко? Сахар? Лимон?

— Черный и два сахара, — автоматически говорю я.

Он бросает кусочки сахара и ставит кружку передо мной.

Я улыбаюсь ему.

— Ты сделал мне чай?

Он хмурится и, выглядит сам удивленным.

— На самом деле, это впервые, когда я делаю кому-то чай. Раньше я такого не делал.

Я опускаю кружку на столешницу и начинаю копаться в сумке, висящей у меня на плече.

— Я хочу тебе кое-что показать, — говорю я и достаю сложенный листок, отдаю ему. Он молча разворачивает. Я наблюдая за ним, пока он читает.

Он открывает глаза от бумаги и улыбается мне, довольной, радостной улыбкой.

— Знаешь, когда мы учились в школе, нас учили только одному, что самое важное — это система. Несмотря на то, что каждая школа во всем мире имеет свои программы обучения, во всех школах все равно существует что-то общее.

— Что же?— с любопытством интересуюсь я.

— Школы приручают детей к повиновению.

— Повиновению?— медленно переспрашиваю я, на вкус пробуя данное слово.

— Повиновению с помощью оценок, учителей, правил, систем образования, формы, посещаемости. Это метод контролирования масс, — он складывает мой лист бумаги. — Заявление об увольнении— твой первый акт неповиновения. И с этим я хочу тебя поздравить.

Я смотрю на него, очарованная и заинтригованная. Я не могла предположить, что такой самоуверенный, на первый взгляд,самец имеет такие скрытые глубины.

— Система когда-нибудь изменится, Дом?

Он пожимает плечами.

— Не знаю, Элла. Трудно бороться с тем, кем мы сами являемся. Мы именно те, кто делает эту систему работающей, с нашей вялостью, нашим нежеланием и нашим повиновением, — он улыбается и указывает на заявление у меня в руках. — Но каждый раз, когда кто-то напишет такое заявление, дает мне надежду, что однажды, когда-нибудь, видно не в моей жизни, в один прекрасный день, мир станет другим.

Совершенно бесшумно на кухню входит женщина средних лет, с плохо прокрашенными светлыми волосами и широкой улыбкой на лице.

— Привет, мистер Иден, — бодро говорит она.

— Привет, миссис Би, позволь представить это Элла. Элла, моя экономка, миссис Биенковски.

— Привет, миссис Би, приятно с вами познакомиться.

Миссис Би оказывается очень доброй и дружелюбной. Как только Дом исчезает у себя в кабинете, чтобы сделать несколько звонков, она поднимается со мной наверх в огромную спальню с цветочными шторами, кремовыми коврами и массивной кроватью со множеством подушек. Она показывает, что находится в ванной комнате и как все работает, а потом спрашивает, не страдаю ли аллергией на какие-нибудь продукты. Я говорю, что нет, и она сообщает, ужин будет в восемь.

* * *

Вечером мы бредем по одной из тропинок. Воздух чистый и стоит тишина (не слышатся звуки города), только чириканье птиц в ветвях деревьев. Периодически нам встречаются лотки с едой для птиц. Рыжая белка взбирается на дерево. В фонтане пара голубей целуются и заигрывают друг с другом.

Ощущение первозданной природы, которое я никогда не испытывала,поскольку выросла и все время жила в Лондоне, наполняет все тело. Я глубоко вздыхаю свежий воздух. Мы почти не разговариваем, пока медленно идем, слова будут лишними, и я пораженно раздумываю над, насколько изменилась моя жизнь. Насколько полнее и богаче она стала. Как сильно я его люблю. Боже, неужели я сама себе призналась в этом. «Я люблю Доминика Идена».

Я знаю, что он ничего мне не обещал, но, я все равно люблю этого мужчину.

А разве у меня есть другой выбор? Он ворвался в мою жизнь, как торнадо. Беспокойный. Нежелательный. Деструктивный. Он разрушил все, во что я верила и вызвал во мне страсть, которую я даже не подозревала. Поэтому однозначно, я люблю этот сложного, раненого,уверенного, странного, доброго, красивого мужчину.

Я останавливаюсь, и он тоже тут же останавливается, подняв на меня глаза. В закатных лучах солнца, просачивающихся сквозь деревья,смотрю ему в лицо, он так красив, как принц, о котором я мечтала в детстве. Я обхватываю руками его сильную, накаченную шею, он наклоняется, и мы целуемся. Целуемся совсем по-другому. Наш поцелуй отличается от тех поцелуев, я не так его всегда целовала, видно сказывается этот лес и мои чувства к нему. Он поднимает голову, его глаза темные,пытливо смотрят на меня.

Я загадочно улыбаюсь и продолжаю свой путь.

Как только возвращаемся в дом, направляемся ужинать в гостиную с черно-белыми шторами. Миссис Би зажгла для нас свечи. В их желтом отблеске Дом выглядит невероятно таинственно и романтично. Мое сердце совершает кульбит, когда он улыбается. Я до конца не верю, что мне могло так повезти. На данный момент — я безработная, но при этом ощущаю себя как-то странно— невероятно счастливой.