Анна Мичи - Шагни в Огонь. Искры (СИ)

• Название: Шагни в Огонь. Искры (СИ)
• Автор: Анна Мичи
• Издательство: Самиздат
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2006

Неформатная "академка" без ректора, девиц и любовной линии. Тенки, мальчишка из деревни на побережье, уходит в город, чтобы попробовать записаться в магическую школу. В школу попасть ему удаётся, вот только не в ту, в которую собирался, а стать магом окажется не так легко, как он думал.   Приквел к "Шагни в Огонь. Пламя".   Книга написана в соавторстве. Основная линия моя, линия Хиден принадлежит соавтору (Анастасии Тиби).

---

Сегодня ночью деревня захлебнётся в празднике святого Йани, древнего монаха, приручившего, по преданию, огонь. В его честь зажжётся множество костров, деревенские усядутся вокруг пламени и станут травить байки, страшные сказочки о сверхъестественных существах.

В ночь Йани, считается, можно найти клад. К нему приведёт легендарное существо хейва, маленький зверь, похожий на движущуюся травяную кочку. Если последовать за хейвой – только обязательно в полном одиночестве – и найти его нору, то клад в твоих руках – достаточно лишь раскопать жилище зверька.

Только никакого хейвы не существует, и Тенки это знал – в Королевской школе не зря читали лекцию о придуманных человеком сущностях.

– Ждёшь повозку? – на крыльцо незаметно ступила Юнха, избавившаяся от передника и подноса.

– Угу, – утвердительно качнул головой Тенки. – По расписанию минут через десять.

– А она вечно опаздывает! – Юнха явно колебалась, присесть ли рядом или не надо.

– Жаль, хотелось бы скорей до Аксе добраться.

– Боишься к началу праздника опоздать? – она всё-таки решилась, аккуратно поддёрнула длинную юбку, опускаясь рядом. – Не терпится хювика поймать?

– Кого-кого поймать?! – это слово он первый раз в жизни слышал.

– Хювика! – Юнха взглянула как на идиота, грозно шевельнула бровями.

– Хейву, что ли?

– Кого? – настала её очередь пожимать плечами.

– Хейву. Зелёный такой зверёк, с длинной шерстью дыбом.

– Хювик он, никакая не хейва!

– Хейва он, никакой не хювик! – забавляясь её яростным протестом, Тенки гадко смеялся. Он уже понял, в чём дело – всего лишь в разнице диалектов. Но было смешно наблюдать за девчонкиным упрямством.

– Хювик!

– А вот и повозка, – пылящее облако Тенки углядел издалека.

Встал, подбирая мешок, поправил ремень на бёдрах. Юнха тоже поднялась. Её голова едва доставала Тенки до плеча – и почему-то это приятно пощекотало самолюбие. В Огненном городе и девушки элхеские по большей части смотрели на подростка сверху вниз: мало того что нинъе, так даже среди своего народа невысокий.

Повозка приближалась. Тенки закинул мешок за плечо, пощупал левый карман – с кошельком.

– Ну, желаю тебе поймать твоего «хювика», – взглянул на девчонку с показным превосходством.

Она не ответила, независимо дёрнула плечом, отворачиваясь. Тенки сбежал с крыльца навстречу повозке.

Ещё пара часов тряски, и он – «дома».

***

Как будущий маг и планировал, прибыть в Аксе удалось ещё засветло. Тележка остановилась у поворота к деревне, спрыгнул один лишь Тенки – больше желающих навестить ничем не примечательную мелкую деревушку не нашлось. Да и вообще народу в повозке было мало: многие сошли у Весты, станции на развилке двух дорог – оттуда каждые полчаса отправлялась телега в Йокола.

Впрочем, малой популярности родной деревни Тенки был обязан возможностью без помех вытянуть ноги в повозке. Из пассажиров, кроме него, оставался только хмурый мужик лет сорока, едущий куда-то далеко на юг. Единственный этот попутчик молчал, по сторонам не глядел и после поворота у Весты вообще начал заваливаться на бок, чуть слышно посвистывая носом. Погружаться в размышления и созерцать проплывающие мимо полузабытые пейзажи Тенки никто не мешал.

Покинув транспорт, адепт немного постоял. Летний ветер доносил запахи моря, раскрытые нараспашку деревенские ворота представлялись раскинутыми в объятиях руками. Всё здесь, буквально всё, до яркой зелени последней травинки казалось знакомым с детства. Родным.

До дома подросток добрался быстро. Да и расстояние было недалёкое: всего-то пройти по главной улице, отвечая на кивки взрослых, чьих лиц уже почти не помнил, усмехаясь взглядам, которые бросали на него дети, перешёптываясь между собой: «Маг!! Из столицы!».

Не прикладывая к этому усилий, Тенки сам не заметил, как из отпрыска бедняков Ли, голозадого мальчонки с сопливым носом, превратился в глазах обитателей Аксе в молодого господина, столичного франта, наведывавшегося в родные места не чаще чем раз в два года. Во взорах жителей деревни почтение мешалось с завистью, приветственное узнавание – с неодобрением. Чужие эти эмоции нахлёстывали слабыми, неглубокими волнами и вновь откатывали, заставляя беззлобно усмехаться.

Знакомое крыльцо Тенки увидел издалека и сам удивился: сердце отчего-то дрогнуло. Странно, некогда он на полном серьёзе был уверен, что живёт в высоком, большом доме, а тут вдруг посмотрел – и это двухэтажное строение когда-то казалось ему высоким? Даже дверь будто просела, уменьшилась в размерах, хотя как может уменьшиться дверь?

Перед тем как поставить ногу на деревянное, прогнувшееся под тяжестью лет крыльцо, Тенки невольно сглотнул. Ручка двери ушла вниз, сползла, словно осела, как сам дом, и крыльцо тоже будто вдавилось в землю, почернело от старости. Краска на стенах облезла, проглядывавшее в облупинах коричневое дерево казалось гниловатым. Но перед Тенки по-прежнему стоял дом, его родной дом, место, где появилась на свет сначала Алли, потом он сам, где жили молодые отец и мать, где умерла старуха-бабка, когда младенец Тенки ещё вопил в колыбели.

Дверь подалась с трудом, пришлось приложить силу, резко дёрнуть на себя.

Внутри было темно. Несло слабым духом плесени и кислой капусты.

– Мать! О-ой, – нерешительно окликнул подросток. Вместе с лёгкой прохладой, пахнувшей из сеней, причудилось вдруг, что дом давно заброшен, мать с сестрой уехали из деревни, а письма... а письма приходят неизвестно от кого.

Но стоило глазам привыкнуть к темноте, как слегка пугающая мысль исчезла: в сенях висела одежда, на полу нашлось несколько пар раздолбанных женских туфель, а из глубины дома лился слабый свет – была открыта задняя дверь.

Передумав заходить, Тенки закрыл дверь, вернее сказать – с размаху вбил в косяк, и направился в обход, на задний двор. И по-прежнему – стена дома по правую руку виделась непривычно низкой, тёмной, словно весь дом ссохся и уменьшился.

Мать и впрямь нашлась на заднем дворе. Стирала, встав к миру задом, согнувшись в три погибели, только мыльные хлопья летели во все стороны.

Тенки остановился у самого угла. Сердце колотилось, как сумасшедшее, и едва помогал рассудочный шёпот: «подумаешь, каких-то два года тут не был, с чего вдруг такие эмоции?». Чтобы превозмочь это странное состояние, подросток старательно прочистил горло, облизнул губы.

И позвал снова, негромко, будто опасаясь напугать склонившуюся над тазом женщину:

– Мать...

Сначала она не отреагировала, только коснулась рукой в мыльной пене волос, заправила выбившуюся прядь за ухо. Потом, решив, видимо, что не послышалось, обернулась. Как-то медленно, будто неуверенно.

И увидела его.

Тенки неловко, чуть вымученно улыбнулся.

Она постарела. Тени пролегли под глазами, по лицу побежали морщины. Неровно, клочьями подстриженные волосы потемнели, покрылись словно земляной пылью.

И она была маленькая, такая маленькая.

В руке она держала мокрую тряпку – вытащила из таза, машинально, не успев задуматься. Второй ещё раз заправила волосы за ухо – почему-то движения казались медленными, будто вокруг колыхалась стоячая вода.

– Тенки, что ли? – мать сощурилась.

Подросток кивнул. Спросил, едва выталкивая слова из горла:

– А где Алли? – против ожидания, голос не дрожал.

– Кто ж её знает, шастает где-то, – сообразив наконец, что в руке у неё не выстиранное ещё белье, женщина кинула тряпку обратно в воду. – А, я же её к Мирехе послала.

– Зачем? – Миреха – деревенская портниха, если Тенки помнил верно.

– Ну так мы ж ей вышиваем всякое. Алли вышивает, у меня-то глаза уже не те. Ты чего, будто не знаешь ничего?

– Ты разве писала?

– Все глаза тебе исписала! – мать сердито поджала губы, двинулась в дом.

Мыльная шапка на поверхности воды осталась колебаться, пена тихо истаивала, лопаясь мелкими пузырями.

Из тёмного проёма раздался материн голос:

– Ну а чего ты, будто не тутошний? Чай, не в гости приехал, складывай сумку, скидавай одёжу, городская небось? Неча её пачкать.

Тенки невольно усмехнулся. И шагнул в дом, стягивая с плеча сумку.

– Вымахал там, на ихних харчах-то, а силёнки прибавилось? – после солнечного света темнота ослепила, вместо лица матери он видел только чёрный силуэт. Но интонация её была знакомо испытующей, требовательной.

– Что делать-то надо? – ответил подросток привычно и снова усмехнулся.

Вот теперь он точно – дома.

***

– Тут тебе не столичные ресторации, ешь чего дают, – мать довольно усмехнулась, ставя перед ним миску с отбитым краешком – знакомую миску, сколько лет он хлебал из неё суп.