Игорь Назаров - Таежные отшельники

• Название: Таежные отшельники
• Автор: Игорь Назаров
• Жанр: Биографии и Мемуары

Мы начинаем публикацию уникальной книги — путевых заметок врача о путешествии к таежным отшельникам. Книга издана в 2010 году по решению Президиума Российской академии естественных наук.

Жизнь иногда ставит жестокие эксперименты, проверяя людей на крепость духа и тела, стойкость и мужество. Так случилось с многострадальной семьей староверов Лыковых, когда судьба забросила их в таежные дебри Саян и обрекла на долгие годы изоляции от людей. Лыковы не оказались в «тупике», невзгоды, лишения и голод не сломили их. Выжить им помогали вера в Бога, сила духа и чистота души. Об удивительной и во многом поучительной судьбе этой семьи и рассказано в книге. В ней нет художественных домыслов, это документальные дневниковые записи неоднократных экспедиций в Саяны. Найдет читатель и некоторые сведения о староверах северной тайги, могучей красоты таежных просторов Красноярского края.

---

Уже на тропе к дому Агафья начинает рассказ о своих болезнях: болели зубы, спина, «руки и спина плохо, только парафином лечилась, змея (чуть не укусила), когда полола». Не терпится поделиться Агафье с нами своими горестями. Но мы уже поднялись к старой избе. Возле нее вьется новая собачонка — Дружок, опасливо сторонящаяся незнакомых людей. В пригородке к избе — два небольших козленка, очевидно, новое поколение мучителей Агаши, впрочем, они и сами мученики. Недалеко от курятника, в нескольких метрах к югу, возвышается новая просторная рубленая изба, правда, пока без стропил и крыши. Иконы и книги еще в старой избе.

Две девочки нашего летчика в изумлении (они первый раз у Агафьи), широко открытыми глазами взирают на все это. Агафья тут же занялась ими, читает им выдержки из своих святых книг. Все остальные начинают заниматься своими делами: подносят вещи от вертолета, разжигают костер и другое. Бригада строителей (Рехлов Юрий Васильевич, Коровин Владимир Иванович) во главе со своим бригадиром Александром Ивановичем Чихачевым, занялись разгрузкой пиломатериала из вертолета. Ну, а мы с доктором С. Н. Кочновым начинаем разговор с Агафьей о здоровье и житье-бытье за время, что мы не встречались.

Заметно, что новый доктор Агафью несколько настораживает, время от времени она испытующе посматривает на него. Но, по-видимому, уже зная дотошность моих расспросов, она сама обстоятельно начинает свой рассказ с того момента, когда мы с ней расстались в прошлый раз, т. е. в Киленском. Она довольна, как хорошо ее принимали в гостях, как хорошо к ней относилась вся родня, которую она посещала по очереди. Но жила она в основном у Анисима Никоновича.

О своем самочувствии и здоровье она рассказала следующее: «На Пасху плохо получилось. Многие кашляли. Кашлять (я стала), хуже, хуже в груди, все ломит. Сродная сестра — у ней машина (автомобиль) работала (оставили на некоторое время в ограде работающую машину), газу от нее надышалась — задыхалась. Ночь пробилась. В бане прогрелась, совсем худо стало. Начала падать, кое-как до утра дотянулась. Утром стала лекарствы пить: мумие, жень-шень, левомицин, бисептол, триган. Была температура, после лекарств — 36 °C. Семь ден пила. Вертолет прилетел. Дома (на Еринате) ольховая кора, мать-и-мачеху (пила). Приехала на чистый воздух. Было уже легче. В избе печь истопила, начала молиться, как потянуло с газу рвать. Сутки совсем лежала, только воду (пила). Неделю плохо, ни козу подоить. Вот что от газу! Спина болела в самую посадку (огорода). Летом перешла в курятник. Варила животным в старой избе, опять от газу потянуло. Ушла далее в лес. Толь убрали (с крыши) — стало хорошо».

Как бы подытоживая проживание в Киленском, Агафья далее заключает: «У родственников на легкие стра-шшш-но действует газ от машин. Без лекарств я бы там совсем не перенесла. Там-та я жить не смогла бы, не смогла!». Выходит, все наши надежды на то, что Агафья приживется у родственников, напрасны.

Далее Агафья продолжает рассказывать, как она жила зимой: «Зимой запоры были. Хуже и хуже. Ерофей ничего не понимать (в лечении). Спина — не пошевелиться. Править некому было. На улицу не стало (не было стула). Напилась пуповника. Негодно стало. Руку, тело обжигало. Утром температура за 37 градусов, Ерофей мерил. Думала, ночь не перенесу. Буй не сработал. Температура более 38 градусов. Ушла в курятник. Кашля не было. Не знала, чем лечиться. Пила таблетки. Руки как на огне сварила — эритромициновой мазью натерава. Ревень, багульник. Пуп ушел в левой бок под грудь. Едва перешагивала с бодожком. Рябиновую кору пила, температура маленько садиться стала. Муки наелась намешанной (имелась в виду мука с добавками, например, готовая для блинов), нам нельзя ее употреблять. Ерофей муку привез — от хлеба мучалась, не стала эту муку есть. Козам не давала, ране от муки Ромашова козы сильно болели. Болела — козьева молока не было. Козы молока мало дают, пойло наварить надо. Намучалась! Белая коза болела, лечила ее таблетками, врач из Таштыпа оставляла. Месяц колотья в животе были. Месяц лекарства пила (бисептол, триган). При сердцебиении пила панангин. Долго правилась: январь, февраль, март, апрель — к именинам стало легче. Ране месячные были маленькие, теперь очень обильные. От этого слабость. Недавно кончились. Битончик 3 литра — половина не могла приносить. Снежную воду три месяца пила. Картошку из ямки по полведерка вытаскивала. Было мало мочи, после ревня пронесет. Молиться начала на Пасху. Всю Пасху отмолилась. Чудотворная икона звук дала. Зимой сильное серцебиение (было), во сне биение сильнее находило — садилась. Молилась по лестовке — лучше. В Великий пост таблетки нельзя — нужно отмолить к Пасхе. Хлеба нет, овсяной крупы мало — в Великий пост чуть не захватило (ослабла).

В посадку (огорода) шибко трудно было. Посадила 20 ведер картошки. Терпла, опухла левая рука, затем правая. На правой руке были летом два нарыва после того, как змею подержала при прополке. Прогревала парафином, спала на нем — спине легче. При надсаде возникают и сейчас биения (сердца)», — улыбаясь, говорит Агафья, рассказывая свои беды.

Все свои болезни сегодняшние Агафья связывает с Иваном Тропиным. «С этого все началось», — к этой мысли она возвращается несколько раз. Агафья рассказывала также, что у нее есть какой-то дальний родственник, старовер Алексей, который хотел бы жить у нее, и Максимила на это дала разрешение. Но пока не пускают «на Каире начальство».

В окончании рассказа Агафья говорит: «Ерофей-та сильно зимой, когда жил у меня, ругал Льва Степановича». И просительно добавляет: «Скажи ему (Л.С.), пусть не ругаются, пусть помирятся». Конечно, я эту просьбу передал по назначению.

Осмотр Агафьи и запись электрокардиограммы (ЭКГ) проводим с Кочновым в избе. На этот раз пульс у Агфьи 76 ударов в минуту, редкие единичные экстрасистолы. Артериальное давление 115/75 — 120/80 рт. ст. Тоны сердца чистые, ритмичные, шумов нет. В легких дыхание везикулярное, ослабленное справа в области верхней доли. При пальпации и при нагрузочных пробах боли по ходу всего позвоночника. При пальпации живота пальцы неожиданно натыкаются на что-то плотное. Что это? В предыдущий раз здесь ничего не было. Оказывается, в подвздошной области справа пальпируется плотный, слегка смещаемый инфильтрат 10х5 см., языком уходящий чуть не в правое подреберье. По описанию Агафьи, инфильтрат «как камень», зимой был еще больше, «даже лечь не могла от болей в спине». Инфильтрат малоболезненный. Наличие этого инфильтрата при осмотре подтверждает и доктор С. Н. Кочнов.

Эта находка нас очень расстроила. По расположению это может быть аппендикулярный инфильтрат после перенесенного острого аппендицита. При детальном дополнительном расспросе Агафьи о возможности перенесенного аппендицита четких данных не получено, хотя боли в животе, температура и расстройства кишечника зимой были. Можно думать еще об опухоли брюшной полости, миоме матки или кисте яичника, но последнее, судя по консистенции пальпируемой опухоли, маловероятно. Без детального обследования в клинике решить наши сомнения мы сейчас не можем. Нужно дообследование в условиях больницы и, возможно — оперативное лечение. Прямо говорим об этом Агафье, но согласия на поездку в больницу, конечно, не получаем. Мне даже показалось, что нашим опасениям она не придала значения. Всем своим видом оно как бы говорила: «На все воля Божия!».

Записываем электрокардиограмму. По беглому взгляду на ЭКГ существенной патологии нет, «попалась» только одна суправентрикулярная экстрасистола. Из локтевой вены стерильными одноразовыми иглами забираю кровь на анализы. На эту процедуру Агафья согласилась как на само собой разумеющееся. Правда, кровь в этот раз забиралась с трудом, вены «пустые», кровь быстро свертывается. Чувствую себя неловко перед Агафьей за то, что взял кровь и сразу приходится улетать — торопят летчики, и так стоим уже более двух часов. Одно успокаивает, что с Агафьей остается врач Сергей Николаевич Кочнов.

Напоследок, как всегда, обговариваем с Агафьей возможные варианты лечения на случай заболеваний. Ну, а Сергея Николаевича прошу понаблюдать за здоровьем Агафьи и особенно обратить внимание на динамику изменений со стороны обнаруженного опухолевого образования.

Очень жаль, что все в спешке, поговорить-то по душам не успели. Два с половиной часа пролетели как одна секунда в расспросах, записи ЭКГ, взятия анализов. Жаль, что нельзя пожить несколько дней. Следующий вертолет обещали только 7 сентября, а 8-го я должен быть уже на международном конгрессе в Запорожье. Читать там три доклада. Зато Лев Степанович и доктор С. Н. Кочнов остаются со строительной бригадой помогать достраивать новую избу и устанавливать усовершенствованный радиобуй. Напоследок Агафья дала мне для рассады свой замечательный горох и выкопала куст картошки «на развод». А затем уже на тропке в вертолет догнала и сунула в руки две печеные картофелины: «В дороге-та поешь!».