Андрей Ренсков - Дети Барса. Туман над башнями (СИ)

• Название: Дети Барса. Туман над башнями (СИ)
• Автор: Андрей Ренсков
• Издательство: СИ
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2016

Погибающий мир, обреченный пожрать сам себя. Древнее пророчество сбывается, апокалипсис неизбежен. Этим утром весь мир был одного цвета — серого. Закутавшись в толстый, пропахший собакой, плащ, правитель третьей части населённых людьми земель сидел на балконе дворца и, не моргая, смотрел вдаль. Ночью был шторм, поэтому воздух пах солью, водорослями и гниющей рыбой. Иногда поднимался ветер, но он дул с моря, и становилось ещё хуже.

---

Нур и впрямь делал странные вещи: округлив глаза, шевелил губами, словно засыпающая рыба. Но капитан не умел читать по губам и ему было недосуг потакать чужим причудам.

— Громче, во имя богов! С каких пор ты стал так пуглив?

Грузный накарреец шагнул вперёд, толкая Нура своим гигантским животом. Тот обернулся, глядя на своего спутника с труднообъяснимым страхом, и, нервно облизав губы, выдал:

— Кража. Из поместья на Холмах. Сегодня ночью.

— Кража? — поднял бровь капитан. — Не твой, вроде, вид занятий. Однако мне нравится эта мысль, если не будет чересчур много крови. Чьё поместье?

— Жемчуг, господин. И украшения.

— Да что с тобой сегодня, чёрный? — нахмурился капитан. — Ты издеваешься надо мной? Тебе напекло голову и заложило уши? Я спросил у тебя: чьё это поместье? На Холмах их сотни.

— Я… — Нур снова оглянулся на молчаливого спутника. Что-то кольнуло капитана в затылок: знакомый признак того, что ситуация становится опасной. — Я не могу, господин. Очень большой человек. Разве что на ухо.

— Что? — Но Нур уже нагнулся, и капитану пришлось вытянуть шею. Нахмурившись, он сосредоточенно слушал вплывающую в уши чушь, в которой было не больше смысла, чем в плеске фонтанчика, выложенного розовым камнем.

— Бегите, господин, бегите — если хотите жить…

— Чего? — Капитан, зверея, оттолкнул накаррейца, так что тот отлетел и едва удержался на ногах. — Ты обезумел?

— Бегите! — заорал Нур уже во весь голос, и тут тяжёлый кулак упал на его плечо, превращая крик в жалобный вой. Судя по хрусту, молчаливый здоровяк сломал ему ключицу.

— А ну, — растерянно произнёс капитан, цепляясь за меч, но здоровяк уже стащил с головы платок, скрывавший лицо. Под ним оказалась чёрная, как дёготь, кожа, покрытая сетью церемониальных татуировок. Так вот что в этом накаррейце было странного, запоздало подумал капитан. Он очень напоминал туага, а я не обратил внимания. Как глупо.

Перед тем, как лезвие, нырнув в воздухе серебристой рыбкой, погрузилось в бок, капитан успел задержать дыхание. Но боли не было — за резким уколом пришла тёплая волна, от которой конечности стали вялыми, а мысли спутались. Что-то потекло из живота на пол. Капитан захотел посмотреть вниз, но тяжёлые ладони прижали его к скамье.

— Стража! — прохрипел он из последних сил. — Тридцать восьмой…

Чёрные пальцы осторожно вытащили из негнущихся пальцев церемониальный меч. Не порви перевязь — захотел сказать капитан, но поперхнулся: кровь пошла ртом.

— Эй, Ронд! — Откуда-то сзади раздался знакомый гнусавый голос. Капитан дёрнулся, но ласковые тёплые ладони не пустили, просто погладили по голове: лежи, скоро уже всё. — Чего с этим возишься? Давай я!

— Спокойно, Хейга! — ответил ему голос рябого стражника. — Надо сделать так, чтобы подумали, что они друг друга… Дай-ка мне капитанский меч.

Перед глазами крутились ускоряющейся спиралью чужие лица: судьи, лейтенанта, дочки. Потом раздался свист рассекаемого металлом воздуха, глухой удар и приглушённый визг, в котором не было уже ничего человеческого.

— А дрянной мечишко-то… Обломился между рёбер.

— Так он только для красоты, дубина. А то, что обломился — это даже хорошо. Наш доблестный капитан храбро сражался, но смог убить только одного злодея. Остальные трусливо бежали. Ножик не забудь — вложи этому в руку…

— Да знаю я…

— Да в левую же, Хейга! Всем известно, что Нур — левша. Что с тобой сегодня такое? Не выспался?

— Давно, наверное, никого не убивал. Теряю навыки.

Я у себя в саду — понял вдруг капитан. Заснул на любимом ложе под кипарисами, перебрав нисибисского. И это всё мне снится… Надо только сделать усилие, и проснёшься.

Ну же… Ну… Сейчас…

Город. Подземелья под королевским дворцом. ЭЛАТО

Человек, а точнее то, что от него осталось, висел на стене, прикованный цепями к скользкому камню. Толстые железные кандалы, чёрные от запекшейся крови и пригоревшего жира, туго охватывали его бицепсы и икры, не давали упасть. Старая каменная кладка, позеленевшая от времени, тянулась вверх на несколько локтей. Там, где она кончалась, вроде бы угадывались черные балки потолочных перекрытий, но свет чадящих факелов туда уже не доставал.

— Он сможет говорить? — с сомнением спросил король. Стоявший за его спиной Элато остался невозмутим. За него ответил лысеющий человек в плотном кожаном фартуке, с помощью небольших мехов раздувавший огонь в печке.

— Да, повелитель. Ходить и трогать — вряд ли. Но говорить будет.

— Тогда пусть начинает.

— Повелитель изволит присесть? У меня как раз есть свободная скамейка, почти чистая. Только протереть…

— Начинайте, — процедил Мануил сквозь зубы, и палач, уже схвативший какую-то ветошь, испуганно отпрянул.

Кровавый обрубок на стене дёрнулся, поднял голову и уставился на Мануила взглядом, полным боли. У него и в самом деле не было кистей рук и ступней. Похоже, что их отделяли очень долго, по кусочку, не забывая прижигать каждый надрез раскалённым железом: чтобы пленник не умер раньше времени.

— Воды…

— Дай ему, — кивнул Мануил, и палач, бросив любовно разложенный на верстаке инструмент, засуетился, забегал, звеня металлической миской. Пленник пил жадно, торопливо, громко. Как набегавшаяся по жаре охотничья собака.

— Говори, — приказал король, глядя, как по подгоревшей бороде бывшего лекаря стекает растворённая в воде сажа.

— Спрашивайте, — прохрипел тот, обмякнув на дрожащих под его весом цепях. — Всё скажу, повелитель: мне скрывать нечего. Я ему так и сказал: если что, то молчать не буду.

— Кому — ему? — глухо спросил Мануил. — Раззе?

— Нет, — помотал головой лекарь. Во все стороны полетели капельки пота. — Бруно. Лекарю королевы Тамилы.

— Ближе к делу, — приказал Элато из-за спины короля. Тот промолчал, уступая инициативу молодому накаррейцу. — Отчего умерла королева Тамила?

— Бруно давал ей корешки. Они губят и младенца, и мать…

— Откуда Бруно взял эти корешки?

— Я передал.

— Что ты получил за это?

— Пятьсот золотых мер, господин. Этого как раз хватало на небольшой дом по дороге к Холмам. Я всегда мечтал жить у Холмов… Боги, как же я был глуп!!!

Элато покосился на короля. Мануил безмолвствовал — похоже, предоставлял право задать следующий вопрос ему.

— Что ж, — Элато откашлялся в кулак и сделал это: — Кто велел тебе передать корешки?

— Разза, — простонал повешенный. — Я сам не хотел… Он заставил, запугал… Убейте, прошу. Мне так страшно…

Мануил продолжал молчать, разглядывая распятого, словно бесполезную диковину, которую отчего-то жалко бросить. Элато подождал, стараясь не встречаться с королём взглядом: выражение его глаз было неописуемым. С ободранных штанов завывающего лекаря обильно потекло — кажется, тот, наконец, понял, что на свете бывают вещи хуже смерти.

— Почему Тайный Советник приказал отравить повелительницу Тамилу?

Пленник взвыл сильнее и забился в кандалах, как опутанная силками птица. Из открывшихся ран закапала кровь. Палач, с раскалёнными щипцами наготове, переводил взгляд с короля на лекаря, и никак не решался вмешаться:

— Повелитель, разрешите прижечь раны. Кровь, как со свиньи, потекла. Помрёт ведь, а я виноват буду.

— Говори, — разлепил губы Мануил. — Говори, лекарь, и, может быть, я разрешу тебе умереть. Если будешь молчать, клянусь, тебя достанут и в Шеоле.

— А-а-а!!! — истошно заорал лекарь, брызгая слюной. — Не могу!!! Не могу!!! Страшно!!! Зачем, зачем, я полез в это?

— Почему Тайный Советник приказал отравить повелительницу Тамилу? — повторил Элато. Но его, похоже, уже не слышали: лекарь, звенящий цепями, впал в настоящую истерику. Края кандалов разодрали струпья на его ранах, и кровь, которая раньше просто капала, теперь потекла струйками.

Мануил кивнул палачу, и тот проворно ткнул уже остывающими щипцами в ближайшую культю. Дикий вопль заглушил раздавшееся шипение, и лекарь смолк, безвольно повиснув на цепях. Процедура повторилась снова. На этот раз шипение плоти раздалось в полной тишине.

— Это что — всё? — небрежно спросил Мануил.

— Э-э-э, — растерянно протянул бледный от напряжения палач. — Надеюсь, что нет, повелитель.

С этими словами он воткнул уже остывшие клещи куда-то в подмышку несчастного, сжал их и крутанул с неприятным хрустом. Раздался слабый задушенный стон, и гора кровавого мяса снова ожила, зашевелилась.

— Всегда приятно видеть, как работает мастер своего дела, — прокомментировал Элато. — Ты слышишь меня, лекарь?

— Да, господин, — пробулькал подвешенный.

— Что, больше не страшно?

— Мне уже всё равно, господин.

— Прекрасно! — с чувством сказал молодой накарреец и не удержавшись, хлопнул в ладоши. Звонкий хлопок разбудил эхо, и оно заметалось под потолком.