Владилен Леонтьев - Антымавле — торговый человек

• Название: Антымавле — торговый человек
• Автор: Владилен Леонтьев
• Издательство: Советская Россия
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1974

Повесть «Антымавле — торговый человек» посвящена становлению и утверждению Советской власти на Чукотке.

Автор глазами очевидца рассказывает, как в отдаленных чукотских поселениях этого сурового края, где каждый шаг требует выносливости от человека и мужества, создавались первые охотоведческие и оленеводческие хозяйства.

В книге отражены быт чукчей, традиции, сцены охоты — жизнь этого народа во всей ее сложности и многообразии.

---

Люди покорно бросились врассыпную.

Затаил обиду Етыкай. На следующий день разобрал свою ярангу, выловил упряжных оленей и двинулся к Аннелё. Правда, разговор в семье неприятный был.

— Тут останусь, — решительно заявил старший сын, с осуждением глядя на отца.

— Мачгынан, оставайся, бездомным, ешь объедки Пылёка, — зло ответил Етыкай сыну. — Может, выёлином станешь?!

— Лучше здесь, чем голодать у нищих, — попыталась робко возразить жена.

— А ты собирайся! Экылпе, быстрее!

— Кыке! — охнула она, подхватила маленькую дочку, взяла за руку пятилетнего сына и покорно побежала к нартам.

Долго ничего не мог сказать сын и вдруг решился:

— Ладно, не буду с семьей ссориться.

Скрылся аргиш Етыкая из пяти нарт за холмами, а от стойбища уже неслась легкая оленья упряжка с выёлином к Пылёку.

— Ушел Етыкай, с сыном ушел, — сообщил пастух. — Совсем ушел, но сказал, оленей осенью заберет.

Заскрипел зубами Пылёк, ничего не ответил, а к вечеру на самых быстрых оленях мчался Пылёк по тундре к берегу.

Никто не знал, куда поехал Пылёк, лишь наказал, чтоб не пускали больше Антымавле в его стойбища.

Увэлен готовился к празднику. На каждой яранге висел красный флаг, а на больших домах длинные полосы красного материала с белыми буквами. Готовился к позднику и Како. Он твердо решил принять участие в собачьих гонках. Посадил на цепь шесть самых лучших собак и кормил их сдержанно, впроголодь. Легкую нарту ему обещал дать Перго.

В день праздника хозяева яранги, в которой остановился Како, проснулись рано. В предчувствии приятных увеселений начался оживленный разговор.

— Новый праздник будем встречать по-новому. Сначала все люди соберутся у магазина, подождут остальных, потом пойдут на экыч — полярную станцию, оттуда вернутся обратно, — объяснил Перго, прихлебывая чай из блюдечка.

— Может, мне тоже пойти на хождение? — спросил Како.

— Как же, обязательно.

— А состязания когда начнутся?

Како больше всего интересовали гонки на собаках. Люди говорили, что самый лучший приз оставили на собачьи гонки. И Како твердо решил взять его.

— Вот как вернутся все с экыч, поговорят немного, и тогда…

— Эгэй, — понял Како.

На улицу Како вышел вместе с Перго. Како остался в своей пестрой кухлянке. Перго надел поверх новую белую камлейку. Людям преклонного возраста не положено носить камлейку такого цвета: это одежда молодого охотника, но в день Первого мая Перго тоже хотел быть молодым.

Люди сходились к месту, где должно было начаться хождение. Шли женщины в нарядных цветистых камлейках с широкой оборкой внизу, прошитой красной или зеленой лентой. Капюшон на голове у женщин заострен уголком, что отличает их от мужчин. Молодежь вырядилась в белые камлейки, новые нерпичьи штаны и в коротенькие праздничные торбаса, какие лучше всего шьют в Нуукане и в Увэлене. Старики тоже оделись в новое — в темные кухлянки и синего или коричневого цвета камлейки.

Погода словно сочувствовала праздничному настроению людей. На небе ни облачка. Солнце уже поднялось высоко и изрядно припекало. Яркая белизна снега резала глаза. Люди обменивались новостями, рассказывали смешные истории. Молодежь несколько в сторонке затеяла шутливую предварительную борьбу. Их постепенно окружили со всех сторон болельщики.

— Скоро первая утка пойдет, — говорил Келевги, вглядываясь в сторону Инчувинских сопок.

И как бы в подтверждение его слов донесся протяжный и радостный крик;

— Сто-ро-ной! Эг-эг-эг!

С другой стороны лагуны от почерневших бугров на холмах отделилась черная цепочка и медленно потянулась к косе. Летела первая стая уток-гаг, которые ежегодно, сокращая путь, пролетают низиной между Дежневским мысом и Туныклинскими сопками и вылетают на Увэленскую косу. И в это же время от школы отделилась колонна школьников и с песней двинулась к магазину.

Како не верил своим глазам. Неужели это дети чукчей? «Новой дорогой идем мы, нам не нужен шаманский напев…» — повторял он шепотом слова понравившейся песни.

К трибуне подошли риковские работники. Колхозники выстроились в колонну, и вся процессия направилась на полярную станцию. Рядом с Перго шел Како. Люди несли красные флаги и пели.

— У моей Итей, наверно, самый лучший голос, — хвастался Унпын своей дочкой.

— Да, ее сильнее всех слышно, — поддакивал ему сосед. — Но мой Тымко поет не хуже. Смотри, как он здорово раскрывает рот.

И каждому было приятно за своих детей, никто не хотел согласиться, что один ребенок лучше другого. Наконец кто-то сказал, что хороши все, и спор сразу же прекратился.

Колонна вышла за поселок. В километре от него стояли дома полярной станции. Полярники давно уже собрались и ждали.

— Да здравствует Первое мая! Ура!

— Ура! Ура!

Колонны встретились так радостно, словно люди давным-давно не виделись. Полярники присоединились к пришедшим, и снова процессия двинулась в поселок к магазину, где стояла трибуна, обшитая красным материалом.

Потом люди долго и громко говорили с трибуны. Выступал самый главный начальник, секретарь райкома партии, как объяснили Како. Говорила дочь Унпына Итей. Она пожелала от имени всех школьников хороших успехов колхозникам и обещала, что они будут хорошо учиться. Како понял, что этот праздник отмечают все люди мира, что это самый большой праздник. В заключение объявили о соревнованиях и предложили всем приготовиться. Народ хлынул на лагуну, а Како заспешил к Перго.

Когда Како подъехал, на своей шестерке собак, состязания были в полном разгаре. Прямо на снегу были поставлены столы и накрыты красным материалом. На них грудой наложены свертки — призы. Что в них было, никто не знал, и это еще больше привлекало соревнующихся. За столом с серьезными лицами сидели старики — судьи, рядом с ними Глебов и молодой комсомолец Туккай. По утоптанной тропинке крута бежали мужчины, несколько в стороне боролись полуголые борцы. Бегуны и борцы вскрикивали:

— Гэк, гэк! Тоогок!

Съезжались упряжки.

— Давай, Како, покажи, как энмынские ездят, — крикнул ему Туккай.

— Попробую, — весело ответил Како.

— Последним не приедет, — заверил Перго, занявший место одного из судей.

Упряжка Како, не в пример другим, подошла спокойно, собаки вели себя сдержанно. Требования были жесткие: нужно проехать к другой стороне лагуны, обогнуть холм Чичерин и вернуться обратно. Упряжек собралось более двадцати. В каждой по шесть собак, нарты легкие, приземистые. Собаки азартно лаяли, повизгивали и настойчиво натягивали поводки.

— Тагам! — подал команду старик судья.

Собаки взвизгнули и сорвались. Запорошил снег из-под полозьев. Упряжки помчались кучей и, казалось, в полном беспорядке, но постепенно одни вырывались вперед, другие отходили в сторону. Понукания, вскрики, возгласы. Самой последней шла упряжка Како. У него не было кнутика, он не кричал и лишь тихо приговаривал:

— Не надо торопиться. Не надо, — и причмокивал губами.

Собаки шли словно с неохотой. Уже скрывались из виду первые упряжки, а Како все не торопился.

«Пусть, — думал он. — Я свое возьму».

Собаки скрылись за холмом и через некоторое время должны были показаться снова.

— Вай-вай! Ининигет! Вон-вон, показались! — закричали в один голос болельщики.

У некоторых были бинокли.

— Кенискунский Эттывекет первым идет! — сказал старый Такак.

За Эттывекетом показалась вторая нарта, третья, и скоро на склоне холма вытянулась узкая черная цепочка.

— Ра-ра-рай! — кричали во все горло болельщики.

— Че-че-че! — подзывали родные своих собак.

— Где же Како?

— Уйне! Нет.

— Вай-вай, вон и Како показался, — забрался на судейский стол Такак.

На склоне холма в хвосте всех нарт показалась черная точка. Трудно было узнать, что это Како, но людям помогали бинокли и хорошее зрение охотников. На виду у всех упряжка Како быстро обогнала, одну, вторую, третью. Лишь видно было, как бьет из-под нарты струйками снежок. Собаки вытянулись, Како лежал плашмя на нарте.

— Белошеий, скорее, скорее! Еще немного! — шептал Како.

Твердые куски снега летели в лицо Како из-под лап собак, запорашивало снегом открытую голову, но Како не замечал этого.

— Ра-ра-рай-рай! — шептал он.

Како несся стороной. Быстро отставали упряжки. Уже близко финиш. Эттывекет нахлестывал кнутом собак, резко пощелкивал им и все время оглядывался. Како был рядом.

— Хак-хак! — надрывался Эттывекет.

Быстро мчалась упряжка Эттывекета, но даже и на такой скорости Како сразу оставил позади Эттывекета.

— Како! Како! — кричали болельщики.