Карин Ламбер - Дом, куда мужчинам вход воспрещен

• Название: Дом, куда мужчинам вход воспрещен
• Автор: Карин Ламбер
• Жанр: Современная проза
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-86471-713-4

В этот дом запрещен вход мужчинам, но они тут повсюду: скользят тенями прошлого, саднят душевными ранами, проступают образами несбывшихся мечтаний. В этом доме живут только женщины. Очень разные женщины, но всех их объединяет одно: они знать ничего не хотят о любви и мужчинах. Они обрели покой в этом доме, куда может проникать лишь один мужчина, всеобщий любимец, кот по имени Жан-Пьер. А мужьям и любовникам, сантехникам и почтальонам входить в этот дом воспрещено. Но когда в доме появляется новенькая – совсем еще юная Жюльетта, которая и не думает отказываться от любви – строгие порядки дают сбой.

Роман Карин Ламбер, получивший бельгийскую премию Saga Cafe за лучший дебютный роман – немного грустная, ироничная и полная оптимизма история пяти женщин, поставивших крест на любви и мужчинах, но внезапно осознавших, что жизнь может быть прекрасной и волнующей – и не важно, есть мужчина рядом или нет.

---

Карин Ламбер Дом, куда мужчинам вход воспрещен

Будущей любви посвящается…

Невозможно, говорит Гордость.
Рискованно, говорит Опыт.
Безвыходно, говорит Разум.
Попробуем, шепчет Сердце.

Уильям Артур Уорд

1

Заканчивается посадка на рейс 542 Париж – Бомбей. Пассажиров просят пройти к выходу номер семь.

Вот они, слова, которых так боялись четыре подруги. Остающиеся в Париже возбужденно тараторят, окружив путешественницу.

– Паспорт не забыла, цыпа моя?

– Нет, Симона, милая.

– Я положила тебе миндаль в кармашек рюкзака, – шепчет Розали.

– Ты ангел. Теперь я уверена, что не умру с голоду, даже если стюардессы объявят забастовку и не станут разносить обед.

Они приехали рано, слишком рано, успели выпить по нескольку чашек кофе, к круассанам и эклерам не притронулись, болтали о всяких пустяках, потом вдруг замолчали, надолго. И вот когда пришла пора расставаться, каждая припомнила тысячу важных вещей, которые надо непременно сказать. Пока одна переводит дыхание, вступает другая, а там и третья, пусть ей уже час хочется в туалет, – но куда уж теперь нестись всеми этими бесконечными коридорами, рискуя профукать вылет? – принимает эстафету. Советы да вопросы так и сыплются: «На взлете жуй резинку. Не купайся в Ганге. Пей только бутилированную воду. Привези нам четыре сари. Пользуйся берушами, если будет слишком шумно. Сколько жителей в Индии? Сколько голых мужчин, едва прикрытых полосками ткани? Звони, сообщи хотя бы, что долетела. Возвращайся».

– Вы не забыли, что мне сорок семь, девочки?

– Да, но ты впервые летишь в такую даль.

Рядом, будто возникшие из ниоткуда, обнимаются мужчина и женщина. Посреди огромного, переполненного людьми зала они видят лишь друг друга. Оба в белом, волосы перепутаны, губы припали к губам, до чего же они хороши – тело о четырех руках. И руки эти крадутся по обжитым местам, ласкаются, сцепляются. Вот парочка разомкнулась. На какой-то сантиметр. Шепчется. И приникла друг к дружке еще плотнее. Подруги не знают, что за слова они говорят – любви, гнева или утешения. Он улетает, а она остается – или наоборот? Расстаются ли они навсегда? Или еще ничего не решили? Откуда им знать.

– Чуть не забыла, Королева дала это для тебя. Когда устроишься в красивом местечке, посади их и подумай о нас.

Карла берет пакетик с семенами бамбука.

– Берегите ее.

– Обязательно. Ну все… иди, – говорит Симона.

И целует ее в последний раз.

Джузеппина смотрит Карле прямо в глаза:

– Buon viaggio![1]

– Ага! Хоть одна сообразила мне этого пожелать! Grazie bella![2]

Розали крепко обнимает путешественницу:

– Не забывай нас.

Они всё глядят и глядят ей вслед – как смотрят все, кто провожает дорогого человека, улетающего на край света и надолго, словно надеются, что он передумает. Но этого никогда не происходит. Карла оборачивается, улыбается и исчезает.

Симона нажимает кнопки на своем телефоне. Она звонит той, что осталась дома, на пятом этаже.

– Все, она улетела с семенами бамбука, мы едем домой.

Они пересекают аэропорт, взявшись под руки, подлаживаясь под шаг Джузеппины, которая приволакивает больную ногу. Они уже забыли неразлучную парочку, не слышат, как скандалит какая-то женщина, не желающая доплачивать за перевес, проходят, не видя, мимо мамаш, прикорнувших на банкетках в зале ожидания, мимо детей, цепляющихся за их юбки, мимо взрослых, уткнувшихся в планшеты. Они молчат, но руки их сцеплены, как и мысли. Втроем они усаживаются на переднее сиденье фургона. Сзади не втиснуться – там столики, кресла, картины. Но даже будь фургон пуст, они сели бы вместе.

– А помните, как приехала Карла…

– С высокой прической и в красных очках.

– И с огромным чемоданом.

– Вы забыли Травиату, попугайчика!

– Какая драма!

– А Жан-Пьер-то выступал, такой гордый!

– Ам – и нету!

– Крик Карлы слышал весь квартал.

Они похоронили Травиату под гортензиями. Королева тогда еще выходила. Она сочинила для них хокку на свой манер и прочла его над цветами.

Улетает птица.
Небо и облака.
Свет весны.

Карла хотела немедленно уехать со своим огромным чемоданом и пустой клеткой. Розали сделала ей аюрведический массаж лба, а Симона испекла пирожки с яблоками – любимое лакомство Карлы. Она прожила с ними четыре года, а месяц назад сообщила, что уезжает в Индию и нашла кое-кого, кто поживет пока в ее квартире. Пусть не беспокоятся, это очень славная девушка.

– Ее зовут Жюльетта, нашу новенькую.

– Когда она въедет?

Джузеппина повышает голос:

– В этом доме так запросто не приживаются. Надеюсь, она не доставит нам хлопот.

Розали улыбается:

– Привыкнуть к счастью не каждому дано.

– А ведь это так легко, – подхватывает Симона. – Просто живешь в нашем доме. И все беды обходят тебя стороной.

– Разве что споткнешься на лестнице, – вставляет Джузеппина.

– Во всяком случае, ты надежно защищена от любовных горестей, – заключает Розали.

Все смеются.

– Притормози, красный!

Музыку выбирает Джузеппина. Они открывают окна и поют во все горло. Джузеппина знает слова наизусть, остальные подпевают: Lasciatemi cantare… con la chitarra in mano… Lasciatemi cantare… sono un Italiano…[3]

У Порт-де-Баньоле пробка, и они еле ползут. Спешить им некуда. Их не ждут ни дети, ни мужья. Только Жан-Пьер.

– Джузеппина, пригласила бы ты нас как-нибудь к себе на родину?

– Мммм, – мычит та.

– Мне так хочется увидеть Сиракузы.

– Мммм…

– Там жарко.

– Ладно, поедем. В моем фургоне. Уж как-нибудь постараюсь его освободить для такого случая.

Симона возбужденно ерзает:

– Подберем какого-нибудь автостопщика.

Розали накрывает ее руку ладонью:

– Оно нам надо? Даже если он будет красив как бог, думаешь, мы сможем его похитить и привезти домой?

– Я иногда забываю правила, – вздыхает Джузеппина.

– Да ты что, Джу, как можно?

– Потому что от мужчин я все равно защищена, у меня свой периметр безопасности.

– Как вы думаете, Королева поедет с нами на Сицилию? – спрашивает Розали.

– Ты же знаешь, она больше никуда от своих бамбуков. Даже на улицу не выйдет. Только когда вынесут ногами вперед.

Джузеппина паркует фургон у ограды дома. Три подруги выходят. Симона машет рукой соседу, который наблюдает за ними из-за занавески.

– Мсье Бартелеми на посту.

– Он-то нам не опасен, – уточняет Розали.

Джузеппина встает перед ними, подбоченясь:

– Эй-эй, девочки! Остерегаться надо всех. От и до.

2

– Черт!

– Что случилось?

– Я чуть не споткнулась о ступеньку.

– Зажги свет…

– Пробовала уже.

В темноте лестничной клетки все трое тараторят наперебой:

– Третий раз за этот месяц вырубается.

– Это не на лестнице, это по всему дому.

– Почему вылетают пробки?

– Слишком много чокнутых в твиттере шарится.

– Ой, зря ты злишься на них, они-то тут при чем.

– Одной Королеве хоть бы что. О, слышите, Бах.

– Она запасливая, у нее есть батарейки.

– Мне не батарейки нужны, мне… воздуху… я задыхаюсь!

– Сядь… дыши глубже… животом…

– Надо бы держать фонарик на комоде в холле.

– …представь себе волну… накатила… отхлынула…

– Кто-нибудь звонил электричке?

– …вдох… волна накатила…

– Она в отпуске.

– …выдох… волна отхлынула…

– Другую еще поискать.

– Я даже не уверена, найдется ли вторая женщина-электрик во всем Париже.

Они толпятся на лестничной площадке между первым и вторым этажом. Розали бормочет мантру. Джузеппина просит ее прекратить нести эту чушь. Симона думает, что надо бы рявкнуть погромче, чтобы все успокоились.

– ЖАН-ПЬЕР! Ты меня напугал!

– Жан-Пьер? А я думала, здесь живут одни женщины!

– Кто это сказал?

– Это из-за Карлиной двери.

– Это я, Жюльетта. Я приехала вчера вечером. А кто такой Жан-Пьер?

– Вчера вечером… так быстро! – ахает Джузеппина.

– Жан-Пьер – единственный мужчина в доме.

– Жаль только, что он не умеет менять пробки.

– Ему-то что, он видит в темноте.

– Жан-Пьер, иди сюда, мой хороший, им просто завидно, что ты спишь в моей постели.

– Кот никогда не заменит мужчину!

– Слушайте, новенькая, Карла вам рассказала про наши правила внутреннего распорядка?

– В общих чертах.

– У нас здесь строго. Ни мужей, ни любовников, ни водопроводчиков, ни электриков.

– Ни даже доставщиков пиццы.

– Никаких мужчин!

– Никаких мужчин? – переспрашивает, запинаясь, Жюльетта.

Джузеппина теряет терпение:

– Вы ведь все поняли. Ладно, что делать-то будем?

– Если авария в сети, значит, кино посмотреть не судьба, – откликается Розали.

– Опять придется коротать вечер за скраблом при свечах.