Игорь Редин - Синий роман

• Название: Синий роман
• Автор: Игорь Редин
• Жанр: Современные любовные романы

Они последние представители некогда могущественной, но затерянной в песках времени, цивилизации синероссов. Мужчина и женщина. Он и она. Она открыла ему глаза на, казалось бы, необъяснимые метаморфозы, точно дождь слепого кутенка, преследующие его. Он, сам того не желая, научил её писать письма и не верить людям. Он горбун. Несчастный, но гордый. Она Женщина. Просто женщина…

---

– А что он означает? – она встала с постели и надела свой домашний халат.

– Он означает: ты и я – одно целое, – указав на неё правой рукой, я дотронулся до своей груди, а затем сжал её в кулак.

– Похоже на жест индейцев.

– Да. Наверное. Я не задумывался над этим…

– Нет. Вы должны мне ответить. Почему Вы курите?

Как же ты меня достал, демон в сутане. Помечтать спокойно, и то не даёт.

– Наверное, потому что нравится, – я с некоторым сожалением продолжал смотреть на обладательницу соблазнительных ног.

Ей, судя по всему, надоел мой настырный и настойчивый взгляд. Встав из-за стола, она, словно модель на подиуме, прошла мимо столов с пустыми стаканами и направилась к выходу. Мой католик-нервотрёп, на полуслове прервал свою тираду и с открытым ртом наблюдал за её лёгкой уверенной походкой.

– А теперь, Редин, представь себе такую картину, – докричаться до Костика – гиблое дело. Он, положив голову на руки, мирно похрапывал, – Она подошла к двери. Повернулась и, сначала указав на меня, дотронулась до своей груди правой рукой, затем сжала её в кулак, чему-то улыбнулась и вышла на улицу, – он выжидающе посмотрел на меня.

– Мечтать не вредно, – резюмировал Редин.

– Да не об этом я сейчас, – Алик вылил себе в рот остатки чеченского самогона. – Откуда она узнала про этот чёртов жест?

– Да. Жизнь загадками полна.

Эта фраза подействовала на Константина, как будильник. Он поднял голову. Наводя ориентир, покрутил ею по сторонам и, сказав:

– О! Стихи! Я люблю стихи, – стал декламировать:

В одних трусах на босу ногу,

Из кухни прямо в поднебесье,

Я пытаюсь нащупать дорогу

К Богу.

Но коварные хитрые бесы

Наличием стройных и длинных ног,

Обтянутых в лайкру, обутых в каблук,

Мешают мне. И я слышу, как слог:

Тук-тук. Тук-тук.

Тукумский – нет – тунгусский каменюка

Упал на Землю, расчесав тайгу

(слегка похоже на Эдемскую гадюку

Что шороху наделала в саду).

Стакан кефира на столе

Мне вдруг напомнил о тебе,

А в пепельнице сигарета

Лишь подтвердила мне всё это.

И кошка, сидя у окна

Зимой и ожидая лета,

Сказала мне, что ты одна,

Как безгарнирная котлета

И ждёшь меня…

Любовь – игра,

Как баскетбол или футбол

Где Стэнли Джордан Марадонна

Пытается в ворота гол

Забить. Но нету гола.

И мяч, увы, не кокаин,

А нос, похоже, не ворота.

И вот теперь сей ас один…

Однако Бог ему судья.

А Он – не я.

Зима – это не лето

И тьма мне не заменит света

А впрочем, так же, как свет тьмы.

И вот итоги: мы одни.

Война похожа на прогулку

По венам кайфа. И проулком

Дождливым и грязным к тебе я бреду,

Как подобает, в пьяном бреду

Я пытаюсь нащупать дорогу

К Богу.

В одних трусах на босу ногу

Из ночи прямо в поднебесье,

А может быть к морю, выйдя из леса.

Он замолчал, а я подумал:

– Неужто он сам написал?

– Нет, – ответил Костик, – не я.

– А кто?

– Не помню, – сказал он и свалился под стол.

– И что теперь делать? – Алик с сожалением посмотрел на пустую банку из-под чачи и любовно пнул Костика ногой в область печени.

– Ничего, – ответил я, – проспится. Сам уйдёт.

– Да я не о нём. Я об этом, – он показал мне пустую банку.

                              Azzillo.

…в поисках ключа от солнечной стороны Ай-Петри, построенной над морем дождём и ветром, они перелопатили три пляжа, две библиотеки, ящик пива и водки, обслюнявили телефонными звонками рыжую душу последнего поэта виноградно-целлофановой эпохи и, ничего не найдя, в расстроенных чувствах ушли в запой.

Похмелялись они матэ и солнечной музыкой Matia Bazar.

За спиной серого рассвета – он выдался дождливым – пытался спрятаться мой город. Но все его попытки оказывались тщетными. Музыка намокшего тротуара проникла в его переулки раньше, чем он успел засобираться в дорогу. Города так же, как птицы, редко сидят на одном месте. И ещё реже думают о предстоящем пути. Они вообще не думают. Просто собираются и идут…

Я не знаю, как у других, а вот у меня с бодунища, если и получается думать, то только членом…

– А откуда у тебя этот диск появился? – спросил один, добавляя в тыкву с травой горячую воду.

– Мне его Наташа прислала, – ответил второй.

– Это какая?

– Та, что сейчас в Италии.

– С неприлично огромной грудью?

– Неприлично огромная грудь у тёти Кдары. А у Наты просто высокая и, скажу я тебе, очень красивая грудь, – ожидая, когда подойдёт трава в тыкве, он закурил.

– Ну, это как посмотреть…

– Да как ни смотри. Красивая грудь – она и в Италии красивая.

– Ты хотел сказать: в Африке?

– Хоть на северном полюсе! – он непроизвольно поёжился. – Только там холодно и размеры не имеют никакого значения.

На матэ их подсадили Борис с Ромой. Нет, до этого был, конечно, Кортасар, но он почему-то ничего не рассказал им о рецептуре приготовления парагвайского чая. А вот Рома, добрая душа, и Борис, генерал Солнца, поделились знаниями. И теперь матэ – фаворит употребляемых жидкостей. По крайней мере, на ближайший час. Пока не пробьёт восемь утра.

Можно не мучиться и пойти в магазин, что работает круглые сутки, но ночники предназначены для ночи, а при свете солнечного света (даже если он с трудом пробивается сквозь тучи) лучше тариться в магазине, открывающем свои гостеприимно-скрипучие двери в восемь утра. Себе дешевле будет.

Разобрав по слогам Наташу с неприлично красивой грудью и споив кошку, хранительницу жилища, остатками матэ, они вышли под дождь.

Некто Ганг Кулебякин, для подтверждения своих атеистических заблуждений, в пьяном бреду зарезал Бога. Заблуждения стали мировоззрением.

В магазине сонный, плохо выбритый продавец отчаянно боролся с зевотой. Что-то должно произойти. Потому что так не может дольше продолжаться.

И ведь произошло же. Не успели они убить дилемму: порадовать истерзанную душу мускатом или ограничиться SV, в магазин вошла лошадь. Верхом на ней сидела обнажённая красивая женщина с окровавленным мечом в руке.

Три отвисших челюсти безмолвно говорили о том, что их обладатели не ожидали увидеть ничего подобного. Впрочем, отвисло только две челюсти. Третья корячилась в безудержном зевке. Похоже, продавец уже успел привыкнуть к подобным визитам.

– Что, опять в долг? – лениво подавляя очередной зевок, произнёс он и потянулся за бутылкой, стоявшей на солнечной стороне Ай-Петри (ключ они так и не нашли).

– Почему же? – ответила амазонка, – сегодня у меня для тебя кое-что имеется, – она достала из холщовой сумки, привязанной к седлу, голову Александра Македонского и брезгливо швырнула её на прилавок, – держи, извращенец.

– Ну, – промычал вмиг проснувшийся торговый работник, – это же совсем другое дело, – и стал расстегивать ширинку.

– Ты бы сначала рассчитался, – напомнила о себе воинствующая наездница.

– Бери что хочешь, – отмахнулся от неё тот и через рот стал насаживать омытую легендами голову великого полководца на свой член.

Но бардак этот продолжался недолго. Голая амазонка, затарившись водкой, ускакала по ту сторону дождя, а продавец, утолив свою историко-некрофилическую жажду, как ни в чём не бывало, зевнул и вежливо поинтересовался:

– Чего молодые люди желают?

– А что это было? – вопрос был задан хором (если только хор способен состоять из двух голосов).

– Вы это о чём? – не понял продавец.

– Ну, как же? А лошадь? – недоумевал один.

– И баба на ней, – вторил ему второй, – голая и к тому же с ножиком.

– И позвольте поинтересоваться, – продолжал первый, – что это Вы там делали с головой?

– С чьей головой и где это там? – зевота стала нервной и, немного погуляв по лицу продавца, уступила место испугу.

Испуга на лице торговца они не заметили.

Этот диалог мог продолжаться бесконечно долго, если бы они, наконец-то, не поняли: продавец – это Зоя Космодемьянская, и пытать его бесполезно. Проще провести его голышом через заснеженную тундру, а затем повесить. Поэтому, купив у него бутылку муската и литровую ёмкость SV, они ретировались из волшебной лавки и сквозь дождь направились домой. Похмеляться.

Матэ, конечно, хорош, но не идёт ни в какое сравнение с напитками, содержащими алкоголь. Они это поняли сразу после бутылки муската. Водка только подтвердила их наблюдения. Медленные молчаливые мысли, как-то сразу повеселев, стали похожи на солнечную татуировку тёти Кдары и никак не вязались с хмурым утром.

– Я задумал книгу написать, – сказал я, – уже и название придумал: «Синий роман».

– Хорошее название. Правильное, – одобрил Алик и осведомился, – и что?

– Как что? – оскорбился я, – напишу и продам. Стану богатым и популярным.

В ответ на это Алик, чтобы не сглазить, три раза постучал по металлическому боку холодильника, хотя рядом стоял деревянный стол. На мой удивлённый взгляд он заметил: