Всеволод Филипьев - Ангелы приходят всегда

• Название: Ангелы приходят всегда
• Автор: Всеволод Филипьев
• Жанр: Современная проза

Держа в руках книгу «Ангелы приходят всегда», вы находитесь у края тайны, ибо книга эта – о тайне выбора, о тайне соприкосновения земли и неба, о тайне любви человеческой и нечеловеческой.

Остросюжетное повествование увлекает читателя в события наших дней в России и Северной Америке, имеющие параллели с прошлым. Сюжет книги связан с известной повестью инока Всеволода «Начальник тишины». Однако новая книга самодостаточна. Знакомство с героями можно начать именно с неё.

Инок Всеволод – писатель, поэт и богослов, живший в течение ряда лет в русской диаспоре в Америке, ныне продолжающий свой иноческий и творческий путь в России.

---

Слава Богу, отец всего этого не увидел, потому что события развернулись иначе. Его арестовали. Мы хлебнули по полной: в квартире и на даче делали обыск, опись имущества, допрашивали всех членов семьи, давили на психику. В конце концов семью разбили. КГБ принудило маму потребовать от отца развод, так как она, дескать, не может воспитывать детей вместе с идеологическим врагом. Состоялся суд, и в 1978 году папу посадили. Так он стал узником совести, а я в свои девять лет лишился отца. Западные «голоса» много вещали о нем, а между тем приближалась московская Олимпиада. Чтобы успокоить западное общественное мнение, отца в 1979 году «выпустили на свободу», а по сути – против его желания выдворили из страны. Сначала он прибыл в Англию, потом перебрался в Штаты. Здесь он нашел себе женщину. В 1982 году у них родилась дочь. Отец никогда не встроился в американскую жизнь, чувствовал себя чужим. Кроме разницы в менталитете, мешал языковой барьер. Он страдал, иногда пил запоями. Сердце не выдержало, несколько лет назад он умер. Я всегда любил отца, но после его смерти особенно глубоко почувствовал, как мне его не хватает. Захотелось увидеть единокровную сестру. И мой приезд в Америку отчасти связан с этой мечтой. Но пока, сколько я не пытался, найти семью отца не смог. Так что не очень весело получается. Обидно за отца и его светлые идеалы. Он, как Данко, вырвал свое сердце и осветил им путь, а люди растоптали сердце…

– Нет, Волечка, – горячо заговорила Синильга, – я верю, что будет все хорошо. Ведь не может же быть по-другому. Данко умер, но вызвал к жизни другого героя. Он еще смелее и сильнее. Просто он не вырывает сердца, оно и так светит из груди. И оно будет светить еще сильнее по мере все большего приближения нового Данко к Богу. Этот новый герой будет любить и дарить людям свет. И он поведет за собой людей, которые тянутся к Свету.

Музыкант улыбнулся и ответил замысловато:

– Дай Бог, чтобы так и было. Очень надеюсь, что надежды на наши надежды оправдаются.

– А твои мать и старший брат? – спросил Лазарь.

– Брат… – Музыкант тяжело вздохнул. – О нем отдельная история, может быть, как-нибудь расскажу. Но если кратко – он отчасти пошел по стопам отца. Тоже идеалист, но несколько другой. Он пропал без вести.

– Как пропал без вести?! – вырвалось у Лазаря.

Музыкант пронзительно посмотрел на инока:

– Да, пропал.

Стало ясно, что сейчас его лучше о брате не расспрашивать.

– Мама страдала не меньше отца, переживая разрыв семьи. Но потом как-то успокоилась. Ей встретился неплохой, в общем-то, человек, и она второй раз вышла замуж. Несмотря на то что детей у них нет, мама вся ушла в новую семейную жизнь. Правда, нередко в ее глазах видна грусть… Так и живут. Я не хотел им мешать. Мы с мамой постепенно отдалились друг от друга. Как-то получилось, что я начал странствовать по стране, а потом и вовсе уехал в Штаты, потому что в России слишком много горестных воспоминаний. Впрочем, возможно, вернусь в свое время. Здесь, как вы знаете, я тоже не сижу на месте. Старенький «Линкольн» – мой друг, а гитара – подруга. Вообще быть странником интересно: ты не привязан бытом к конкретному месту, не отождествляешь себя с какой-либо замкнутой и агрессивно настроенной ко всему миру общностью людей. Вся земля Божия, и все люди братья! И если ты с Богом, то, по большому счету, ты свободен. И в России, и здесь меня спасают песни. Их никакая власть отнять не может.

– А как насчет Ани, – спросила Синильга, – что же ты не сказал про нее? Ты же мне рассказывал, что твой отъезд связан с ней тоже.

– Так и есть. С Аней все просто. Мы вместе занимались в театральной студии – с первого класса и до окончания школы. Она мне сразу понравилась, еще первоклассницей. А в любви мы друг другу признались классе в четвёртом. Наша студия выехала на субботу-воскресенье за город, в поход. И вот мы с Аней сидели ночью на поляне, чуть в стороне от костра, смотрели на новорожденный месяц, прислушивались к живой тишине леса и робко держались за руки. Потом я ей сказал: «Открою тебе тайну, только никому не говори. Ты мне очень нравишься». Она ответила: «А ты нравишься мне». После школы мы повенчались, причем в ЗАГСе не расписывались. Я тогда только формально был православным, ни в чем не разбирался. А священник даже не спросил, крещеная Анна или нет. А она не была крещеной. Вот так нас и повенчали. Мы прожили вместе всего полгода. Признаюсь, у меня было такое представление, что любовь – это одно, а физическая близость – другое; что можно и нужно любить по-настоящему только одного человека, но если ты с кем-то имел близость просто так, то это не считается изменой любимому человеку. Вот так я потерял Аню. Она меня преданно любила, до фанатизма, ходила за мной по пятам, не могла на меня надышаться, а когда узнала, что я изменил, не простила… Может быть, взрослая женщина, повидавшая жизнь, простила бы, а она не смогла. Потом ее понесло. Время было лихое – начало девяностых. С кем она только дружбу ни водила: и с бизнесменами, и с бандитами, и с актерами – рестораны, алкоголь и все тридцать три удовольствия. Мне говорили, что одно время у нее было два своих магазина, но они разорились. Начались большие проблемы со здоровьем, а она все не могла остановиться. Мы не общались, до меня только доходили слухи, и представьте, как я страдал, понимая, что это я сломал Аню. Года три-четыре назад ее подобрал какой-то иностранец, говорят, на лицо страшный, но богатый. Алмазный бизнес. Он взял Аню в руки, оторвал от друзей. Она бросила пить, а недавно родила девочку. Правда, иностранец этот на ней не женится, а просто содержит, тем более что теперь у них общий ребенок. Не знаю, сбылись ли ее мечты? Любит ли она этого человека? Но она попала в мир больших денег, а этого ей с определенного времени, кажется, очень хотелось. А я все виню себя, ведь жизнь могла сложиться по-другому. С годами все больше понимаю, что люблю Аню, но теперь могу за нее только молиться. С другой стороны, понимаю, что этот опыт не прошел бесследно. Ведь все мы здесь на земле, наверное, для того, чтобы научиться любить. А иначе какой смысл в жизни?

– Полностью согласен, – поддержал Лазарь, – в этом мире все продается и все покупается, нельзя купить только настоящую любовь. Но продать, предать ее, к сожалению, можно.

– Иуда – печальный пример… – грустно добавила Синильга.

– К сожалению, человеческая любовь часто не выдерживает испытания временем. Ведь мы с Аней с самого детства любили друг друга, а прожили вместе всего полгода. Но, может, и лучше, что мы расстались, не став надоевшей друг другу семейной парой, которая живет только ради детей. В принципе, Ромео и Джульетта, поживи они подольше, тоже, может быть, стали бы всего лишь супругами, и у них было бы пресловутое взаимное уважение и родственные отношения в браке, а любовь ушла бы. Печально звучит, не так ли? Вот и получается, что зря их жалеют, вовремя они умерли, сохранив вечную любовь и став ее символом на все времена. С другой стороны, кто-то страшный стоит за их историей. Это он травил и толкал их к смерти, убивая в сердце надежду на чудо, которое всегда ведь возможно. Для нас не секрет, кто этот черный палач…

– Да-а, – задумчиво протянул Лазарь и, возвращаясь к рассказанной истории, спросил: – А что с тобой было, когда вы расстались с Аней?

– Меня покрутило. Вся эта богемная жизнь… Но потом я стал задумываться. Да и то, что случилось у нас с Аней, натолкнуло меня на новые раздумья о смысле жизни. Не знаю, стоит ли вас загружать философскими размышлениями?

– Почему же? Поделись, – ответила Синильга.

– Хорошо, – Музыкант сделал паузу, сосредотачиваясь. – Когда я впервые прочитал у Ницше, что «Бог умер», то подумал: так, значит, Он все-таки был жив! Позже я узнал, что Ницше обманывался. Бог не просто жив, но Он потому и Бог, что бессмертен. Он – Сущий, то есть вечно пребывающий, – так учило Писание, и я поверил, ибо и сам давно подозревал, что непременно должно быть Что-то, стоящее над всем остальным бытием, являющееся причиной или, лучше сказать, надпричиной бытия. Итак, Причиной бытия оказался Сущий от начала или до начала – Бог Единый и Единственный. И Бог Этот был не Что-то, а Кто-то. Бог Этот оказался Богом живым. Особенно в книгах Ветхого Завета часто встречаются слова пророков и праотцев: «Жив Господь!» О, как радовалась и ликовала моя душа, выходя к Живому Богу из лабиринтов мертвого бога – сатаны – падшего ангела. Еще пришлось поискать ответа на вопрос, каков Бог: добрый Он или нет, или вовсе стоящий по ту сторону добра и зла? Этот вопрос волновал меня потому, что одно время я осознавал себя воином добра, но с годами мне показалось скучным служить какому-то отвлеченному розовенькому добру, и я грезил стать рыцарем высшей воли и высшего разума, человеком, стоящим выше добра и зла. И вот мне было важно понять – каков Бог Писания? Ответ был простой, и услышал я его в песне группы «Аквариум», там как-то по-новому прозвучали для меня слова Писания: «Бог есть Свет, и в Нем нет никакой тьмы». Значит, Бог есть то подлинное Добро, та наивысшая Истина, Которой я мечтал служить в ранней юности и Которой сознательно или бессознательно стремился служить мой отец. Жизнь вновь обретала смысл. Слова о том, что в Боге нет никакой тьмы, звучали, как светлая весть о грядущей победе Добра, как приговор всему темному, злому, лживому и тленному. Я окончательно понял, что ожил.