Игорь Фроянов - Рабство и данничество у восточных славян

• Название: Рабство и данничество у восточных славян
• Автор: Игорь Фроянов
• Издательство: Издательство С.-Петербургского университета
• Жанр: История
• Год: 1996
• ISBN: 5-288-01832-4

Новая книга И.Я.Фроянова посвящена двум важнейшим проблемам истории восточного славянства — рабству и данничеству. Тщательно изучив доступные современному исследователю источники, автор приходит к выводам, существенно отличающимся от представлений, широко распространенных в новейшей отечественной исторической литературе. Рабовладение и даннические отношения он рассматривает не только как элементы производственных и социальных связей, но и как проявления духовной и нравственной жизни восточных славян VI-X вв.

Для научных работников, преподавателей и студентов гуманитарных вузов, всех, кто интересуется древней историей России.

---

Мы не хотим сказать, что Ольга, будучи в чужой земле, поступала точно так же, как в подобных случаях действовали маори, папуасы или тораджи. Но и отрицать ее приверженность язычеству не станем, ибо все ее поведение проникнуто языческими мотивами.519 И вполне оправдано ожидать от нее принятия соответствующих мер предосторожности, когда она пребывала во враждебной Древлянской земле. Что же делает Ольга в этой сВязи? Она остерегается посещать грады древлян, имевшие, наряду с прочим, сакральное значение для местного населения и потому внушающие опасность сторонним лицам, и устраивает отдельные становища, как бы создавая вокруг себя собственное, оберегаемое полянскими богами пространство. Поэтому предание о киевской княгине, попавшее позднее в летопись, с таким вниманием относится к этим становищам.

Находясь в становищах, Ольга, конечно, молилась своим богам, приносила им жертвы, чтобы поддержать божественное благоволение к себе и к тем, кто был с нею. Жертвенному умерщвлению подвергались не только люди, но звери и птицы, возможно, священные с точки зрения верований древлян.

Яркую иллюстрацию жертвоприношений птицами сохранил Летописец Переяславля Суздальского. Ольга, обращаясь к древлянам, произносит такую речь: «Ныне у вас несть меду, ни скар, но мало у вас прошю дати богам жрътву от вас, и ослабу вам подать себе на лекарство главные болезни, дайте ми от двора по 3 голуби и по 3 воробьи, зане у вас есть тыи птици, а инде уж всюду събирах, и несть их, а в чюжюю землю не шлю; а то вам в род и род...».520 Д.С.Лихачев правильно заключил отсюда, что «птицы нужны Ольге для совершения жертвенного обряда».521 Но из речи княгини следует также и то, что во время длительной осады Искоростеня в стане киевских завоевателей совершались массовые моления о победе, сопровождавшиеся обильными жертвоприношениями. Усердные «кияне» переловили в округе всех жертвенных птиц («а инде уж всюду събирах, и несть их»), но боги полян оставались глухи к их мольбам. Тогда Ольга задумала получить этих птиц из рук древлян, чтобы снова вознести молитву и принести жертву своим богам. «Дайте ми от двора по 3 голуби и по 3 воробьи», — просила она у искоростенцев. Надо сказать, что в старину слова «двор» и «дом» нередко смешивались, так как «на первых порах именно двор и был "вместилищем" дома, поскольку имел ограду».522 Возможно, и здесь двор следует понимать как дом. Но в любом случае нельзя забывать об особом значении двора и дома в жизни древних людей, согласно верованиям которых и тот и другой очерчивали границы «своего мира», где человек чувствовал себя защищенным от воздействия внешних, враждебных ему сил. Дом и двор имели сакральный характер, являясь важнейшими конструкциями ритуального уклада жизни.523 Они «представляли собой сложную, хорошо продуманную и веками создававшуюся систему заклинательных охранительных мер. Микрокосм древнего язычника был оборудован как крепость, ожидающая неожиданные нападения. Везде были расставлены как стражи благожелательные божества: на дворе был "дворовый", в овине "овинник" (Сварожич), на гумне — "гуменник", в бане — "банник". Воеводой этого воинства, комендантом усадебной крепости был персонифицированный предок —"домовой", или "кутный бог" ("бес-хороможитель"). Хоромы-крепость, внутри которой даже зловещие навьи не страшны, ограждены целой системой "овеществленных заговоров" — вырезанных из дерева, нарисованных, прокопченных четверговой свечой символов. При выборе символов славянин исходил из сущности анимистического мировоззрения - духи зла повсеместны. Повсеместному разлитию в природу злого начала, которое "на злых ветрах" может внезапно поразить не только вылезшего из хоромины человека, но и проникнуть внутрь домашнего микромира, противопоставлялись не единичные символы, а система, воспроизводящая макромир».524

С учетом этих языческих представлений особый смысл приобретает выдача Ольге древлянами птиц, которые Жили в их дворах. То была передача частички «своего мира», означавшая полную покорность. Понятно, Почему Ольга, приняв принесенных из Искоростеня голубей и воробьев, молвила городским посланцам: «Се Уже есте покорилися мне и моему детяти».525

Особую значимость получало и принесение в жертву птиц, взятых из дворов горожан. Жертвенное их умерщвление было призвано ослабить способность дворовладельцев к сопротивлению и защите. Оно давало киевским воинам уверенность в победе. Состоялось грандиозное действо, в котором приняло участие все воинство, стоявшее у стен Искоростеня. Птиц предали сожжению: «Волга же раздал воем по голуби кому ждо а, другим по воробьеви, и повеле к коемуждо голуби и к воробьеви привязывати церь, обертывающе в платки малы, нитъкою поверзывающе к коемуждо их. И поволе Ольга, яко смерчеся, пустити голуби и воробьи воем своим».526 Обертывание «цери», или серы, в «платки малы» есть, по-видимому, фрагмент какого-то ритуала. Птиц с привязанной к ним нитками горящей серой от пускали.527 Это было впечатляющее зрелище: горящие ртицы прорезали темное небо, словно молнии. Ольга b ее воины взывали к богу-небожителю, скорее всего — К Перуну.528 Возможно, какая-то часть птиц долетела до своих гнезд в дворах Искоростеня и вызвала пожар в городе, что позволило летописцу, составлявшему свой труд в конце XI или в начале XII века, переиначить древний рассказ об осаде Ольгой древлянской столицы, выдав языческое моление за военную хитрость.529 Тут проявилась присущая благочестивым монахам-летописцам тенденция завуалировать языческое прошлое киевской княгини и создать более привлекательный для христиан ее образ.530 Современный исследователь должен помнить об этом и не поддаваться на летописную уловку. Мы несколько отвлеклись от нашей главной темы для того, чтобы лучше понять внутреннюю связь летописных «становищ» и «ловищ» Ольги. Устройство «становищ» и пребывание в них сопровождалось, по всей видимости, молениями и требами, призванными обеспечить безопасность пришельцев и успех затеянного ими дела. Нельзя было поэтому обойтись б«з ловли птиц и зверей, приносимых в жертву Полянским богам, т. е без ритуальной охоты. Места, куда ходили на такую охоту люди из «становищ», находились, вероятно, поблизости. Следовательно, «становища» и «ловища», составляя некое сакральное единство, дополняли функционально друг друга. К домениальной феодальной соб ственности они, таким образом, вряд ли могут быть отнесены.

Подводя итог деятельности Ольги в Древлянской земле, мы выражаем несогласие с теми исследователями, которые пытаются приписать княгине проведение, так сказать, судьбоносной реформы. Киевская княгиня вводила не новые порядки и правила, а восстанавливала старые традиции, неосмотрительно нарушенные ее супругом Игорем. Она вернулась к нормированию дани, «устави» точные ее размеры — «уроки». Земельной собственностью «в Деревах» Ольга, по нашему мнению, не обзаводилась, заимок под свой домен не производила и домениальных, а тем более «общегосударственных» законов («уставов») не издавала. Нет оснований, чтобы говорить об изменении порядка сбора дани в Древлянской земле. Стало быть, в деятельности Ольги, обошедшей Древлянскую землю, отсутствует то, что можно было бы назвать реформой.

По сообщению Повести временных лет, представленной в Лаврентьевской летописи, в 947 году «иде Вольга Новугороду, и устави по Мьсте повосты и дани и по Лузе оброки и дани; и ловища ея суть по всей земли, знаменья и места и повосты... И изрядивши, возвратися к сыну своему Киеву... ».531 В Ипатьевском варианте Повести текст дан с небольшими разночтениями: «Иде Ольга к Новугороду, и устави по Мьсте погосты и дань и по Лузе погосты и дань и оброкы, и ловища ея суть по всей земли и знамения, и места, и погосты... изрядивши възвратися к сыну своему в Киев».532

Летописный рассказ о поездке Ольги «к Новугороду» историки обычно соединяют с предшествующим повествованием о пребывании княгини в Древлянской земле, полагая, что проведенная там реформа была затем распространена на другие области Киевской Руси533 и даже — на всю территорию Киевского государства.534 В результате известия летописца, относящиеся по сути к двум разным историческим событиям, искусственно подгоняются под одну общую идею о финансово-административной реформе, якобы осуществленной в середине X века киевской правительницей. Создается социологическая схема, далекая от реальной действительности.

Военный поход Ольги на Древлянскую землю и мирная ее поездка в Новгородскую область — различные, на наш взгляд, по задачам и по целям мероприятия. В первом случае княгиня пришла с войной к древлянам, стремясь силой оружия вернуть киевской общине господство над ними и заставить их снова платить дань, а во втором она поехала в словенский край с устроительными замыслами касательно сбора дани в бассейнах Меты и Луги. Недаром летописец венчает свой рассказ о приезде Ольги в Новгородскую землю словом «изрядивши», что означало распорядиться, навести порядок, привести в порядок, уладить.535 О чем конкретно распорядилась Ольга? Какой она навела порядок? Чтобы ответить на поставленные вопросы, надо прежде всего разобраться с такими терминами, как «погосты», «оброки», «знаменья» и «места».