Игорь Фроянов - Рабство и данничество у восточных славян

• Название: Рабство и данничество у восточных славян
• Автор: Игорь Фроянов
• Издательство: Издательство С.-Петербургского университета
• Жанр: История
• Год: 1996
• ISBN: 5-288-01832-4

Новая книга И.Я.Фроянова посвящена двум важнейшим проблемам истории восточного славянства — рабству и данничеству. Тщательно изучив доступные современному исследователю источники, автор приходит к выводам, существенно отличающимся от представлений, широко распространенных в новейшей отечественной исторической литературе. Рабовладение и даннические отношения он рассматривает не только как элементы производственных и социальных связей, но и как проявления духовной и нравственной жизни восточных славян VI-X вв.

Для научных работников, преподавателей и студентов гуманитарных вузов, всех, кто интересуется древней историей России.

---

Ю. А. Гагемейстер отмечал, что «в княжение Олега упоминается в первый раз о налогах, распределяемых на твердом основании». Князь Олег, обосновавшись в Киеве, «установил новый порядок во оставленных им странах, которые он почитал себе совершенно подвластными, и таким образом дань, платимая до тех пор Варяго-Руссам Славянами, Кривичами и Мерями сделалась определимою податью. Летописец выражает сие словом "уставить" вместо наложить, употребляемого им при возложении дани на вновь покоренные народы».133

По-своему осмысливал летописное известие об установленной Олегом дани варягам Н. А. Полевой: «Новгороду определено было платить Варягам для поддержания мира 300 гривен серебра ежегодно. Не можем изъяснить сей дани иначе, как только тем, что Новгородцы получили первые основания своей независимости, заключили договор и обязались платить Олегу 300 гривен за себя, Чудские, Белозерские и Изборские области, над коими получили особенную власть, без посредства Олеговых наместников».134

«Что значит мира деля?» — спрашивал К. С. Аксаков. «Для того ли, чтобы Варяги защищали Новгород, составляли его дружину и берегли его мир? Но такое объяснение, кажется нам, несколько натянуто; такого сложного понятия не может высказывать это выражение. Кажется, проще понять, что Новгородцы платили эту сумму или для союза (мира) с Олегом, или для мира, чтобы сохранять мир, то есть чтобы им самим жить в мире. С кем? — Конечно же с Олегом, который их оставлял в покое».135

Наиболее удачное объяснение, на наш взгляд, дал М. П. Погодин, разумеющий под варягами, получавшими ежегодно 300 гривен, «Варягов заморских, т.е. тех самых, которые в 859 году имаху дань из-за моря на Словенах, Кривичах, Мери, — тех самых, для защиты от которых призваны были племенами Рюрик, Синеус и Трувор». Выражение «мира деля» означает, по Погодину, лишь одно: «Новгородцы обязались платить по 300 гривен с условием, чтоб варяги не нападали на них, как прежде».136 В направлении, указанном М. П. Погодиным (но с явным стремлением подвести под события договорное правовую основу и тем придать им вид законности) продвигался А. В. Лонгинов, рассматривавший уплачиваемую Новгородом дань в плоскости международных отношений руси и варягов. Он привлек сведения Иоакимовской летописи о заключении «старейшиною словен Гостомыслом» мира с варягами и с учетом этого обстоятельства определял значение слов «мира деля», которое, по его мнению, заключалось в ежегодной выдаче варягам дани «ради соблюдения или для сохранения мира». Такого рода «добровольные соглашения», поставленные на «почву правовую», казались А. В. Лонгинову «наиболее могучим двигателем в образовании Русского государства».137

Все приведенные выше мнения дореволюционных исследователей проникли в советскую историческую науку, разойдясь по сочинениям тех или иных ученых. Так. Б. Д. Греков шел вслед за Ю. А. Гагемейстером: «Олег "нача городы ставити", т. е. укреплять новые свои владения и упорядочивать отношения с входимшими в состав государства народами, и "устави дани словенам и кривичем и мери и устави варягам дань даяти от Новгорода гривен 300 на лето мира деля". Дань платят покоренные народы своим победителям. Таково первоначальное значение этого термина. Но с какого-то времени этим термином начинает обозначаться не только военная контрибуция, но и подать, систематически взимаемая и определяющая гражданское положение ее плательщиков по отношению к государству. Заметим, что ни один из упомянутых "Повестью" народов не был завоеван Олегом: ни словене, ни кривичи, ни меря. Необходимо в связи с этим отметить также технический термин, примененный автором "Повести", в данном случае "устави" (а не "возложи", как это тут же говорится о покоренных народах). Это значит, что Олег в данном случае действует не как военная власть, а как правитель государства, определяя повинности своих подданных».138

По П. И. Лященко, князь Олег здесь, напротив, действует как завоеватель: «Воинственный Олег, завоевав чудь, мерю, весь, утвердившись в их городах, облагает данью подвластных ему словен, а с Новгорода "ради мира" устанавливает дань в 300 гривен в год, которая платилась до смерти Ярослава».139

Посредством соединения двух точек зрения (Гагемейстера—Грекова, с одной стороны, Татищева и его последователей,— с другой) решал вопрос В. В. Мавродин. Исследователь писал: «Б. Д. Греков совершенно справедливо обратил внимание на терминологию летописного рассказа. На словен, кривичей, мерю Олег дань "устави", а не "възложи", а это различие весьма существенно, так как в летописи термин "устави" употребляется в смысле узаконения, установления определенного порядка, закона, тогда как слово "възложи" употребляется в смысле наложения дани на покоренные народы, что имеет место и по отношению к деятельности Олега... На северо-западе и на северо-востоке Олег действует не как завоеватель, а как государственный деятель, определяющий повинности и обязанности своих подданных».140 Что касается выражения «на лето мира деля», то оно «означает вознаграждение княжеской Наемной дружине ("tributum, quod mir vocatur"), явление, характерное и для норманнов и для западных славян». 141

В соответствии с традицией, восходящей к В. Н. Татищеву, воспринимал олегову политику В. Т. Пашуто: «Место варягов в новой государственной структуре видно из размера дани, которую определил им Олег, — она шла не от всей Руси, а лишь от Новгорода: "устави варягом дань даяти от Новгорода" в размере 300 гривен в год "мира деля". Эта дань — плата стоявшему в Новгороде варяжскому служилому корпусу, который позднее перекочует через Киев в Константинополь».142

В погодинском ключе истолковал сообщение летописца М. Н. Покровский: «новгородские славяне просто-напросто откупились от грабежей норманнов Рюрикова племени, пообещав им платить ежегодную определенную сумму, которую дальше летопись и называет».143 Тут нужно упомянуть и Б. А. Рыбакова, по чьей догадке, «Новгород долгое время уплачивал варягам дань-откуп, чтобы избежать новых набегов. Такую же дань Византия платила русским "мира деля"».144

А. Н. Сахаров предпочел версию, близкую к той, что развивал А. В. Лонгинов. «И вот почему. Первые страницы русской летописи неоднократно возвращают нас к столкновениям славяно-русских племен с варяжскими дружинами. Конечно, нас может не убедить полулегендарное и не подтвержденное другими источниками известие Иоакимовской летописи о заключении мира между Новгородом и варягами. Но помимо этого летописные своды донесли до нас сведения о давних и разнообразных отношениях варягов и северо-западных славяно-русских и других племен. Под 859 г. ПВЛ сообщает о том, что варяги "имаху" дань с чюди, словен, мери, кривичей. Здесь же летописец сравнивает взаимоотношения варягов и славянских племен (словен. кривичей) с отношениями между хазарами и другими славянскими племенами: хазары брали дань с полян, северян, вятичей. Здесь дань является определенным признаком вассальной зависимости славянских племен как от варягов, так и от хазар. Затем следует известие о том, что варяги были изгнаны за море. Следствием этого явилось прекращение уплаты дани ("и не даша им дани"). И вот вновь появляется известие об уплате варягам дани "мира деля". Беспокойные соседи, видимо, наносили ощутимый вред северо-западным русским землям. И теперь древнерусское государство соглашается на выплату варягам дани "мира деля", ради соблюдения мира на своих северо-западных границах».145 В книге, посвященной дипломатии Древней Руси, А. Н. Сахаров отмечает: «Завладев Киевом, подчинив себе окрестные славянские племена, Олег оградил себя от постоянных нападений со стороны варягов, откупившись от них ежегодной данью».146 К А. Н. Сахарову присоединился П. П. Толочко: «Значительных успехов достигла Киевская Русь в конце IX-начале X в. на международной арене. Одним из важных мероприятий Олега как киевского князя была попытка оградить свое государство от нападений соседей, в том числе и варягов. Этой цели, видимо, служила ежегодная дань в 300 гривен, которую Русь выплачивала варягам "мира деля". Исследователи справедливо полагают, что между сторонами был заключен обычный для тех времен договор "мира и дружбы". Свидетельства летописи о регулярном привлечении киевскими князьями для военных походов варяжских дружин указывают, видимо, на договорную обусловленность этой помощи».147

Модификацией точки зрения Н. А. Полевого и К. С. Аксакова является мнение Д. С. Лихачева, который, ссылаясь на соответствующие и как ему кажется более правдивые тексты Уваровской и Кирилло-белозерской летописей, где нет упоминания о варягах, полагает, что последние появились под пером составителя Повести временных лет, находившегося во власти своей «варяжской теории». Поэтому «киевский князь собирал дань, конечно, для себя, и вряд ли мог устанавливать дань н пользу варягов».148 Сложность, однако, состоит в том, что, помимо Повести временных лет, варяги в качестве адресата новгородской дани фигурируют также в Новгородской Первой летописи младшего извода, содержащей «известия (в повествовании и о древнейших событиях), которых нет в Повести временных лет», и сохранившей «ряд явно более древних чтений по сравнению с Повестью временных лет».149 Необходимо все-таки в согласии с киевским и новгородским летописцами конца XI-начала XII в. признать, что варяги получали дань, установленную Олегом.