Павел Полян - Историмор, или Трепанация памяти. Битвы за правду о ГУЛАГе, депортациях, войне и Холокосте

• Название: Историмор, или Трепанация памяти. Битвы за правду о ГУЛАГе, депортациях, войне и Холокосте
• Автор: Павел Полян
• Жанр: История
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-17-098145-8

В новой книге Павла Поляна собраны работы о соотношении памяти и беспамятства, политики и истории: проблематика, которая, увы, не перестает быть актуальной. «Историомор» – неологизм и метафора – это торжество политики, пропаганды и антиисторизма (беспамятства) над собственно историей, памятью и правдой. Его основные проявления очевидны: табуизирование тем и источников («Не сметь!»), фальсификация и мифологизация эмпирики («В некотором царстве, в некотором государстве…») и отрицание, или релятивизация, установленной фактографии («Тень на плетень!»).

---

Одновременно серьезная работа по документации и увековечению памяти о депортации балкарцев ведется и в Чегемском ущелье Кабардино-Балкарии, где школьники и их учителя разыскивают следы 74 балкарских сел, разрушенных и опустевших после депортации. По инициативе Центра детского туризма и краеведения г. Тырныауза и при поддержке Эльбрусского поселкового совета, на местах этих селений устанавливаются памятные знаки. Так, памятные камни уже установлены на месте сел Актопрак, Хушто-сырт и Думала, а мемориальные доски на месте сел Чилмаз и Губасанты (ныне поселок Нейтрино; здесь установлен также и памятник).

Крымские татары

Начиная с 1993 года 18 мая отмечался в Крыму как День памяти жертв депортации, или День Скорби. В Симферополе в этот день ежегодно проводился Всекрымский траурный митинг, организуемый меджлисом[73] крымско-татарского народа.

В 1994 году – в 50-летнюю годовщину депортаций – их мемориализация в Крыму приобрела систематический характер: как правило, устанавливались закладные камни и мемориальные или аннотационные доски.

18 мая 2005 года, в день 60-летия депортации крымских татар и других народов Крыма на всех крымских государственных учреждениях были приспущены государственные флаги Республики Украина и Автономной Республики Крым. Траурное шествие в Симферополе, в котором приняли участие около 30 тыс. чел., проследовало от мест сборных пунктов для депортируемых в районе железнодорожного вокзала и в парке «Салгирка» к центральной площади города, где состоялся общекрымский митинг-реквием. Во многих школах занятия начались с уроков памяти, а студенты Таврического национального университета встретили учебный день минутой молчания.

В «Салгирке» и на вокзале были установлены памятные знаки. На втором из них – текст на трех языках (крымско-татарском, русском и украинском): «Отсюда и из других железнодорожных станций были насильственно вывезены депортированные из Крыма: – август 1941 года – немцы; 18 мая 1944 года – крымско-татарский народ; – июнь 1944 года – армяне, болгары, греки»[74].

На территории Крымского государственного инженерно-педагогического университета был открыт монумент «Возрождение крымско-татарского народа». Тогдашний премьер-министр Украины В. Янукович предложил рассматривать этот памятник как символ отказа от старых обид и как символ примирения и единения. В монумент была заложена капсула-обращение к поколению ХХII века, которую предложено открыть 17 мая 2104 года. В Художественном музее Симферополя к 60-й годовщине депортации была создана новая художественно-документальная выставка, два раздела которой были посвящены депортации.

Памятные знаки жертвам депортации имеются во многих селениях, где в настоящее время вновь проживают крымские татары. В селе Ароматное Белогорского района в том же 2005 году был открыт памятник депортированным немцам и крымским татарам, представляющий собой небольшой курган, насыпанный руками жителей села. В центре кургана установлен камень с берега реки Бурульча, на котором высечена надпись на немецком и крымско-татарском языках. По словам автора идеи создания памятника Акима Челахаева, это первое подобное сооружение в Крыму, где упоминаются депортированные немцы. На месте села Ароматное немецкими переселенцами 200 лет назад было основано село Розенталь. По соседству находилось село Шабан-оба, в котором проживали крымские татары. В 1941 году из села Розенталь были депортированы немцы, а в 1944 году та же участь постигла крымских татар.

18 мая 2005 года памятник «Против жестокости и насилия», посвященный всем депортированным народам Крыма (крымским татарам, болгарам, грекам, немцам и армянам) и представляющий собой камень-стелу на фоне гигантской колесной пары – был открыт в районе вокзала в Керчи. 18 мая 2008 года – в Севастополе, в сквере напротив автовокзала, был установлен памятник – пятигранный (по числу депортированных народов) семиметровый обелиск, рассеченный на две части – черную и белую (автор – архитектор Г. Григорьянц)[75].

Переход Крыма под российскую юрисдикцию в 2014 году в принципе не сказался на формально-уважительном отношении властей к крымским татарам и увековечению их памяти. Но, видимо, с самого начала не доверяя старому меджлису, новая власть взяла мероприятия к 70-летию депортаций под свой контроль. В Симферополе планируется установить еще один памятник – всем депортированным с полуострова.

В то же время по территории Крыма прокатилась целая волна актов вандализма в отношении местных памятных знаков о депортациях крымских татар. В частности, памятный знак, установленный на плато Эклизи-Бурун под Чатырдагом, был разрушен и сброшен вандалами вниз[76].

Краткие выводы

Итак, первые объекты увековечения памяти о тотально депортированных народах были созданы – еще в 1990-е годы (а самые первые – и вовсе в 1989 году) – самими депортированными народами – немцами, корейцами, калмыками, чеченцами и ингушами. При этом в случае немцев колоссальное значение имела так называемая Трудармия – специфическая репрессия, сочетающая в себе черты депортации и ГУЛАГа. Первые памятники трудармейцам стали появляться на Урале – в Нижнем Тагиле, Краснотурьинске и Челябинске, а также в крупных селах в бывших ареалах их насильственного расселения. Ареалы депортационного исхода немцев, напротив, оказались совершенно не охваченными этим процессом.

У корейцев, напротив, единственные памятные знаки на территории России оказались связанными с ареалами их исхода[77].

К немцам и корейцам по времени пробуждения материальной памяти об общенародной трагедии примыкают также вайнахи, корейцы и калмыки: в 1992 году появились первые памятники в Грозном и Элисте, затем, в 1996 году, в Элисте появился впечатляющий монумент работы Эрнста Неизвестного, в 1997 году – во Владивостоке и в Магасе, при этом в Ингушетии открылся не просто мемориал, но и первый на постсоветском пространстве музей, посвященный репрессированному народу.

У остальных депортированных народов Кавказа и Крыма, судя по данным, которыми мы располагаем, это пробуждение наступило лишь в 2000-е годы, причем огромную роль при этом сыграли соответствующие 60-летние юбилеи, пришедшиеся на 2004–2005 гг.

В музеефикации депортационной темы дальше всего продвинулись Ингушетия и Кабардино-Балкария. Мемориал в Назрани с самого начала являлся музеем, а мемориал депортированных балкарцев в Нальчике имеет неплохие предпосылки для того, чтобы им стать. Специальная выставка была приготовлена и в Симферополе, но не закрепилась в основной экспозиции и осела в запасниках.

Интересным новым «трендом» на Северном Кавказе стал всплеск любви к увековечению памяти… Никиты Хрущева. В Нальчике, Грозном и др. городах собирались присвоить его имя одной из новых улиц или площадей, а в Грозном и Магасе (новой столице Ингушетии) открыть ему памятники, а бывший президент Ингушетии Зязиков взял да и присвоил Никите Сергеевичу высший в республике орден «За заслуги» (посмертно).

За этим «трендом» кроется наивно-поверхностное и исторически нерелевантное представление о роли начальства в истории. Н.С. Хрущев был такой же точно послушный проводник сталинской репрессивной политики, как и все другие члены Политбюро, однако после смерти вождя он счел целесообразным начать публичные разоблачения этой политики. На этом основании лично ему приписываются совершенно не принадлежащие ему заслуги в восстановлении исторической справедливости в отношении прав и свобод репрессированных народов, что в конечном итоге привело к их реабилитации и возвращению на родину.

В то же время симптоматичным и характерным является почти полное устранение федерального центра в каком бы то ни было участии в этом процессе. Единственная в Москве экспозиция, специально расказывающая о депортациях, находится в Сахаровском центре – региональной общественной и самоуправляющейся организации. Логично было бы ожидать увидеть ее и в обновленном московском «Музее ГУЛАГа».

В то же время региональные центры власти, как правило, охотно идут навстречу соответствующим пожеланиям и нередко даже сами их инициируют, причем это касается не только «титульных» для депортированных народов регионов (таких как Карачаево-Черкесия, Кабардино-Балкария, Ингушетия и, особенно, Калмыкия), но и регионов, куда их депортировали (прежде всего – уральских областей). С этим статусом соизмерим и тот, что был в свое время завоеван (буквально!) крымскими татарами в Крымской Республике в составе Украины.

Гораздо труднее приходится корейцам, немцам, финнам и, по-видимому, полякам и туркам-месхетин– цам, не имеющим своей «титульной» государственности в составе Российской Федерации и действующим в рамках своих культурных автономий и исторических инициатив. Это приводит, в частности, к тому, что некоторые из этих инициатив реализуются вне России, в частности, на территории суверенно-титульных Германии и Польши, а возможно и Финляндии, Южной Кореи и Турции[78].