Илья Яковлев - Черный снег (без конца)

• Название: Черный снег (без конца)
• Автор: Илья Яковлев
• Жанр: Научная Фантастика

---

— Я думаю, что не только беседы, а исчо и энного профилактического воспитания ради — стоило бы.

— А сам?..

— С усам. Действуй, не всё скоту масленица.

— Не предмет. Проведём, причём — даром… ик!.

«Опять успел надраться!» — с ненавистью подумал Борис, и, сгрёбши довольно-таки бесцеремонно что Юлию, что стажёров за плечи, заявил:

— Так, господа! В рядом — хоп!!!

— «В рядом» — это куда? — поинтересовалась Юлия, причем сделала это опять как то по своему. То ли с ленцой какой, толи просто специально так растягивая слова. «Эх, деваха, объяснил бы, куда, да воспитание не позволяет!» — подумал Борис, а вслух сказал:

— Туда, куда ну совсем никогда не ходят поезда, в смысле, в соседний кабинет, вообще-то, и не приставайте хоть с такими-то идиотскими, по меньшей мере, вопросами. Раз начальство сказало — надо идтить.

Народ проникся и пошёл следом за Борисом без лишних разговоров. Полупьяные стажёры, как Борис успел заметить, прониклись неподдельной серьёзностью его тона и вышагивали за ним по коридору, как не то что на параде, а на не менее чем ответственном строевом смотре у полубезумного на сей счёт начальника Управы. Тот умел застроить личный состав так, что самому делалось тошно. Или, по крайней мере, создавалось такое впечатление. В смысле, что ему тошно. В соседнем кабинете, принадлежавшем старшему оперу Тумкину, с которым у Бориса были весьма дружеские отношения (вплоть до сдачи кабинета в аренду для задушевных бесед с женской половиной Управы) Борис рассадил компанию за стол и прищурившись, задал вопрос:

— Позвольте поинтересоваться, господа стажирующиеся, вы хоть вкратце представляете, чем занимается отдел, в котором вы проходите стажировку?

— Борьбой с терроризмом и экстремизмом! — икнул Стас.

— Даже чересчур кратко, — заметил Борис. — А каким, по-вашему, образом мы с ними боремся?

— Не образом, батюшка, а чем-то, похожим на свечку… — пробормотал не менее кривой Игорь.

— Так, орлы, будем пошлить — отправлю на перевоспитание в дежурную часть! — посуровел Борис. — Пора бы вам в домик, господа, пьяны-с вы и перевоспитанию не пддаётесь… — и в этот момент он почувствовал, что его повело. И не просто повело, а пьян он уже до зелёных слоников…

Остальное Борис помнил весьма слабо. Ещё не совсем помутневшим сознанием он отразил отъезд Рэма, посаженного им же лично на тачку, сдуру нарисовавшуюся напротив Управы. На таком же автопилоте он разогнал стажеров и прикорнувшую на диване Викторию. Правда, её он тоже (чисто по-джентельменски) отправил домой на такси. Потом, заглянув в дежурку, сообщил, что его «не кантовать», на что дежурка, как и следовало ожидать, не обратила особого внимания, и именно укантовала его в дежурную машину. Лёжа в дежурной машине на заднем сиденье, он смутно ощущал руку, которая гладила его по голове, и не менее смут но ощущал, что ему это не просто приятно. Потом он помнил, как его волокли вверх по лестнице, как открывали дверь в Его квартиру и Его ключами… А потом пришло блаженное беспамятство…

2

Проснувшись около половины четвертого утра (что являлось вполне естественным явлением после неумеренного возлияния и раннего впадения в полулетаргический сон), Борис осознал себя дома. Именно так это ощущение и передавалось простым человеческим языком — «осознал». Случалось, и значительно чаще, особенно после такого разгула, проснувшись, мучительно соображаешь сначала кто ты, а потом — где ты…

Голова не просто болела, а буквально раскалывалась на части. Во рту было сухо, как в Сахаре, и гадко так, как будто там останавливался на ночлег эскадрон гусар летучих вместе с маркитантками, слугами, кошками и борзыми щенятами. Сделав над собой поистине нечеловеческое усилие, Борис приподнялся на локтях, и осмотрелся вокруг в поисках какой-либо влаги. Обнаружив рядом с кроватью журнальный столик со стоящим на нем полным какой-то жидкости графином, он схватил его и приложился к горлышку, попутно удивившись данному обстоятельству. Вчера ему было явно не до установки рядом с кроватью столика, и уж тем более, не до наполнения графинов водой с размешанным там (как выяснилось в процессе питья) Алка Зельцером. Утолив мучительную жажду, Борис почувствовал себя относительно лучше. По крайней мере, теперь он был более в состоянии воспринимать всё происходящее в квартире. Только теперь он заметил, что из-под прикрытой двери в спальню пробивается свет, и на кухне раздаётся позвякивание давно не мытой посуды вкупе со звуками бегущей из крана воды и чьих то шагов. Как говорит народная мудрость, воплощенная в бесчисленных анекдотах, Штирлиц насторожился. «Дьявол меня раздери, кто там?!» — подумал Борис и решил, что лучший способ узнать об этом — это пойти и посмотреть. Не воры же там посуду драят! Хотя был вариант похуже воров-посудомоек: могла заявиться Борисова мама. «Уж лучше воры!» — с ужасом подумал он, — «Если она, то выслушивания моралей не избежать!» Но идти надо было, хотя бы для того, чтобы развеять туман неизвестности. Борис рывком поднялся с кровати, и совсем было уже собрался пойти на кухню, как вдруг обнаружил, что он не одет. Сие только подтверждало самые худшие подозрения насчет родительницы; моду раздевать его, валяющегося одетым и в пьяном виде имела именно его мать. Всё снятое с него чересчур аккуратно было сложено стопочкой на стуле, стоящем около стены. Семь бед — один ответ! Борис слегка оделся (в смысле — напялил брюки и накинул рубашку) и неуверенным шагом прошел на кухню.

То, что он залицезрел на кухне, превзошло все ожидания. Точнее, не «что», а кого. За кухонным столом, уставленным свежевымытой посудой, которая до сего дня, к слову, горой копилась в раковине, с сигаретой в руке и с усталым видом сидела не кто иная, как одна из вчерашних стажерок. А конкретно — та, которую звали Юлей. Ошеломлённый Борис рухнул на стул, стоявший по другую сторону стола и задал совершенно идиотский вопрос, как нельзя более отражавший его нынешнее состояние:

— Где я?

— Дома, — слегка улыбнулась девушка Юля.

— У кого?

— У себя, — улыбнулась она ещё шире.

— А ты?

— Что — «а я»? — спросила она недоуменно.

Тут он задал такой вопрос, который по десятибалльной шкале оценки дебилизма получал верные одиннадцать баллов, свидетельствуя о том, что дебилизм прогрессирует:

— А ты у кого? — вид у него был такой, что невольно заставлял усомниться в его умственных способностях. Он почти сразу понял не только идиотизм своего вопроса, но и то, что он ставит Юлю в неловкое положение. Только он собрался поправить положение, сведя всё к шутке, как девушка Юля сама всё расставила по своим местам, согнав с лица улыбку, посерьёзнев и сказав, глядя ему прямо в глаза:

— И я — у тебя.

Борис смотрел на неё с восхищением. Вот так вот! У тебя я, и всё тут! Хочешь, согласись с этим, а нет — так возьми, и прогони. Только почему-то Борису совершенно не хотелось её прогонять. Ни сейчас, ни позже. И вообще никогда. Ему вдруг отчаянно захотелось, чтобы она осталась. И всю гамму своих мыслей и чувств Борис выразил так же, как и она, одной короткой фразой:

— Вот и славно, — взгляд его скользнул по холодильнику (там была заначка — бутылка «Мартини — Розе»), потом по раковине и, наконец, упал на стол, на перемытую посуду, — Давно не спишь?

— Да я и не ложилась, — опять улыбнулась она, — Хотела упасть на диван в гостиной, даже бельё нашла, а потом увидела на кухне…кхм…беспорядок, ну и… Инстинкты, понимаешь, сработали.

Борис хмыкнул. У него эти инстинкты тоже, случалось, срабатывали. Примерно раз этак в две недели или перед обещанным приходом родителей, например, или гостей. Ну ещё и тогда, когда полез за чистой тарелкой в буфет, а там — free space, так сказать. В смысле, не «Свободный Космос», а просто пусто.

— У меня там в холодильнике бутылка Мартини завалялась. Хотя, тебе может быть, сегодня на труды на праведные? Я-то в отгуле за дежурство в выходной.

Тут они оба, посмотрев друг на друга, фыркнули и рассмеялись. Обстановка не просто разрядилась, а стала какой-то домашней.

— Ты чего смеёшься? — спросил Борис, справившись с охватившим его весельем.

— Вспомнила вчерашнее дежурство. В выходной, — ответила Юля, вытерев выступившие у неё от смеха слёзы.

— И я тоже. Так ты трудишься? — еще раз спросил он у неё.

— Нет, у нас на сегодня практика тоже — отбой. Нас же вчера тоже в выходной в Управу гоняли. Поэтому…

— …поэтому сегодня ты вместо работы просто идешь домой отсыпаться. После бессонной ночи, проведённой на кухне у пьяного опера, — грустно закончил за неё Борис.

Юля с грустью посмотрела куда-то за окно и спросила, туша окурок в пепельнице:

— Тебе этого хочется?

— Честно говоря, напротив, я бы очень хотел, чтобы ты осталась. На весь день… хотя бы на день… — тихо сказал он. Юля молча поднялась из-за стола, подошла к Борису, встав у него за спиной и положила руки ему на плечи. Он услышал её голос и почувствовал её губы прямо возле уха: