Сергей Ченнык - Последний штурм — Севастополь

• Название: Последний штурм — Севастополь
• Автор: Сергей Ченнык
• Издательство: Гала
• Жанр: История
• Год: 2014
• ISBN: 978-966-1539-36-4

«Последний штурм» — пятая из книг, посвященных Крымской кампании (1854-1856 гг.) Восточной войны (1853-1856 гг.) и новая работа известного крымского военного историка Сергея Ченныка, чье творчество стало широко известным благодаря аналитическим публикациям на тему Крымской воины.

В основу исследования легло одно из самых трагических событий последнего месяца героической защиты Севастополя во время Крымской войны. Тогда, в результате целого ряда ошибок русского командования, ставших для крепости роковыми, войска союзников сумели занять город.

Но последний штурм не стал для них «легкой прогулкой», превратившись в испытание с многотысячными потерями. Предшествовавшее сражение на Черной речке в очередной раз показало, что даже в самых тяжелых условиях Российская императорская армия отличается невероятной стойкостью и упорством.

Ненавязчивый стиль и уверенная аргументация — основное достоинство автора книги. Благодаря этому читатель имеет возможность увидеть страшную и величественную природу описываемых событий далекого XIX века. Эффект достоверности присутствия — одно из главных достоинств книги.

Для достижения такого «погружения в историю» автор широко использует многочисленные библиографические ссылки на источники по данной теме, которая всегда привлекала внимание всех, кому интересна история Крыма.

«Большое видится на расстоянии» — данная книга — это еще одна попытка приблизить и внимательно рассмотреть великое событие, связанное с подвигом нашего народа, совершенным им в то уже далекое трагическое и героическое время.

---

В Англии описание штурма, написанное детально корреспондентом “The Times” Расселом, вызвало небывалый энтузиазм. Поведение Уиндхема оказалось единственным утешением национальному самолюбию, он быстро стал всеобщим любимцем, «Героем Редана» и на какое-то время самым популярным человеком в стране. 2 октября 1855 г. он, минуя чин бригадного генерала, повышается в звании до генерал-майора, назначается командиром 4-й дивизии и комендантом английского сектора взятого Севастополя. Еще через небольшое время становится начальником штаба у Кодрингтона, сменившего на посту главнокомандующего отправленного в отставку Симпсона. На этой должности Уиндхем вновь показывает свои способности эффективно выполнять задачи. После войны он написал книгу «Крымский дневник», где подробно описал события кампании. Текст книги редактировал Рассел, с которым у Уиндхема сложились дружеские отношения.

Вернемся на поле боя, где батальоны второй линии устремились на помощь своим товарищам, уже дравшимся на бастионе, но державшихся там из последних сил. В их числе шел Тимоти Гоуинг: «Под громкое британское “ура” мы продвигались вперед, хоть противник и открыл ужасный огонь, осыпая нас градом пуль и картечи; залпы эти косили нас целыми ротами. Мы, группа поддержки, прикрывали наступающих с тыла, но хватило бы и взгляда, чтобы понять, что перед вами уже не те хладнокровные, сдержанные герои Альмы и Инкермана; впрочем, кое-кто из ветеранов и здесь пытался сохранить хорошую мину при плохой игре. Счастлив заметить, что ветераны Инкермана отнеслись к происходящему с величайшим хладнокровием; некоторые из них курили трубки, и я в том числе.

Храбрый молодой офицер мистер Кольт признался мне, что дорого дал бы хоть за часть этого хладнокровия — то был его первый день под обстрелом. Он был бледен как смерть и трясся как осиновый лист, но смело встречал врага лицом к лицу. Бедный мальчик (он ведь был очень молод) просил меня не оставлять его; он погиб на подступах к Редану».{765}

Те, кому повезло не быть сраженным картечной или ружейной пулей, добежали до брустверов третьего бастиона: «Мы атаковали во фронт. Приблизившись как можно быстрей к передней траншее, мы перемахнули через парапет и бросились на окровавленные стены Редана, преодолев двести ярдов под убийственным дождем пуль и картечи. Пробежать эти двести метров невредимым казалось чудом. Бедные наши парни падали друг на друга, но только смерть могла остановить атакующих. Пули сыпались на нас градом, картечь рвала на части; помимо фронтального огня, русские открыли еще и перекрестный. Казалось, мы попали в самое пекло, но я, как ни странно, не получил на подступах к Редану ни царапины».{766}

Однако, просто дойти до укрепления невредимым было мало — требовалось еще и уцелеть перед ним: «Стоя на краю рва, я прикинул, как бы получше спуститься. Ров был глубиной футов двадцать, на дне его грудами лежали наши солдаты, убитые и раненые, штыки их нацелились вверх. Но решение пришло само собой — кто-то из наших со звонким “ура” ринулся вниз, а за ним, сломя голову, посыпались и мы. Взобравшись как можно скорей по противоположному склону, мы истово, по-английски, бросились в атаку на редут.

Внутри закипела ожесточенная борьба — в дело шли штык и приклад, руки и ноги. Вражеские пушки тотчас были заклепаны. Ветераны пытались собрать побольше людей, чтобы опрокинуть врага единым ударом — мы уже успели убедиться, что русские боятся штыковой; но, стоило нам приблизиться к этим чертовым парапетам, как мы тут же попадали под перекрестный огонь орудий, размещенных в тылу укрепления, и силы наши таяли на глазах. Поле брани стало красным от нашей крови; проникнув на Редан, наши штурмовики были атакованы полчищами русских, но сдержали их штыком».{767}

Гоуинг преувеличивает в чисто английском стиле — русские попросту не оставили британцам ни единого шанса. Похоже, что французы в этот день «отплатили» своим союзникам за все. Они просто подставили их под сумасшедший смертоносный огонь сотен орудийных и ружейных стволов, заставив идти по местности напичканной самыми разнообразными заграждениями на уже ожидавшего в готовности к бою врага. Результат оказался предсказуемым: «Бой за Редан продолжался часа полтора. Зря наши генералы не послали в атаку побольше людей. Двадцати тысяч хватило бы с лихвой, в этом случае потери наши были бы на порядок меньше. Мы потеряли много солдат и офицеров при отступлении, но сдерживали врага так рьяно, что русские больше не пытались нам досаждать.

Французы были восхищены нашими подвигами на Редане и восклицали: “Англичане, в этот день вы стяжали себе великую славу!”. Готов поклясться, солдаты, штурмовавшие это кровавое укрепление, стали героями дня. В сравнении с вражескими ордами мы были жалкой горсткой, но при всем их численном превосходстве русские не решались сойтись с нами в ближнем бою. Будь нас хотя бы тысяч десять, мы гнали бы русских штыками до самой бухты (если бы. к тому моменту они не сложили оружие). Увы — мы шли на штурм небольшими группами и гибли поодиночке!

Севастополь. Башня Малахова кургана. Открытка XX в. 

Те несколько сотен, которым удалось проникнуть за орошенные кровью стены укрепления, дрались штыком и прикладом, и по возвращении почти все были отмечены ранениями всех степеней тяжести. Но им удалось преподать врагу хороший урок — русские не рискнули преследовать нас, как если бы перед ними была стая львов.

Невзирая на перекрестный огонь и превосходящие силы противника, нам удалось бы удержать позицию, если бы все те солдаты, что томились в окопах в ожидании сражения, получили приказ наступать! Да, с нами был Уолсли, но и он был принужден выполнять чужие приказы. Если бы нами командовал он или сэр Колин Кэмпбелл, или Роберте — мы сокрушили бы кого угодно. Вот тогда-то, по всей вероятности, мы и взяли бы Севастополь, пусть и ценой значительных усилий. Увы, в тот раз нам не повезло, хотя за плечами у нас было долгих двенадцать месяцев постоянных сражений».{768}

На самом деле это всего лишь эмоции. Британцы, достигнув бруствера русского бастиона, были настолько ослаблены потерями, что остановились и никакой отчаянный порыв офицеров не мог заставить их двигаться вперед. Рассел пытается дать объяснение этому и кое в чем мы можем с ним согласиться: «Следующий эпизод, несомненно, покажется трагическим и невероятным всем, кто знает как умеет воевать британский солдат. Достигнув парапета, люди, словно одурманенные, принялись заряжать винтовки и открыли шеренговую стрельбу вместо того, чтобы последовать за своими офицерами, которые падали один за одним, безуспешно пытаясь увлечь солдат вперед. Несмотря на распространенное мнение, большинство солдат гораздо лучше выдерживает обстрел, нежели штыковую. Они скорей отступят на пару шагов и возобновят стрельбу, чем пойдут врукопашную. Порой довольно сложно двинуть кавалеристов в атаку, если есть возможность без ущерба для репутации сунуть сабли в ножны и взяться за пистолеты и карабины — тут уж они готовы палить до скончания века. Да и бывалый пехотинец, прошедший траншейную школу, не может устоять перед чарами винтовки, имея поблизости какое-никакое прикрытие».{769} — После четырех часов боя британцы оставили поле сражения, покрытое десятками тел убитых и раненых. Очередной провал дорого обошелся английской армии. По воспоминаниям рядового 19-го полка «Зеленых Говарда» Чарльза Ашервуда, его полк потерял убитыми 1 старшего офицера (подполковника Унетта, командира полка), L младшего офицера (капитана Годфрн). 3 сержантов и 23 рядовых, 8 офицеров. 9 сержантов и 144 рядовых были ранены, 5 рядовых пропали без вести. Что скрывается за этой арифметикой легко представить — перед атакой в строю «Зеленых Говарда» было 41.8 человек.

Сержант Коффи из 34-го полка, выходя из боя, видел переполненные ранеными окопы, напомнившие ему о неудаче первого штурма.{770}

ПОЛОЖЕНИЕ СТОРОН К ВЕЧЕРУ 27 АВГУСТА 1855 г.

«Севастополь наш, но мы за это дорого заплатили».

Генерал Боске, вечером 27 августа 1855 г.

К вечеру единственным местом, которое союзники достаточно прочно удерживали за собой, оставался Малахов курган.

«Малахов — ключ к Севастополю, и однажды став хозяевами этой позиции, мы господствуем над городом, который можно поразить, повернув пушки крепости на него; русские, не в силах ни снова овладеть Малаховым, ни взорвать его, решились эвакуировать южную часть, которую нам только и важно было захватить».{771}

Этот единственный успех в безошибочно выбранной точке обеспечил французам общий триумф. Тотлебен признал, что, хотя «…Штурм 27-го августа был блистательно отбит на всех пунктах, — однако французам удалось овладеть Малаховым курганом; 30000 человек было направлено на этот пункт, который вследствие ужасной бомбардировки потерял свою артиллерию и превратился в развалину. Несмотря на это, наши несколько раз опять проникали в это укрепление. Французы вначале подались назад, но были опять поддержаны сильным резервом.