Ариса Вайа - Лепрозорий (СИ)

• Название: Лепрозорий (СИ)
• Автор: Ариса Вайа
• Издательство: СИ
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2016

Когда-то в давно позабытых веках одна маленькая островная цивилизация заразилась жаждой сравняться с богом, долететь до него, спросить, любит ли он зверушек своего райского сада. И какой же чудесной находкой стал для их самый настоящий серафим, ведь у него были крылья. Но это стремление вместо всеобщего счастья и богоподобия, вместо вознесения над миром, изуродовало людей, смешало их с животными и ввергло в непримиримые войны. К тому же наказанием за дерзость стала сама лепра, пожирающая плоть людей.  Люция, измученный и неполноценный ангел, срывается в поход, чтобы утешить свою боль, отомстить, умереть... Чтобы сделать хоть что-то в общем бессилии. Словно прорвавшийся нарыв лепры на нежной коже.

---

Люция сделала лишь крохотный шажок назад и в считанные мгновения до удара точечно, резко, засадила локтем в голень Алисы.

Раздался треск. И нечеловеческий вопль, снисходящий на хрип, пронзил сами горы. Алиса упала возле Люции и вцепилась в сломанную ногу. Просипела севшим голосом. Закатанные глаза слились с белым, как мел, лицом. Все молчали.

«Ей оставалось совсем чуть-чуть. Она почти попала», — Люция коснулась ладонью ребер, чувствуя еще прикосновение ботинка. Ощущая распирающее ее удовлетворение.

Ящерица смолкла и только плакала, обняв колено. Тихо. Совсем неслышно. Уставившись в сапоги охотниц и ангелов. Она видела, что Люция отходит от нее. Чувствовала, как та становится за спиной. Ожидала удара, но даже не могла пошевелиться, защитить себя от боли, сберечь внутренности. Оцепенела.

Люция присела над Алисой, осторожно развернула за плечо и подняла. Подперев снизу коленкой, перекинула руку ящерки через плечо, уложила ноги ровнее, стараясь не потревожить голень, наливающуюся изнутри кровью. И медленно пошла сквозь толпу крылатых.

— Куда ты несешь меня? — просипела Алиса, чувствуя под пальцами плотные мышцы Люции, ощущая, как они плавно тянулись под курткой, когда крылатая перехватывала ее поудобнее.

— В госпиталь, — Люция не смотрела на ошарашенных ангелов, вдруг забывших о своей ненависти к охотницам. И они расступались перед ней, трусливо прятали глаза, шептались за спиной. Никто не посмел упрекнуть или обвинить гарпию, никому не хотелось на место Алисы.

— Но почему? — прошептала Алиса, прижимаясь щекой к плечу крылатой. Чувствуя исходящую от нее силу, уверенность и спокойствие.

— Потому, что ты впервые ударила меня.

Паутина рассыпалась, и Ева удивленно посмотрела на черные пальцы, тонущие в полумраке столовой. В голове словно щелкнуло. Крохотное сомнение устроилось поудобнее в мыслях и прошептало — «Люцифера человечнее всех, кого ты встречала». И Ева поверила.

#12. ...И сам Бог позавидует мне!

Нет ни рая, ни ада, о сердце мое!

Нет из мрака возврата, о сердце мое!

И не надо надеяться, о мое сердце!

И бояться не надо, о сердце мое!

Ева размотала новую паутину, но не знала, что спросить.

Ее покойный господин редко распалялся на комплименты женщинам, считая тех бесполезной тратой денег для империи — наравне с мужчинами получали и оружие, и одежду, но вряд ли их служба стоила таких затрат. И оттого признание из его уст было особенно ценно. Его заслужили только три женщины, одна из которых умерла столетия назад. Он даже хранил старый потрепанный портрет, на котором была изображена по-своему красивая дама в багряном кимоно — лицо было выбелено, чайные кошачьи глаза смотрели с прищуром, а алые губы были изогнуты в усмешке. Но больше всего Еву в женщине поразило то, что в пышной прическе из черных волос сидел паук — маленький, с блюдце, дикая тварь. Женщину Мерур звал не иначе, как Госпожа, и ничего про нее не рассказывал. Он и не показывал портрет никому, только запирался в своей галерее и созерцал — Ева лишь однажды подглядела за ним в паутину.

Вторая женщина тоже была из рода кошек. Но ее портрета не было, Мерур разве что спьяну вспоминал истории о ней и сумбурно пересказывал скорее даже для себя, чем для гостей. Он звал ее кошачьей принцессой.

И третьей была маршал империи. Он считал ее символом победы, усмехался — «Не белый голубь приносит мир, а дикая гарпия!». Мерур часто думал о ней, мало говорил, но иногда выходил в сад и тоскливо ходил по каменным дорожкам, гладил старые скамейки, повторяя под нос «Мур. Мур. Мур». Быть может, скучал, может, жалел, но никогда не забывал. Быть может, бойкая крылатая девочка в ее паутине, повторяющая его имя – на самом деле и есть та самая маршал, дикая гарпия?

Ева поняла, что хотела узнать. Мерур уже не сумел бы ничего рассказать, но паутина могла все. И провидица зажмурилась, сосредоточившись на вопросе. Люлю из прошлого не сильно-то походила на нынешнюю Люциферу, вот только почему? И провидица складывала паутину виток за витком, пока та не задрожала и не окунула паучонка в прошлое.

Ева увидела измученную девушку, подвешенную за крылья и руки к потолку. Усыпанную, как бисером — иглами и паутиной трубочек. Знала, но не верила, что это — Люция. Уже седая, с такой же пепельной кожей. Лица было не видно из-за спутавшихся волос. На запястье алело клеймо — оплавленная кожа отблескивала цифры — сто восемь.

Грот вокруг походил на лабораторию — Люция висела в свете кристальных ламп. Два ряда длинных столов уходили от нее к другим стенам. Небольшая трибуна с целой кучей рычагов и переключателей стояла у двери, за ней сидел мужчина в замызганном белом халате. Раскосые кошачьи глаза с тоской глядели на отражавшуюся в дальнем зеркале лаборантку — девушку с белоснежными кошачьими ушами и таким же хвостом, выглядывающим из-под чистого и выглаженного халата. Она скрупулезно разводила из фиксаналов растворы и делала пометки в пожелтевшем журнале.

У ног Люции стоял пожилой мужчина-кот, поглаживал редкую бородку и, прижав черные кошачьи уши, пристально следил за пленницей.

— Еще десять кубов, — задумчиво бросил он через плечо. Поднял голову, наблюдая за изменениями, вслушиваясь в каждый ее вздох. В полнейшей тишине было слышно, как пот, стекающий с ее лба, разбивался о камень.

— Еще, — черный кот коснулся руками голых ступней Люциферы, не помещающихся в его ладонях.

И кот у двери подал еще десять кубов пунцовой жидкости, даже не подняв головы. Ему явно не сильно нравилась работа и иссохшее тело девушки с облезлыми крыльями. Он коротал время, разглядывая собственное едва различимое отражение в дальнем зеркале, серые столы с кафелем. Наблюдал, как четко и слаженно белая кошка разливала лиловые растворы по колбам.

— Еще.

Черный кот провел ладонями по жилистым голеням Люции. Когда он увидел ее в первый раз, нагую, озлобленную, сильную, он был восхищен. Теперь от былых мышц почти ничего не осталось, нагота стала отвратительной настолько, что крылатую одели в мешковатую робу, а огонь в глазах потух. Вот только она по-прежнему не чувствовала боли! Бейся не бейся, но в этом они ни на шаг не продвинулись. Висела мотыльком, пойманным в паутину. Разве что дышала, и то благодаря инъекциям глюкозы.

Люция тяжело вздохнула, сипло простонала. Ноги и вывернуты плечи забила дрожь. Крылья заколотились, осыпая перья. Она сделала еще несколько жадных глотков воздуха и закричала. Кот судорожно скомандовал:

— Стоп! Хватит! Стой! Спускай ее! Давай!

И кот у переключателей обернулся, поежился, видя, как неистово бьется в болезненных конвульсиях пленница. Она хватала ртом воздух, как выброшенная на берег рыба, ребра спазматически сжимались все сильнее и сильнее.

— Она задохнется! Ну же!

Черный кот стоял под ней, обнимал за ноги, готовый подхватить, как только оковы разомкнутся.

Щелк. И Люция упала тяжелым серым мешком.

— Живее! Позовите… — кот перевернул ее, борясь с чувством отвращения. Мокрое от пота тело было липким, а грязь плоти скатывалась в ладонях. Посмотрел на серое лицо и закатанные глаза. Стал вытаскивать иглы, от падения провалившиеся под кожу. Услышал слабый сип. — Позовите командира. Она чувствует, что значит — быть человеком! — сказал он гордо, самодовольно. Погладил по щеке, с толикой восхищения наблюдая, как сильно его рука, наконец-то сумевшая даровать крылатой боль, отличалась от мертвецки бледной кожи Люции. — Пока она не задохнулась! Живее! Она же умрет!

И они кинулись исполнять приказ. Девушка — в лаборантскую, сообщить всем удивительную новость. Юноша — за командиром.

Хлопнули двери, оставив кота и его жертву одних.

— Я училась имитировать этот ад чертов год, — процедила Люция сквозь зубы, поднимая на кота совершенно ясные глаза.

Он оцепенел, с ужасом посмотрел на нее, все еще поддерживая под тощие ребра. Она ощерилась:

— Как я тебя ненавижу! — и мертвой хваткой вцепилась ему в глотку.

— Но асфиксия. Тремор! — он судорожно попытался отползти. Хотя бы разомкнуть тонкие ледяные пальцы с горла.

— Я все еще не чувствую боли. Я ни-че-го не чувствую! — зашипела она, обломанными ногтями впиваясь в его кадык. — Совсем ничего, кроме желания жить, — и, резко дернув, вырвала адамово яблоко.

Люцию окатило кровью из порванной артерии, но она откинула тушу мучителя к столу. Закашлялась, словно все ее легкие целиком наполнились едким дымом. Поползла через тело кота, волоча за собой крылья.

Приступ сошел на нет так же внезапно, как и начался. Люция поднялась, опершись о стол, попыталась сложить крылья, но они только дрожали, ни на сантиметр не поднимаясь земли — лишь волочились павлиньим хвостом.

— Где же они держат охотниц? — спросила она в пустоту, ковыляя к растянувшемуся на всю стену зеркалу. Заглянула в него, поправила пальцами уголки рта, расправляя так рано появившиеся морщины. Ткнула сломанным ногтем в синющие мешки под глазами, усмехнулась мерзкому липкому телу, едва укрытому рваной тряпкой, как рубахой. Вытерла кошачью кровь со щеки и плеча. Поднесла к лицу клеймо.