Ольга Зима - О чем поет вереск (СИ)

• Название: О чем поет вереск (СИ)
• Автор: Ольга Зима
• Издательство: СИ
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2016

Ши редко любят. Еще реже снисходят до смертных. А одного угораздило влюбиться, да не просто в земную, украденную у друга жену. Оставить Этайн в вечном мороке или признаться? Нарушение законов, бунт мира Нижнего, колдовство друидов, осаду галатов - все это можно преодолеть. Все, кроме веления сердца.Еще одно "Сказание о Мидире и Этайн". По мотивам кельтских легенд. В соавторстве с Ириной Чук.(роман выложен полностью, но в процессе редактирования)

---

— Это очень, очень соблазнительно. Хотя выкуп… Надо подумать. Наша казна может сильно пополниться… И все-таки нет. Никакого выкупа!

Мидир отвлекся на смех Этайн, а потом отдал приказание принести в беседку обед. Воган едва ли не впервые беседовал с ним мысленно, в ответ пожелал королю и королеве долгих лет вместе… Заодно Мидир распорядился не искать его. В конце концов, сегодня у него свадьба! Джаред услышал, понял, но промолчал печально.

И веселый бег под дождем, и стягивание мокрой одежды, неожиданно яростная и уже привычно яркая страсть Этайн — всё дополняло и усиливало ощущение праздника…

Гроза собралась раньше, чем рассчитывал Мидир. Уже к обеду над ними грохотало, а свежий ветер, пахнущий молниями, врывался в беседку, остужая разгоряченную объятиями кожу. Этайн обняла Мидира, устроила голову у него на груди, а он накинул поверх плащ с меховым подбоем. Женщина завозилась, подтягивая свои чудные длинные ноги, обвивая ими Мидира, счастливо вздыхала, но мыслями была далеко отсюда.

Мидир не желал делить Этайн ни с кем и ни с чем, даже с её туманными размышлениями:

— О чем задумалась, мое сокровище?

Этайн подняла голову, глянула высокомерно: словно озорница, что расшалилась, но не попалась.

— Мне кажется, будто грозы другие. Не как в Верхнем. Они более долгие, шумные, а сквозь грохот слышны слова старых богов, — протянула руки к его лицу, огладила брови, провела по скулам и щекам. — И как вы не боитесь?

— Боимся? Мы?! Моя милая Этайн, ты находишься в доме Волка, среди нас жили старые боги. Будь уверена, тут грозы не боится никто, даже самый крохотный волчонок!

— Те трое старых богов, что спасли мир? — встрепенулась Этайн. — Зеленый, желтый и черный?

— Не нужно верить всему, о чем болтают, — как можно более легкомысленно сказал Мидир.

Этайн недоверчиво посмотрела на него, обвела пальчиками контур его губ, попалась, покраснела, стоило Мидиру прикусить ноготок, и им снова стало не до разговоров и стихий.

Несколько позже, когда разнеженная Этайн уже спала, вместе с отблеском ветвистой молнии к Мидиру пришли воспоминания о доме, страхе и волчатах.

Так было не всегда…

***

Дом Волка редко сотрясали особенно большие катаклизмы хотя бы потому, что сотрясти Дом Волка в принципе непросто. И на памяти пятнадцатилетнего Мидира это происходило впервые. Старший, Мэрвин, постоянно находился подле отца, и хотя брату было всего пятьдесят, Джаретт доверял ему. И сейчас отправлял возглавлять отряд на границу, снаряжал в дорогу наставлениями и экипировкой. Мидиру никто не говорил, что произошло, а подслушать старших ему не удалось, потому что…

— Мидил! Мидил, мне стлашно!

…да, потому что пятилетний Мэллин был его персональной заботой. Брат таскался за ним повсюду, дергал за штанину, поминутно требовал внимания, поминутно задавал вопросы, прижимал к груди лоскутного Фелли и не был в состоянии соблюдать тишину хоть сколько-нибудь долго.

— Мидил, а почему головы волков такие злые? Вчела ещё не были злые, а сегодня у всех толчат клыки, — и сам оскалился молочными зубами.

Мидир фыркнул. Брат иногда вел себя потешно, хотя большую часть времени был попросту приставучим.

— Это происходит потому, Мэллин, что на нас кто-то хочет напасть. И вот если бы ты тогда возле тронного зала так не перепугался теней и молний за окном, то я бы смог сказать — кто! Ты же волк! Ты не должен бояться!

Мэллин опустил голову, прижал к себе Вульфи крепче, одновременно вцепляясь в ладонь Мидира.

— Я волк, но даже вот эти волки, котолые на стенах, они все лавно скалятся. Значит, тоже боятся! И я могу!

Мидир раздраженно вздохнул. В голове брата творится сущий беспорядок. Хотя мысли его казались занятными, но иногда обескураживали. А пятнадцатилетнему наследнику дома Волка полагалось знать ответы на все вопросы.

— Они каменные и волшебные, а ты живой настоящий принц. На тебя все смотрят, ты не можешь подавать своим подданным дурной пример!

Мэллин, поспевающий за широким шагом брата, два раза подпрыгнул, чтобы забежать вперед.

— Неплавда! Они смотлят на тебя и на Мэлвина! А на меня пока можно не смотлеть! Я же маленький, — Мэллин серьезно кивнул, полагая, что аргументы подобрал самые убедительные.

Мидир не сдержался и фыркнул на застенчивую улыбку брата, не понимающего, что смешного он сказал.

Они уже миновали особенно оживленные коридоры, тут попадались только патрули, а внимательный взгляд на Мэллина сказал Мидиру — брат устал. И от этого дня, и от переживаний, и от того, что нет никому дела до самого маленького волка. Королевский статус играл с ними обоими дурную шутку, делая детство одиноким, тогда как любой другой ребенок в доме Волка не мог соскучиться или остаться без присмотра.

Мидир как-то произнес, что так ограждать собственных детей недальновидно. Отец, после стандартного наказания за дерзость слов, бросил: принц слишком молод, чтобы король прислушивался к его советам. И Мидир пообещал себе, что для него возраст никогда не будет препятствием к общению. Вот он бы своего сына даже в пятнадцать лет послушал!

Но брат набегался и теперь широко зевал, потирая глаза. А так как в их крыле ши было мало, то можно и подхватить Мэллина на руки.

Брат обрадовался этому нехитрому действию так, словно Мидир одарил его самым сладким куском пирога.

— Вот ты вот, Мидил, настоящий волк! На тебя все смотлят, тебя все боятся, ты даже с папой сполить можешь, — уткнулся носом в шею и проговорил стесненно, едва слышно. — А я пока ласту…

— Вот именно, Мэллин, ты пока растешь, но расти тоже надо в правильном направлении.

Вес брата ничуть не оттягивал руки, а обнимать его Мидир втайне любил. Мэллина, тосковавшего по матери, объятия всегда успокаивали.

Комнаты всех трех братьев раньше находились рядом, но теперь, когда Мэрвину приходилось чаще бывать в центральной части замка, он перебрался в покои поблизости от королевских, принимал обязанности старшего принца, учился у отца, сопровождал его повсюду…

Мидир скучал по брату, Мэллин был слишком мал, чтобы помнить старшего. Он не помнил даже мать, которой лишились, когда Мэллину не было и трех лет. Воспоминание об уходе Синни причиняло Мидиру боль до сих пор, хотя он никому бы в этом не признался, а Мэллина часто мучали кошмары.

Мидир любил маму и не считал её человеческое происхождение пороком. Джаретта пытались убедить в обратном, настаивая, что магический дар его сыновей будет несоответствующим тяжелой королевской длани. Отец смеялся и советовал подождать, пока его волчата подрастут, и лишь после этого мериться с ними силами. Но Мидир-то видел, что сомнения нет-нет да и мелькали во взгляде черных глаз их короля. Особенно направленном на Мэллина. Младший был самым мягкосердечным из них. Мидир не знал, какими должны быть пятилетние королевские волки, и не помнил себя в этом возрасте, но в братишке не чувствовалось и намека на величественную строгость отца или холодное совершенство Мэрвина. Мэллин лучился мягкими чувствами, плакал, когда хотел, смеялся по велению сердца, а не требованию этикета. И боялся иногда отойти от Мидира слишком далеко.

Братишку было с одной стороны жаль, а с другой — хотелось научить его быть настоящим волком.

И сегодняшний вечер, как понял Мидир, зайдя в комнаты брата, для этого прекрасно подходил: за окном сверкали молнии, ливень хлестал в окно, взбрыкивал своенравно гром. Усаженный на кровать Мэллин, которому Мидир велел переодеваться ко сну, не торопился. Брат даже не шевелился, следил только круглыми от ужаса глазами, как старший подкармливает пламя в камине, задергивает шторы, зажигает свечу.

— Мидил! Мидил! А можно я сегодня посплю у тебя? — спрятал нос в порядком затасканном Фелли, поглядел поверх игрушки. — Мне стлашно!

— Ты волк, Мэллин, — строго начавший Мидир смягчился, поглядев на брата, — пусть даже волчонок. А волки не боятся, — и принялся переодевать его сам.

Заставить бы одеться самому, но ждать не хотелось, а Мэллина страх словно сковал.

— Но! Но! Но как же? Я же волк! — Мэллин задирал голову, доискиваясь взгляда Мидира, пока тот продевал его руку в рукав ночной рубашки. Выкрутил вихрастую голову через воротник поскорее, чтобы продолжить беседу. — Я же волк! Но я боюсь! Значит, волки тоже боятся! Или я особенный волк?

Мидир фыркнул и закатил глаза. Он был уже слишком взрослым для этой чепухи и ерунды…

Сверкнула молния, загрохотал вослед гром, и Мэллин прижался к его рукам.

— Ты не особенный. Все волки чувствуют страх, конечно, мы ведь живые, — Мидир пригладил черные вихры. — Но мы волки не только по рождению, мы волки благодаря нашим душам: мы не отдаем своих, не бежим от схватки и не позволяем страху овладеть нашими сердцами. Мэллин, боятся все, но не показывают.