Владимир Тимофеев - Три кварка (из 2012 в 1982)

• Название: Три кварка (из 2012 в 1982)
• Автор: Владимир Тимофеев
• Жанр: Юмористическая фантастика

Бывший физик, а ныне инженер-строитель Андрей Фомин случайным образом попадает из 2012-го года в 1982-й. В ту самую осень, когда умер Брежнев и, фактически, завершилась целая эпоха в истории Советской страны. Оказавшись в своем собственном теле, только моложе на 30 лет, Андрей не спешит. Мысль, что историю можно немного подправить, хоть и приходит в голову, но пока не является основной. Он просто желает вернуться. Назад. В привычное для себя время. А шанс на это имеется, и неплохой. Ведь там, в будущем, остались друзья, которые желают того же.

Однако жизнь – сложная штука. Войти в одну реку дважды и даже не попытаться изменить её медленное течение – почти невозможно. Вот только как отразятся эти изменения в будущем, герой романа не знает. Пока не знает. Тем более что и сам он не безупречен. Не рыцарь на белом коне. И, значит, ошибиться может на каждом шаге. Запутаться ненароком в желаниях. Разрушив тем самым как личное счастье, так и жизнь близких ему людей.

---

– Боишься, значит, уважаешь, – хлопнул его по плечу Борис Маркович. – Короче, будешь каптерщиком.

– Это как?

– Сумки наши посторожишь, пока мы все не осмотрим. Понял?

– Не, я лучше со всеми. Здоровье и так ни к черту, а у меня жена молодая.

– Радиации здесь нет, так что за мужество свое можете не волноваться, – успокоил Амирханова Петр Иванович. – Но чтобы спокойно спать, вниз лучше ничего не ронять. На время работ эксперименты в лаборатории мы, конечно же, остановим. Однако и вы будьте поосторожнее – техника дорогая, так что… сами понимаете.

Мы, естественно, все понимали, поэтому перестали балагурить и занялись делом. Осмотрели опорные конструкции, обрезы фундаментов в нескольких шурфах, забрались на кровлю, прошлись по второму этажу. Попутно Белканов объяснил, что раньше на этаже располагался архив, а значит, дефицит нагрузок вполне достаточный и усиливать фундаменты не требуется, чем сразу пресек наши поползновения увеличить объемы работ…

* * *

– Ну что? Вроде бы все, – подытожил «экскурсию» Володя уже на выходе из здания.

– Вроде да. Ага. Точно, – согласились с ним остальные.

Петр Иванович усадил в свое авто Руслана и Кацнельсона, в шутку пообещав сдать обоих охране как незаконно проникших на территорию диверсантов, и укатил в сторону проходной. Володя проводил автомобиль взглядом, потом несколько раз сцепил-расцепил руки и наконец поделился со мной «сокровенными» мыслями:

– Да уж. Петя, конечно, жук еще тот. Ни словом ведь не обмолвился, что объект действующий. Но все равно… надеюсь, прорвемся. А? Как думаешь?

– Хм, не знаю, не знаю, тут надо все хорошенько обдумать, – состорожничал я, хотя в принципе уже почти уверился в том, что больших проблем с технологией быть не должно. Но… сомнения еще оставались. Смутило меня что-то минут двадцать назад, когда бродил по верхнему этажу. Какая-то маленькая деталь, несуразность, ощущение нелепости, чушь собачья, но сознание она отчего-то свербила и беспокоила. Довольно сильно. Прямо как Гондурас – советского человека.

– Ладно. Я щас к Петру. Мне с ним еще договор утрясать, а ты… Ты, кстати, как? Сразу в контору или меня дождешься? – зам решил не давить, позволяя самостоятельно прийти к правильным выводам.

– Да нет. Поброжу тут еще, подумаю. Поразмыслю маленько, прикину как действовать.

– Ну, тогда бывай. В конторе тогда все обсудим.

* * *

Мы расстались. Володя пошел по тротуару в направлении ОКСа, а я двинулся вдоль фасада, внимательно его разглядывая, интуитивно предполагая, что беспокоящая меня хрень находится где-то рядом.

Предчувствия меня не обманули. Искомое обнаружилось метрах в двадцати от входа. Стены здесь были выложены из окрашенного в пастельные тона кирпича. Причем окрашенного не только снаружи, но и, как помнилось, изнутри. К тому же – без штукатурки. По словам Белканова, здание не ремонтировали уже лет тридцать, лишь иногда подновляли. Чисто чтоб лоск навести. Небольшие трещины вились по всему фасаду, но это были обычные усадочные трещины, а не те расширяющиеся под простенками, от которых седеют головы у конструкторов. Однако тут, на уровне второго этажа, кое-что показалось странным и необычным.

Участок стены почти идеальной круглой формы диаметром метра два явно выделялся и цветом, и фактурой поверхности. Нет, это был тот же самый кирпич, но… словно бы новый, только пришедший с завода. Кроме того, создавалось ощущение, что глиняные блоки на границе участка кто-то аккуратно разрезал, а потом склеил. Сдвинув их на два пальца по вертикали, да еще таким образом, что самые верхние ряды стали существенно тоньше, а самые нижние выглядели почти полуторными. Плюс весь фрагмент слегка выдавался наружу. Совсем чуть-чуть, на сантиметр, не больше. Конечно, можно было предположить, что раньше здесь наличествовало окно, которое потом благополучно заложили-заделали. Однако никаких следов ремонта не обнаруживалось. Ни трещин, ни сколов, ни следов раствора по краю, лишь причудливо вылепленные кирпичи.

Именно эта несуразность как раз и смутила меня двадцатью минутами ранее, на втором этаже, когда заглядывал в кабинет под номером 26. Правда, глаз за эту фигню сразу не зацепился, но, видимо, подсознание как-то отреагировало и оставило зарубку на память. Кстати, изнутри этот кусок стены выделялся не слишком сильно. Видимо, из-за наличия шкафов и приборов. К тому же в тот момент в комнате находился какой-то парень, сидящий за компьютерным столом и сосредоточенно всматривающийся в монитор. Я же, боясь помешать, всего лишь окинул взглядом помещение и быстренько закрыл дверь. Тем более что передо мной в ту же комнату заходил Кацнельсон и ничего «интересного» не обнаружил, хотя нюх на всевозможные пакости и засады у него был просто феноменальный.

Решив обдумать все это позднее, двинулся дальше. Высокие деревья, окружающие здание сзади и сбоку, частично закрывали обзор, но фасад сквозь кроны все же просматривался. Стена как стена, немного запыленная, немного обветрившаяся, шелушащаяся старой краской, – ничего необычного. И тем не менее что-то было не так. Короче говоря, ноги, словно сами собой, вновь привели меня к тому странному кирпичному кругу.

* * *

«Опа! Вот это кунштюк, мать его за ногу!»

Ну да, стена в поле зрения присутствовала. Пыльная, ровная, одноцветная. А вот круг… его не было. Не было на стене круга! Только старая окрашенная в беж кирпичная кладка. И ваш покорный слуга перед ней. В ступоре. Стою дурак дураком, пытаюсь сообразить, в чем проблема.

Из состояния прострации меня вывел смутно знакомый голос:

– А скажи-ка, дорогой Андрей Николаевич, чего это ты пялишься на мои окна, как баран на ворота?

Я обернулся:

– Шура, мать твою через коромысло! Какими судьбами!?

– Какими-какими? Все теми же. Работаю я тут, знаешь ли. Лабораторией потихоньку заведую, – ответил Шурик. С улыбкой, протягивая для пожатия руку.

…Шурик, он же Александр Григорьевич Синицын, доктор физико-математических наук, лауреат Государственной премии, профессор, действительный член нескольких научных обществ и автор десятка монографий, был моим старинным приятелем. Познакомились мы в 1982-м, когда поступали в один хитрый институт, расположенный в небольшом подмосковном городе. А потом три года учились в одной группе и жили в общежитии в соседних комнатах. На четвертом курсе Шура перешел на другой факультет, но связи с ним я не терял и, пока занимался научной деятельностью, регулярно консультировался у него по разным вопросам. Позже наши пути разошлись, и общались мы лишь на нечастых встречах выпускников. Последний раз это произошло пять лет назад, в институтском клубе.

– Слушай, ты же вроде строителем стал? – спросил Шурик по окончании ритуала дружеских похлопываний по плечу. – Или в науку решил вернуться?

– Да брось ты, какая наука? Забыл уже все. А насчет строительства ты угадал… Ломать сейчас будем твою закопырку, – указал я на здание за спиной.

– Да ты что!? – в притворном ужасе прикрыл лицо собеседник. – Ох, как не вовремя. Даже не представляю, куда мне теперь свои железяки девать?

– Куда, куда… – мне захотелось скаламбурить в рифму, но стало как-то неловко, и потому решил перейти на серьезный тон. – Ваши здесь реконструкцию затевают, а мы, соответственно, исполнители. Точнее, подрядчики. Вот как-то так.

– Реконструкция, реконструкция. Соседний корпус уже пятый год ремонтируют, а конца и края не видно. Все ноги переломаешь, пока до столовой дойдешь, – пробурчал Шурик, потом обреченно махнул рукой и поинтересовался, – Ты как, никуда не торопишься? А то давай зайдем ко мне, пообщаемся. Посмотришь, чем дышат российские нанотехнологи.

– Зайдем, Шура, конечно, зайдем. Сто лет с тобой не общался…

* * *

Мы поднялись по лестнице на второй этаж, прошли по узкому коридору и очутились перед той самой комнатой. Друг распахнул дверь и сделал приглашающий жест рукой. Внутренне содрогнувшись, я вошел в помещение и внимательно осмотрелся. Шкаф, этажерка с книгами и журналами, заваленный бумагами компьютерный стол, у ближней ножки которого притулился портфель. Знаменитый, «синицынский», вот уже тридцать лет являющийся своеобразным талисманом приятеля. Какие-то приборы и оборудование в дальнем углу, высокий офисный комод, на котором блестел хромированными боками пузатый электрочайник. Посреди кабинета, на широком лабораторном столе – уменьшенная копия той установки, что занимала первый этаж и на которую, по словам Белканова, нам настоятельно рекомендовали не ронять посторонние предметы. Парень, который сидел здесь двадцать с лишним минут назад, куда-то исчез. На наружной стене тоже ничего сверхъестественного не обнаруживалось, так что… «Ну да, паранойя в чистом виде. Пора бы тебе, Андрей Батькович, расслабиться слегонца. Чтобы не загреметь под эти, как их там… под панфары».