Терри Пратчетт - Последний герой. Сказание о Плоском мире

• Название: Последний герой. Сказание о Плоском мире
• Автор: Терри Пратчетт
• Жанр: Юмористическая фантастика
• Год: 2006
• ISBN: 5-699-17413-3

Когда-то давным давно великий Герой украл у богов Огонь. С тех пор всё изменилось. Герои стали… устаревать. Они по прежнему непобедимы и всё такое, но их становится всё меньше и меньше… и меньше… А новые не рождаются. И вот однажды Коэн-Варвар поглядел со своего трона Агатеанской Империи на своих подданных, на великую и ужасную Серебряную Орду, и понял, что они — последние. И после них не будет никого. А значит, именно на них лежит Последний Долг Героев — вернуть богам Огонь. С процентами!!!

События, происходящие в 27-ой книге из цикла "ПЛОСКИЙ МИР" (или 8-ой из подцикла про волшебника Ринсвинда) происходят между описанными в книгах "Интересные времена" и "Последний континент".

Перевод Николая Берденникова и Александра Жикаренцева.

---

— Гарри, ты всегда нам нравился, — промолвил Коэн. — Ты играешь по правилам. Ну? Пойдёшь с нами?

Злобный Гарри выглядел несколько смущённым.

— Понимаешь, мне хотелось бы. Но я… я ведь Злобный Гарри, верно? Вы не можете доверять мне ни на йоту. При первой же возможности я предам вас, вероломно всажу нож в спину или выкину ещё что подобное… Я просто должен буду так поступить! Конечно, если бы всё зависело от меня, я поступил бы по-другому… но я должен думать о своей репутации. Я же Злобный Гарри. Так что даже не проси.

— Клёво молвил, — одобрил Коэн. — Мне нравятся люди, которым нельзя доверять. По крайней мере знаешь, чего от них ожидать. А все беды, как правило, от тех, в ком ты не уверен. Присоединяйся к нам, Гарри. Ты — один из нас. И твои парни тоже. Вижу, среди них новенькие…

Коэн удивленно оглядел команду Грязного Гарри.

— Ага. Действительно глупых приспешников сейчас днём с огнём не сыщешь, — пояснил Злобный Гарри. — Это вот Слизень…

— Норк-норк, — откликнулся Слизень.

— Туполюдоящеры… Встречал когда-то, — ухмыльнулся Коэн. — Приятно узнать, что ещё не все вымерли. Эй, их даже двое. А этот?..

— Норк-норк.

— Этот тоже Слизень, — сказал Злобный Гарри, осторожно похлопав людоящера по спине так, чтобы не уколоться о шипы. — Эти туполюдоящеры могут запомнить только одно имя, не больше. А здесь у нас… — Он повернулся к существу, смутно напоминавшему гнома. Существо подняло на него умоляющие глаза. — Наша Подмышка.

— Ваша Подмышка, навсегда ваша, — с благодарностью подтвердил Подмышка.

— Норк-норк, — изрёк один из Слизней на тот случай, если эти слова были адресованы ему.

— Молодец, Гарри, — похвалил Коэн. — Очень трудно найти действительно тупого гнома.

— Нелегко было, уверяю тебя, — признался Гарри с некоторой гордостью и продолжил представлять своих соратников. — А это Мясник.

— Отличное имечко! — воскликнул Коэн, оглядывая с ног до головы огромного, жирного мужика. — Твой тюремщик, верно?

— Непросто было отыскать такого, — сказал Злобный Гарри. Мясник расплылся в счастливой и тупой улыбке. — Верит всему, что говорят, не заподозрит тебя, какое бы нелепое обличье ты ни напялил, пропустит даже прачку-трансвестита с бородой, в которой пасутся козлы, мгновенно засыпает на стуле рядом с тюремной решеткой, а ещё…

— …Носит ключи на большом крюке на поясе, чтобы их было легко снять! — закончил за него Коэн. — Классика. Мастерский штрих. И с вами, как погляжу, тролль.

— Енто я, — прогрохотал тролль.

— Норк-норк.

— Енто я.

— Без тролля никуда, верно? — пожал плечами Злобный Гарри. — На мой взгляд, чересчур смышлёный, зато напрочь лишён ориентации в пространстве и не может запомнить своё имя.

— А здесь что мы имеем? — спросил Коэн. — Настоящий старый зомби? Где ты его откопал? Мне нравятся люди, которые не боятся показать своё нутро.

— Гак, — изрёк зомби.

— Что, языка нет? — осведомился Коэн. — Не переживай, парень, холодящий кровь визг — это всё, что тебе нужно. Ну, и парочка кусков проволоки, судя по твоему виду. Главное — стиль, остальное приложится.

— Енто я.

— Норк-норк.

— Гак.

— Енто я.

— Ваша Подмышка, навсегда ваша.

— Можешь ими гордиться. Мне ни разу не доводилось видеть толпу более тупых приспешников, — с восхищением произнёс Коэн. — Гарри, ты словно мощное дуновение газов в комнате, полной роз. Бери их всех с собой. Даже слышать не желаю о том, что ты не пойдёшь с нами.

— Приятно быть оценённым по заслугам, — сказал Гарри, покраснев и потупив взор.

— Чего ты вообще ждешь от будущего? — поинтересовался Коэн. — Кто в наши дни может по достоинству оценить Тёмного Властелина? Мир стал слишком запутанным и сложным. Он больше нам не принадлежит. Еротические удары — вот и всё, что нас ждет.

— И что за авантюру вы собрались провернуть? — спросил Злобный Гарри.

— Норк-норк.

— Ну, я считаю, настало время поступить так, как мы поступали в самом начале, — ответил Коэн. — В последний раз, так сказать, бросить кости. — Он снова похлопал по бочонку. — Пора вернуть кое-какой должок.

— Норк-норк.

— Заткнись.

* * *

Круглую ночь лучи света пробивались сквозь дыры и швы брезента. Похоже, Леонард Щеботанский вообще никогда не спал. Вполне возможно, он придумал какое-нибудь устройство, которое делало это за него. Но в данный момент патриция беспокоило нечто иное.

Драконы путешествовали на специальном корабле — слишком опасно было перевозить их на чем-либо ещё. Суда, как правило, делались из дерева, а драконы даже в спокойном состоянии изрыгали языки пламени. А в возбужденном состоянии вообще взрывались.

— С ними всё будет в порядке? — спросил лорд Витинари, стараясь держаться подальше от клеток. — Если хоть один из них пострадает, мне грозят серьезные неприятности от Санатория Для Тяжело Больных Драконов и госпожи Овнец лично. И эта перспектива меня совсем не радует, уверяю.

— Господин Щеботанский говорит, что для беспокойств нет никаких оснований. Все дракончики вернутся целыми и здоровыми, милорд.

— А вот ты, господин Тупс, доверил бы свою жизнь устройству, приводимому в действие драконами?

Думминг проглотил комок в горле.

— Я не подхожу на роль героя, милорд.

— Почему же, позволь поинтересоваться?

— Думаю, для героя у меня слишком живое воображение.

«Что ж, вполне разумное объяснение», — думал лорд Витинари, удаляясь. Отличие состояло в том, что воображение обычных людей работало в виде мыслей и изображения, а воображение Леонарда — в виде формы и пространства. Его грезы выражались исключительно в виде спецификаций и инструкций по сборке.

Лорд Витинари почувствовал, что всё больше и больше надеется на успех второго плана — когда ничего не помогает, остается только молиться…

* * *

— Успокойтесь, прошу вас, успокойтесь! — взывал первосвященник Слепого Ио Гьюнон Чудакулли к толпе жриц и жрецов, собравшейся в грандиозном Храме Мелких Богов.

Во многом Гьюнон был похож на своего родного брата Наверна. И точно так же он полагал, что его работа — в основном организационная. Большинство людей умели верить по-настоящему, и он всего-навсего позволял им этим заниматься. Но чтобы белье было выстирано, а дом поддерживался в хорошем состоянии, одной молитвой тут не отделаешься. Богов было превеликое множество… тысячи две, не меньше. Многие были совсем мелкими, но и за ними требовался глаз да глаз. Боги — это своего рода мода. Взять, например, Ома. Он был каким-то мелким кровожадным божеством в далёкой и безумной пустынной стране, но вдруг стал одним из главных богов. Всё это стало возможным не потому, что он действительно оправдывал надежды молящихся, но в общем и целом Ом вёл себя так динамично, что всегда была надежда: однажды наступит день, и ужо тогда полетят в небо фейерверки. На Гьюнона, который благодаря умелому размахиванию тяжёлым кадилом пережил десятилетия напряжённых теологических диспутов, новые технологии произвели весьма сильное впечатление.

И конечно, нельзя было не учитывать новичков, таких, к примеру, как Анигер, Богиню Раздавленных Зверьков. Кто мог предвидеть, что строительство дорог и изобретение более быстроходных повозок приведёт к её появлению? Но влияние божества, к которому взывают в миг крайней нужды, растёт буквально на глазах, а в последнее время люди всё чаще восклицали: «О мой бог, на кого это я наехал?».

— Братья! — закричал Гьюнон, когда ему надоело ждать. — И сестры!

Гомон голосов стих. С потолка посыпались хлопья сухой краски.

— Спасибо, — сказал Чудакулли. — Прошу, выслушайте меня. Я и мои коллеги… — он показал на старших священнослужителей за своей спиной, — уверяю вас, мы очень долго обдумывали эту идею и нашли её, с точки зрения теологии, весьма разумной. Мы можем продолжить?

Он всё ещё чувствовал беспокойство среди священной братии. Прирожденные руководители терпеть не могут, когда ими руководят.

— Если мы даже не попытаемся, — наконец заговорил он, — планы этих безбожных волшебников могут увенчаться успехом. И кем ещё, как не толпой простофиль, мы будем выглядеть?

— Всё это, конечно, хорошо, — крикнул один из священнослужителей, — но здесь важна форма! Мы не можем все молиться одновременно! Боги не одобряют экуменизм, это известный факт! И что за слова должны мы использовать, во имя всех богов!

— Лично мне кажется, что короткие, непротиворечивые…

Гьюнон Чудакулли вдруг замолчал. Перед ним сидели священнослужители, которым священным эдиктом было запрещено питаться брокколи; священнослужители, которые требовали, чтобы незамужние девушки закрывали уши, дабы не разжигать в мужчинах страсть; священнослужители, которые поклонялись песочным кексам с изюмом. Вот и говори тут о непротиворечивости.