Роджер Бэкон - Избранное

• Название: Избранное
• Автор: Роджер Бэкон
• Издательство: Издательство францисканцев
• Жанр: Философия
• Год: 2005
• ISBN: 5-89208-056-0

Данное издание впервые представляет русскому читателю сочинения знаменитого английского богослова, философа и естествоиспытателя, монаха-францисканца Роджера Бэкона (ок. 1214 — после 1292). Р. Бэкон известен как один из предвестников методологии науки Нового времени. Критикуя схоластические методы познания, характерные для XIII в., Р. Бэкон подчеркивает значение математики, астрономии, географии, филологии для достижения истинного знания. Большое внимание он уделяет опыту как критерию истины. Настоящее издание включает фрагменты наиболее известного труда Р. Бэкона — «Opus maius» («Большое сочинение»), а также его работу «О тайных деяниях искусства и природы и о ничтожности магии».

В фигурных скобках {…} даны ссылки на литературу, источники, а в прямоугольных скобках […] даны примечания.

---

Boethius quidem fuit longe post sanctos doctores, qui primus incepit libros Aristotelis plurea transferre. Et ipse aliqua logicalia et pauca de aliis transtulit in Latinum. Nec adhuc medietatem, nec partem meliorem habemus. Nam Aristoteles quidem fuit diu ignotus et philosophantibus, nedumaliis, etvulgo Latinorum. Caeterum sancti grammaticalia, logicalia et rhetorica, et communia metaphysicae multum efferunt, et abudanter in sacris utuntur. Unde Augustinus in libro De doctrina Christiana, II, III, IV, docet ista applicari ad divina et in aliis locis: nec non et sancti caeteri idem volunt. Sed de aliis parum et raro loquuntur, imo multum negligunt et negligi edocent aliquando, sicut per Ambrosium patet Super epistolam ad Colossenses, et per Hieronymum Super illam [epistolam] ad Titum, et per Rabanum De pressuris ecclesiasticis, ac etiam in locis aliis pluribus.

Боэций же, который жил значительно позже святых учителей, первым перевел несколько книг Аристотеля. И он перевел на латынь некоторые сочинения по логике и немного из других [сочинений]. И мы все еще не имеем [переведенными] и половины, и даже лучшей части. Ведь Аристотель долго не был известен и философам, и латинянам в целом. Кроме того, святые часто хвалили и обильно использовали в священных науках грамматику, логику, риторику и основы метафизики. Поэтому Августин в книге Об учении христианском (II, III, IV книги) и в других местах учил приложению этого к вещам божественным; тому же учили и другие святые. Но, о других [философских дисциплинах] они говорили редко и мало, более того, часто их отвергали и иногда учили, что их следует отвергать, как явствует из [слов] Амвросия [47] в Комментарии к Посланию к Колоссянам, и из [слов] Иеронима в Комментарии к Посланию к Титу, и из [слов] Рабана Мавра [48] в сочинении О тяготах Церкви [49], и из многих других сочинении [иных авторов].

Sed constat omnibus philosophantibus et theologis scientias has nullius valoris esse respectu caeterarum nec alicuius dignitatis. Constat omnibus si sancti habuissent usum srientiarum philosophiae magnarum, nunquam cineres philosophicos in tantum extulissent, et ad sacros usus convertissent, quanto enim sanctis scientiae meliores sunt et maiores, tanto sunt ad divina aptiores. Sed quia ad manus eorum non devenerunt libri nisi grammatici, logici, rhetorici et de communibus metaphysicae, ideo his se iuverunt secundum gratiam eis datam; et quicquid poterant de his laudabiliter extrahere, converterunt copiosius ad legem Dei, ut in expositionibus eorum et tractatibus singulariter manifestum est, et hoc suo loco planius exponetur.

Но всем философам и богословам известно, что эти [вышеназванные] науки не имеют большой ценности и достоинства сравнительно с другими. И всем ясно, что если бы святые пользовались великими философскими науками, то они не превозносили бы так «пепел» философии [т. е. логику, грамматику, риторику и основы метафизики], и обратили бы их [т. е. более значительные науки] на пользу священному, ибо, с точки зрения святых, насколько науки значительнее и лучше, настолько они более подходят для Божественного [учения]. Но поскольку в руки святых не попало иных книг, кроме [сочинений] по грамматике, логике, риторике и основам метафизики, то они прибегали к их помощи настолько, насколько это было возможно, и похвально извлекали из них то, что могли, обильно обращая их на [пользу] закону Божию, как явствует из их отдельных комментариев и трактатов, и что будет более подробно разъяснено в своем месте.

Capitulum XIV. Глава XIV

Deinde considerandum est diligenter, quod quamvis multa habuissent de maioribus scientiis, non fuit tempus utendi eis nisi in duobus casibus, scilicet, astronomia pro calendario, et musica pro officio divino. Patet enim per historias, quod Eusebius Caesariensis, et beatus Cyrillus, et Victorinus et Dionysius abbas Romanus, cuius doctrinam nunc sequitur ecclesia per leges astronomiae, et in alii ex mandato apostolico laboraverunt in hac parte; sed aliae scientiae maiores fuerunt neglectae, et praecipue istae quae iudicia et opera sapientiae magnifica noscuntur continere. Et huius causa fuit quintuples. Nam philosophia ante Christi adventum dedit leges mundo, praeterquam populo Hebraeorum, tam de cultu divino quam de moribus et legibus iustitiae et pacis inter cives, et belli contra adversaries. Et quoniam huiusmodi leges fuerunt datae quantum potuit humana ratio, ut Aristoteles vult in fine Ethicorum, ubi transit ad librum legum dicens: "Dicamus nunc quantum possibile est philosophiae in rebus humanis" etc, principes mundi noluerunt recipere legem Christi, quae fuit supra humanam rationem, et ipsi fuerunt regulati secundum philosophos, et ideo philosophia impedivit ingressum fidei, et tardavit in hoc, quod mundus ea deductus legi celsiori horruit consentire.

Далее следует тщательно рассмотреть то обстоятельство, что хотя святым и было известно многое из более значимых наук, не пришло еще время использовать их иначе как в двух случаях: астрономию для составления календаря и музыку для богослужения. Ибо из истории ясно, что Евсевий Кесарийский [50], святой Кирилл [51], Викторин [52] и Дионисий, аббат римский [53], чьему учению Церковь следует ныне в том, что касается астрономии, и многие другие по поручению апостольскому посвящали себя этим наукам. Но другие значительные науки были пренебрегаемы, и особенно — те, которые, как известно, содержат величайшие суждения и дела мудрости. И причин тому пять. [Во-первых], философия еще до пришествия Христа дала закон миру (исключая народ иудейский): как в том, что касается Божественного культа, так и в том, что касается нравственности, права, мира между государствами и войны с врагами. И поскольку такие законы были даны сообразно возможностям человеческого разума, как утверждает Аристотель в конце Этики, переходя к книге законов: «Будем говорить теперь, насколько это возможно для философии в делах человеческих», — и т. д., то правители мира, которые сами были наставляемы философами, не желали принимать закон Христов, который выше человеческого разума, а потому философия препятствовала распространению веры и сдерживала ее в силу того, что мир, философией управляемый, страшился принять закон более возвышенный.

Caeterum non solum hoc modo philosophia tardavit fidem Christi, sed iure legum suarum de reipublicae defensione ab omni contrario sensu visa est per iudicia futurorum et ostensionem rerum occultarum praesentium, et per opera mirabilia supra naturae et artis communiter operantium potestatem, contendere cum fidei praedicatoribus, quorum proprium fuit non per naturam et artem, sed per Dei virtutem, prophetiam de futuris eructare, occulta producere in lucem, miracula suscitare. Nam quod philosophiae potestas valeat magnifica peragere, quae vulgus non solum laicorum sed etiam clericorum duceret pro miraculis, sequentia declarabunt. Necnon rectores rerum publicarum ubique per consilia philosophorum suas leges zelantium persecutionis et mortis iudicia sanctis Dei graviter intulerunt. Insuper ars magica per totum orbem invalescens, occupans homines in omni superstitione et fraude religionis, quamvis fuerat philosophis odiosa et ab omnibus debellata, ut certificabitur suo loco, tamen sancti primitivi invenientes mundum occupatum in utraque pro eodem artificio utramque reputabant, quoniam ambae fidei fructum impediebant multis modis. Nam sicut magi Pharaonis Moysi resistebant et populum Aegypti mandato Dei inobedientem faciebant, sic fuit in principio ecclesiae per artis magicae violentiam. Quae cum in eundem effectum, scilicet contra opus fidei, cum philosophia concordabat, totum eius vituperium in philosophiam redundabat.

Кроме того, философия препятствовала вере Христовой не только в этом, но и в том, что она на основании своих законов о защите государства от любого противника очевидным образом с помощью предсказаний будущего, объяснения тайных вещей нынешних и посредством удивительных дел, превосходящих обычное действие природы и искусства, соперничала с провозвестниками веры, которые не с помощью природы и искусства, но силой Божией пророчествовали о будущем, извлекали на свет тайное и творили чудеса. А то, что философия может совершать удивительное, каковое не только многие из простецов, но даже многие из клириков воспринимают как чудо, — это будет разъяснено позже. Так же и правители государств по советам философов, радеющих о своих законах, повсеместно тяжко преследовали и казнили святых Божиих. Вдобавок магическое искусство было распространено по всему миру и занимало людей всяческими суевериями и ложной религией. И хотя оно было ненавистно всем философам, которые с ним боролись, как будет доказано в своем месте, первые святые, видя, что мир захвачен философией и магией, из-за одного этого искусства отвергали и то и другое, поскольку и то и другое препятствовало плодам веры различными способами. Ибо как маги фараона сопротивлялись Моисею и заставляли народ Египта не подчиняться велениям Бога, так же было и во времена ранней Церкви — из-за крепости магического искусства. И поскольку оно было солидарно с философией в одном действии, а именно — в противостоянии делу веры, то порицание его [христианами] распространилось и на философию.

Praeterea Deo placuit a principio ecclesiae quod nullum testimonium humanum ei daretur, sed ut veritas fidei tanto vigore mundo radiaret, ut probaretur solum Deo auctore promulgari per testes ab eius imperio destinatos.

Кроме того, Богу было угодно, чтобы во времена ранней Церкви ей не было дано никаких человеческих свидетельств, но чтобы истина веры воссияла в мире столь ярко, дабы стало ясно всем, что она возвещается только Богом через свидетелей, приуготовленных Его властью.

His igitur de causis philosophia fuit ab ecclesia in principio et sanctis Dei non solum neglecta, sed eis odiosa; non tamen propter aliquod quod in ea continetur contrarium veritati. Nam licet imperfecta sit respectu professionis Christianae, tamen eius potestas non est sectae Christi dissona, immo totaliter ad eam disposita, et utilissima et omnino necessaria, sicut omnes credunt, et certificabitur evidenter. Non igitur propter aliquid malum philosophiae ecclesia Dei neglexit et reprobavit eam a principio, sed propter abusores eius, qui noluerunt eam suo fini, qui est veritas Christiana, copulare. Et propter hanc causam Ecclesia primitiva non fuit sollicita de translatione magnarum scientiarum philosophiae, et ideo sancti doctores Latini copiam philosophorum non habent, et configurantes se principiis Ecclesiae neglexerunt multa dignissima, sicut in principio propter causas supradictas neglecta fuerunt, non propter aliquid falsum vel indignum quod in philosophia reperiri possit, ut certius suo loco per ipsos Dei sanctos patebit. Nam ostenditur quod sancti Patriarchae et Prophetae a principio mundi omnes scientias receperunt a Deo, quibus illam magnam vitae longitudinem dedit, ut possent experiri quid eis fuerat revelatum, quatenus fide Christi introducta et evacuata artis magicae fraudulentia, potestas philosophiae ad divina utiliter rapiatur.

Итак, по этим причинам философия была не только отрицаема ранней Церковью и святыми Божьими, но и ненавистна им: но не потому, что она содержит нечто противное истине. Ибо хотя она несовершенна сравнительно с христианским учением, ее содержание не враждебно учению Христа, более того, всецело к нему предрасположено, полезно и совершенно необходимо, как считают все и как будет ясно доказано [далее]. Итак, не из-за какой-то вредоносности философии ее отрицала и отвергала ранняя Церковь Божия, но из-за тех, кто злоупотреблял философией, не желая сочетать ее с ее целью, которая есть христианская истина. И по этой причине, первоначальная Церковь не была озабочена переводом [на латынь] значимых философских трудов, и поэтому святые латинские учители не имели философских дисциплин в изобилии, и, сообразуясь с принципами Церкви, отвергали много достойнейшего, точно так же как это было отвергнуто ранней Церковью в силу указанных причин, но, как с большей достоверностью и на основании высказываний самих Святых Божиих станет видно в своем месте, не вследствие какой-то ложности или низости, каковую должно было бы обнаружить в философии. Ибо будет показано, что в начале мира святые патриархи и пророки получили все науки от Бога, Который дал им долгую жизнь для того, чтобы они могли стать опытными в том, что было им открыто; точно так же, когда распространилась вера Христова и было устранено мошенничество магического искусства, возможности философии были привлечены на [службу] Божественному [учению].