Хочхоль Ли - Южане и северяне

• Название: Южане и северяне
• Автор: Хочхоль Ли
• Издательство: Гиперион
• Жанр: О войне
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-89332-232-3

25 июня 1950 года Северная Корея напала на Южную. Началась Корейская война, в которой приняли участие войска ООН — шестнадцати государств, в том числе США. Сначала почти вся территория Южной Кореи была занята северокорейскими войсками. Однако некоторое время спустя войска ООН отбросили их назад. Более того, они заняли почти всю территорию Северной Кореи. Казалось, объединение страны неминуемо. Но 4 января 1951 года в Корейскую войну вступила двухмиллионная армия коммунистического Китая; войска ООН и южнокорейская армия вынуждены были отступить.

Автор этой книги в начале июля 1950 года был мобилизован в Корейскую народную армию, а в начале октября того же года был пленен Национальной армией Южной Кореи. Находясь в гуще событий в то неспокойное время, он имел возможность лично наблюдать за взаимоотношениями между Севером и Югом.

Для читателей старше 14 лет.

---

Я был немного растерян и подумал про себя: значит, есть какая-то надежда еще.

Кажется, он был немного под хмельком и произносил про себя слова «значит, не пошел, сел в поезд», «ясно». Чуть покачиваясь из стороны в сторону, он зашагал вперед. Затем, остановившись, несколько раз дунул в свисток и громко скомандовал:

— Всем по вагонам, закрывать двери, отстающие, поспешите!

Двери быстро закрывались, я тоже вскочил в тамбур и увидел перед вокзалом служащего, который махал фонарем необычной формы. Поезд тронулся без гудка.

В темноте на ощупь я нашел свое место и впервые за долгое время вздохнул глубоко и с облегчением, прислонившись к стенке вагона. Одновременно мне казалось, что обрывается моя последняя надежда.

Я вспомнил воинский эшелон, который встречался мне по пути в школу и обратно. Хоть и военный, но он ничем не отличался от других поездов. Разница заключалась только в том, что к нему были прицеплены еще несколько запломбированных вагонов и он был длиннее, чем обычно. Двери вагонов, как пассажирских, так и военных поездов, всегда были закрыты, поэтому невозможно было знать, что там внутри, но по строгой атмосфере, которая царила вокруг длинного состава, можно было догадаться, что в нем находится необычный груз. Хотя внешне эти вагоны не отличались от тех, в которых перевозили коров, свиней и других животных.

Однажды был такой случай. На пути домой после уроков я стоял у перехода железнодорожного полотна. Немного моросило. Я равнодушно смотрел вслед составу, мчащемуся на Юг. Вдруг посередине поезда увидел на открытой платформе два танка, укрытые от дождя толстым брезентом. А в одном из вагонов была чуть приоткрыта передняя дверь, и я успел заметить, что внутри вагона, плотно прижавшись друг к другу, сидели вооруженные солдаты. Этим беднягам, наверно, хотелось немного подышать свежим воздухом.

Это были здоровые на вид молодые люди с загорелыми лицами. Прижавшись друг к другу, они пели какую-то песню, но из-за шума движущегося поезда невозможно было понять, что они поют. Тем не менее, мне показалось, что они поют какую-то грустную солдатскую песню. Как во сне пролетали мимо эти вагоны. Я понял, что этот длинный состав с плотно закрытыми дверьми был воинским эшелоном. Потом такие поезда днем и ночью мчались на Юг еще не один раз. По правде говоря, это меня не очень волновало — я считал, что к моей жизни они не имеют никакого отношения, и вскоре обо всем забыл. Тогда я никак не мог предположить, что всего лишь через два месяца я в точно таком же закрытом вагоне поеду ночью на Юг, в сторону передовой линии фронта. Если сейчас, в ночной темноте, посмотреть со стороны на этот поезд с шестью вагонами, то можно сразу догадаться, что это воинский эшелон. Два-три месяца назад у железнодорожного перехода я видел такие же поезда, только они везли отборные, элитные войска, а теперь в нашем поезде едут никому не нужные, случайно набранные люди. Размышляя над этим, широко открытыми глазами я всматривался в темноту. А ведь на станции Хыпкок у меня был какой-то шанс.

Я хорошо знал дорогу от станции до дома сестры. Если бы тогда я не сел в поезд, то без особых трудностей мог бы встретиться с ней. Но судьба распорядилась по-другому — я сел в поезд. Если бы на станции Хыпкок я незаметно исчез, то все равно никто не стал бы особенно искать меня. Поезд с закрытыми дверьми ушел бы без меня. Даже если бы кто-то обнаружил мое отсутствие, то уже ничего нельзя было бы сделать. А я в это время, наверно, уже находился бы у сестры.

Как только медленно и глухо закрылись двери вагонов и поезд набрал скорость, я впервые вздохнул с облегчением. Но была, в этом вздохе и некоторая примесь грусти и сожаления. Кроме того, я знал, что Чан Сеун и Чан Согён тоже находятся рядом и по-прежнему пристально вглядываются в темному. Мне хотелось утешить себя тем, что я вновь оказался в этом поезде благодаря Чан Согёну. Во всяком случае, мне так казалось. Образ самоотверженного Чан Согёна все время мелькал у меня перед глазами.

Начиная от Хыпкока, поезд двигался довольно ровно по широкому побережью. Стояла глубокая ночь, и личный состав после вечернего туалета готовился ко сну.

5

Я еще не спал. Вдруг услышал какой-то странный звук, который заставил меня открыть глаза. Кругом была кромешная темнота. В груди сильно защемило, стало страшновато. Подумалось, что я нахожусь в вагоне один. В этот момент на другой стороне вагона кто-то зажег спичку, чтобы закурить. Огонек чуть-чуть осветил вагон, и я понял, что поезд находится внутри туннеля.

Курящего человека звали Но Чжасун. Ему было двадцать девять лет. Родом из рабочих янъянского металлургического комбината, он был членом Трудовой партии. По его словам, два года назад, в 1948 году, он был связным партизанского отряда в Одэсане и четыре-пять раз переходил 38-ю параллель со стороны Янъяна. Это был худощавый, стройный человек высокого роста и крепкого телосложения. В Тансалли он прибыл за день до формирования резервного батальона. Все заметили, что он заядлый курильщик. Но курил он не так, как все. Может быть, в этом проявлялся его характер. Например, сначала он делал две-три затяжки, большим и указательным пальцами тушил папиросу. Окурок бережно хранил, потом снова зажигал и опять делал столько же затяжек. Эту процедуру он повторял по нескольку раз, в результате таких маневров кончики его пальцев закоптились. Сначала они стали ярко-зелеными, а затем приобрели тусклый черный оттенок.

Часть вагона была чуть освещена огоньками тлеющих сигарет, именно из этого «светлого» угла раздался крик «Туннель!» Обращаясь к бодрствующим сквозь темноту, разделяющую нас, я спросил, почему поезд остановился внутри туннеля. В ответ из темноты кто-то разъяснил:

— Совсем недавно наш поезд шел очень быстро. Должно быть, самолет преследовал нас, и поэтому мы оказались внутри туннеля.

Моложавый голос добавил:

— Все это происходило в течение примерно пяти минут, а потом мы оказались здесь.

— Тогда как вы могли увидеть преследующий самолет?

— Это мое предположение. Если самолет не вел обстрел на низкой высоте, то и поезд не двигался бы так быстро.

— А стрельбу вы слышали?

— Нет, не слышал, но, тем не менее, мне кажется, обстрел был. Точно не могу сказать.

Судя по голосу, в разговор вмешался человек постарше:

— Сомнений нет. Нас преследовал самолет на бреющем полете. Поезд вовремя прибавил скорость, полагаю, поэтому мы избежали попадания снарядов. Иначе пострадали бы последние вагоны. Я вроде бы слышал гул атакующего самолета, но не четко из-за шума поезда.

Вдруг в вагоне запахло едким дымом от горящего угля, и мы чувствовали боль и жжение в глазах и в носу. Одни кашляли, другие окончательно проснулись и стали громко разговаривать.

Кто-то сказал:

— Я отчетливо слышал грохот разбивающегося самолета, который гонялся за нами, когда поезд входил в туннель. Разве никто не слышал?

— Ой, точно. Наверно, последний вагон подвергся нападению. Должно быть, там сейчас происходит неразбериха. Скорее бы вырваться отсюда, и тогда мы можем оказать им помощь.

— Сейчас мы уже должны быть в Косоне. Но почему поезд стоит на месте? Самолет, наверно, уже улетел и находится далеко за десятки ли отсюда. У него, должно быть, кончилось горючее.

Другой голос перебил его:

— Разбившийся самолет до сих пор горит в лесной чаще. Вы мне не верите?

— Коли так, то почему машинист так медлит и испытывает наше терпение? — возмущался третий.

Машинист как будто услышал этот разговор. Поезд медленно вышел из туннеля и вскоре набрал скорость. Тут же исчез едкий запах дыма, в вагоне стало светло. Казалось, он освещается нежными лучами утреннего солнца.

В вагоне царило оживление, теперь уже все проснулись. От нечего делать новобранцы продолжали разговор.

— Эй, давайте приоткроем дверь. Может быть,! увидим, как горит «стервятник», — сказал кто-то.

— Нет, не увидим, потому что он потерпел крушение у входа в туннель, столкнувшись с гребнем горы, а наш поезд уже вышел с противоположной стороны, — ответил другой.

— Однако говорят еще, что у самолета кончилось горючее и он улетел…

— Тогда зачем открывать дверь? Впрочем, если откроем, возможно, увидим северную оконечность горы Кымгансан.

— Значит, там должна быть река Вегымган?

Затем снова стали говорить о самолете. Из правого угла раздался молодой голос:

— Так-то так. Но как этот «стервятник» обнаружил нас?

— Он сначала незаметно кружил над нами в поисках какой-нибудь добычи и увидел на побережье большую ползущую «личинку цикады». Тут же и полетел вниз за ней.

Выслушав эти слова, Товарищ из Ёнбена сказал с недовольством: