Дмитрий Мережковский - Антология поэзии русского зарубежья (1920-1990). (Первая и вторая волна). В четырех книгах. Книга первая

• Название: Антология поэзии русского зарубежья (1920-1990). (Первая и вторая волна). В четырех книгах. Книга первая
• Автор: Дмитрий Мережковский
• Издательство: Московский рабочий
• Жанр: Поэзия
• Год: 1995
• ISBN: 5—239—01137—0

Первая книга антологии дает широкую панораму поэзии старшего поколения русской эмиграции: от главных представителей русского символизма — Д. Мережковского, Вяч. Иванова, З. Гиппиус до старейшего представителя второй волны русской эмиграции Д. Кленовского. Большая часть имен этой книги хорошо известна русскому читателю, в том числе И. Бунин, В. Ходасевич, М. Цветаева, И. Северянин, — но многие прочно и незаслуженно забыты даже литературоведением русского зарубежья. В этом томе читатель найдет стихи Л. Бердяевой (жены философа), А. Кондратьева, Ю. Терапиано, А. Присмановой и многих других.

В антологию включены произведения, созданные поэтами только в эмигрантский период творчества.

Издание рассчитано на широкий круг читателей, а также может служить учебным пособием по литературе русского зарубежья.

---

1936

Медальоны

Вячеслав Иванов

По кормчим звездам плыл суровый бриг[64]
На поиски угаснувшей Эллады.
Во тьму вперял безжизненные взгляды
Сидевший у руля немой старик.

Ни хоры бурь, ни чаек скудный крик,
Ни стрекотанье ветреной цикады,
Ничто не принесло ему услады:
В своей мечте он навсегда поник.

В безумье тщетном обрести былое
Умершее, в живущем видя злое,
Препятствовавшее венчать венцом

Ему объявшие его химеры,
Бросая морю перлы в дар без меры,
Плыл рулевой, рожденный мертвецом.

1926

Гиппиус

Ее лорнет надменно-беспощаден,
Пронзительно-блестящ ее лорнет.
В ее устах равно проклятью «нет»
И «да» благословляюще, как складень.

Здесь творчество, которое не на день,
И женский здесь не дамствен кабинет…
Лью лесть ей в предназначенный сонет,
Как льют в фужер броженье виноградин

И если в лирике она слаба
(Лишь издевательство — ее судьба!) —
В уменье видеть слабость нет ей равной.

Кровь скандинавская прозрачней льда,
И скован шторм на море навсегда
Ее поверхностью самодержавной.

1926

Бунин

В его стихах — веселая капель,
Откосы гор, блестящие слюдою,
И спетая березой молодою
Песнь солнышку. И вешних вод купель.

Прозрачен стих, как северный апрель.
То он бежит проточною водою,
То теплится студеною звездою,
В нем есть какой-то бодрый, трезвый хмель.

Уют усадеб в пору листопада.
Благая одиночества отрада.
Ружье. Собака. Серая Ока.

Душа и воздух скованы в кристалле.
Камин. Вино. Перо из мягкой стали.
По отчужденной женщине тоска.

1925

Тэффи

С Иронии, презрительной звезды,
К земле слетела семенем сирени
И зацвела, фатой своих курений
Обволокнув умершие пруды.

Людские грезы, мысли и труды —
Шатучие в земном удушье тени —
Вдруг ожили в приливе дуновений
Цветов, заполонивших все сады.

О, в этом запахе инопланетном
Зачахнут в увяданье незаметном
Земная пошлость, глупость и грехи.

Сирень с Иронии, внеся расстройство
В жизнь, обнаружила благое свойство:
Отнять у жизни запах чепухи…

1925

Игорь-Северянин

Он тем хорош, что он совсем не то,
Что думает о нем толпа пустая,
Стихов принципиально не читая[65],
Раз нет в них ананасов и авто.

Фокстрот, кинематограф и лото —
Вот, вот куда людская мчится стая!
А между тем душа его простая,
Как день весны. Но это знает кто?

Благословляя мир, проклятье войнам
Он шлет в стихе, признания достойном,
Слегка скорбя, подчас слегка шутя

Над вечно первенствующей планетой…
Он — в каждой песне, им от сердца спетой, —
Иронизирующее дитя.

1926

Цветаева

Блондинка с папироскою, в зеленом,
Беспочвенных безбожников божок,
Гремит в стихах про волжский бережок,
О в персиянку Разине влюбленном.

Пред слушателем, мощью изумленным,
То барабана дробный говорок,
То друга дева, свой свершая срок,
Сопернице вручает умиленной.

То вдруг поэт, храня серьезный вид,
Таким задорным вздором удивит,
Что в даме — жар, и страха дрожь — во франте…

Какие там «свершенья» ни верши,
Мертвы стоячие часы души[66],
Не числящиеся в ее таланте…

1926

Георгий Иванов

Во дни военно-школьничьих погон
Уже он был двуликим и двуличным:
Большим льстецом и другом невеличным,
Коварный паж и верный эпигон.

Что значит бессердечному закон
Любви, пшютам несвойственный столичным,
Кому в душе казался всеприличным
Воспетый класса третьего вагон.

А если так — все ясно остальное.
Перо же, на котором вдосталь гноя,
Обмокнуто не в собственную кровь.

И жаждет чувств чужих, как рыбарь — клева;
Он выглядит «вполне под Гумилева»,
Что попадает в глаз, минуя бровь…

[67]

1926

Одоевцева

Все у нее прелестно — даже «ну»
Извозчичье, с чем несовместна прелесть…
Нежданнее, чем листопад в апреле,
Стих, в ней открывший жуткую жену…

Серпом небрежности я не сожну
Посевов, что взошли на акварели…
Смущают иронические трели
Насторожившуюся вышину.

Прелестна дружба с жуткими котами[68], —
Что изредка к лицу неглупой даме, —
Кому в самом раю разрешено

Прогуливаться запросто, в побывку
Свою в раю вносящей тонкий привкус
Острот, каких эдему не дано…

1926

Владимир Ильяшенко

Обратный венок полусонетов

Посвящается Г. В. Голохвастову

и Д. А. Магула

I. «Там смерть всевластно разлита…»

Там смерть всевластно разлита,
Где чаша поздняя допита
И где не жаждут вновь уста.
Где замыкается орбита —
Обозначается черта,
И беспредельна пустота,
Где радость вешняя добита.

II. «Где радость вешняя добита…»

Где радость вешняя добита,
Очей не радуют цвета
Сапфиров и александрита…
Отважен стойкий шаг гоплита[69],
Но под ударами хлыста
И шаг раба и шаг скота
Ползет бессильно, как улита.

III. «Ползет бессильно, как улита…»

Ползет бессильно, как улита,
За ночью день — одна чета:
Так зерна падают из сита…
А что была за острота
В бескрайних грезах неофита!
Как отблеск тусклого нефрита
Теперь — последняя мечта.

IV. «Теперь последняя мечта…»

Теперь последняя мечта
Темнее тайн последних Крита
И беспросветна темнота.
Верна догадка Гераклита:
Никем извечная тщета
Была еще не понята,
Как ею жизнь была повита.

V. «Как ею жизнь была повита…»

Как ею жизнь была повита,
Как безгранична суета,
Знал Соломон, а Суламита,
Любви бездумной простота,
Пленялась блеском хризолита
И нежной гладью малахита:
Везде — такая красота!

VI. «Везде такая красота…»

Везде такая красота,
Что старцы мудрые синклита
Движенье Божьего перста
Провидят в трещине гранита:
Закрыты к истине врата,
Но краска с Божьего холста
В моих полях была разлита!

VII. «В моих полях была разлита…»

В моих полях была разлита
И благодать и пестрота
Теплей отливов аксамита,
Но яркость их теперь не та:
Где жизнь, как полный день, отжита
И где не разлита амрита,
Там смерть всевластно разлита.

[70]

Магистрал

В моих полях была разлита
Везде такая красота…
Как ею жизнь была повита!

Теперь последняя мечта
Ползет бессильно, как улита:
Где радость вешняя добита,
Там смерть всевластно разлита.

15 апреля 1945

Рио-де-Жанейро

Малороссия