Кора Брент - Помни меня (ЛП)

• Название: Помни меня (ЛП)
• Автор: Кора Брент
• Жанр: Эротика
• Год: 2015

Сотня лет. Два любовных треугольника. Вечная страсть. Мэддокс Маклеод всегда пользовался успехом у женщин. Но огромный список случайных любовниц, ни что иное как маска, из-за ранившего его предательства, которое до сих пор приносит боль. Когда Мэддокса просят вернуться обратно, в его родной город Раздор-Сити, к умирающему отцу, он должен на время оставить своих истинных братьев из МК «Отступники», и противостоять своим страданиям из прошлого. Мэддокс провел десять лет пытаясь забыть, что когда-то у него была девушка, которая держала его сердце в своих руках. И то, что есть его брат, который в конечном итоге предал его. Сам Раздор-Сити существует среди призраков и развалин старого Запада. В 1888 году молодая учительница Анника Ларсон отправилась на Территорию Аризоны и застряла между страстью двух вспыльчивых братьев. Один гангстер, другой блюститель закона, их различия были неоспоримы. Шрамы сокрушительной цепи событий, которые отражаются и в наше время, когда Мэддокс столкнулся с невозможностью выбора, и вечной любовью ... Частично Современный любовный роман, частично Исторический вестерн, это переплетение истории любви и искупления, является самостоятельным романом, с интригой и развязкой. *Переиздана! Содержит ненормативную лексику и сексуальные сцены, не рекомендуется для читателей в возрасте до 18 лет.  

---

— Только ты и ребенок там живете? — осторожно спросил Мэддокс.

— Только мы, — вздохнула она. — Мой отец повторно женился и приезжает, может быть, дважды в год. И я не знаю, слышал ли ты, но старый Хуан скончался добрых лет пять назад.

— Звучит одиноко, — сказал Мэддокс. — Для Мигеля, в смысле.

— Это не так, — возразила она. — У меня достаточно кузенов на территории, которые сейчас обзавелись собственными семьями. И Дженсен хороший отец, — добавила она.

— Ты же знала, что он будет хорошим.

Она пропустила комментарий мимо ушей.

— Мы чертовски сильно будем скучать по Священнику.

— Он еще не умер.

— Но он умрет, Мэддокс. Совсем скоро.

Он почувствовал, как его плечи упали. Ему не нужно было напоминаний.

— А как насчет тебя? — спросила она, оглядывая его. — Полностью одет в кожу, я слышала, что ты в банде мотоциклистов.

— Клубе, — он, нахмурившись, поправил ее. — И что с того?

— Похоже на детский лепет и все. Как что-то, что втянет тебя в кучу неприятностей.

Мэддокс замер от гнева. Он понизил свой голос, не желая взбудоражить работника Хосписа или потревожить священника. Тем не менее, его слова сочились ядом. Они пришли, непрошеные, откуда не звали.

— Ты все еще ни х*я не знаешь, Габриэла. Ни обо мне, ни о многом другом. Осуждающая сука, как и всегда.

Он зашел слишком далеко. Она вцепилась руками в подоконник и отказывалась ругаться.

Мэддоксу нужно было оттуда убраться к чертям собачьим, подальше от нее. Он вышел из передней двери, когда она позвала его. Она могла звать сколько угодно, пока ее голос не охрипнет, его это чертовски мало волновало.

Мигель удивленно смотрел, когда Мэддокс промчался из дома и яростно заскочил на мотоцикл. Он поедет в горы. Знакомая уединенность была тем, что ему нужно прямо сейчас.

Доехать не займет много времени. Он вспомнил, сколько часов отнимал поход, когда он ребенком ходил пешком. Но почему-то тогда его никогда не волновал долгий путь. Там было сокровище. Он знал. Все знали. Он и Дженсен бесконечное число раз обследовали там все, тыкая палками в опасные шахты в поиске потерянных укрытий, наполненных золотом, которое, по слухам, были захоронено где-то на территории столетием ранее. Они никогда не находили чего-то, кроме змей, ящериц и призрачных останков, принадлежащих людям, которые уже давно умерли.

В начале весны Возвышенность Скорпиона повсеместно была покрыта зеленым ковром растительности. Но осенью и летом становилась обычного грубого вида. Все выглядело коричневым, пересохшим.

Мэддокс припарковал свой байк прямо на грунтовой дороге. Вряд ли кто-то поедет этим путем, и если осмелятся тягаться с ним или с его мотоциклом — поплатятся. Когда он поднимался вверх по крутому обрыву, его ботинки скользили по грязи. Он дико выругался, когда его правое колено ударилось об осколок камня. Когда он взобрался, посмотрел на маленький мирок Раздор-Сити. Он любил это место. Он ненавидел это место. Он размышлял, все ли люди чувствуют конфликт их происхождения. Дженсен не чувствовал, он готов поставить на это. Мэддокс и Дженсен всегда отличались во всем. Они дрались, как дикие звери, когда они были детьми, но это было обычное дело. Дженсен был его братом, и иногда он лажал, но он всегда был им.

Тогда, Мэддокс понял, что Дженсен тоже влюбился в Габриелу. Она отдалилась от Мэддокса после той первой ночи, когда они целовались в темноте рядом с рекой. Он видел ее в школе и попытался дотянуться, но она была далеко. Несколько раз он ловил ее, смотрящей на него, теми непроглядными темными глазами, и, он чувствовал себя виноватым за то, что был с другими девчонками, девчонками, которые ничего не значили, вешались на него. Всякий раз, когда он пытался поговорить с ней, она была вежлива, но держалась в стороне. Несколько случайных встреч, которые она провела с Дженсеном, казалось, ни к чему не привели. Дженсен оказался занят становлением своей новой личности и своими планами на будущее в униформе.

Потом наступила страшная ночь смерти Тильди МакЛеод. Мэддокс никогда не видел своего отца рыдающим. Казалось, отец никогда не перестанет плакать. Дженсену пришлось столкнуться с ужасными вещами, такими как опознавание тела. Это был удар по восемнадцатилетнему сопляку, это было выше его сил. Но священник просто не смог этого вынести.

Мэддокс вспомнил, как оставался в туманном неведении. В небольшом доме было душно и шумно от рыданий отца, сводивших его с ума. Он не осознавал, что направляется к ней, пока не встал у двери старого Хуана. Габи открыла, и по ее лицу он мог видеть, что она уже слышала. И что сочувствовала ему.

— Мэддокс, — вздохнула она, обнимая его, когда он крепко прижался к ней и заплакал.

Они говорили в течение нескольких часов. Мэддокс рассказал о том, что никогда не считал важным, например, как его мать делала ему бутерброды с арахисовым маслом и яблочные сэндвичи каждый день в течение года, потому что это было все, что он соглашался есть на ланч. Габи слушала и держала его за руку. Со своей стороны она рассказала о своей матери и длительной боли, оттягивающей смерть. Когда он, наконец, поцеловал ее на прощание, это не было случайным порывом страсти, а было чем-то другим. Что-то, что, он уже знал, гораздо более ценное.

После того, как он неловко спросил Дженсена его мнения, брат пожал плечами. Он сказал, что есть вещи поважнее, такие, как вытаскивание их отца из его рвоты и страданий и возвращение его к жизни.

— Кроме того, — сказал с досадой Дженсен. — Это ни черта не имеет разницы, потому что ты никогда не задерживался с девочкой дольше недели или двух.

Но Дженсен на этот раз ошибался. Мэддокса вдруг перестали интересовать другие девчонки. Он хотел только Габриэлу. Больше, чем только ее тело, хотя уже наполовину обезумел от ожидания, когда она будет готова. Он хотел слышать ее голос и показать ей вид с Возвышенности Скорпиона, когда сумерки тенью ложатся на их город. Он просто хотел быть с ней.

Она первой сказала «люблю». Она сказала это вечером, когда он был в сантиметрах от её входа, прежде чем остановил себя. Все горячие моменты, которые у него были, уже не имели значения. Он отдал бы всё это. Черт побери, он любил эту девушку.

Они часто ссорились. Она говорила ему, что он слишком умен, чтобы просто прогуливать школу. И что он собирается делать после окончания школы несколько месяцев? Думал ли он об этом? Мэддокс не хотел говорить ни о чем из этого. Он полагал, что в конечном итоге получит лицензию и займется трубами, как и его старик. Он не хотел слышать о других вариантах, и он чертовски уверенно не планировал проводить много времени в школе, независимо от того, что Габи говорила об этом.

У нее были свои планы. Она несколько раз намекнула, что в её планах не было задерживаться в Раздор-Сити. Мэддокс не желал высказываться по этому поводу. Он открыл пиво и перестал слушать. Когда она пыталась докричаться сквозь его непонимание, он избегал этого, игнорируя ее раздраженный крик.

— Мэддокс, ты дерьмо! Я люблю тебя.

Ссоры — ничто. Она будет любить его и после. Это не будет длиться долго, он понимал, до того, как она окончательно полюбит его. Когда это произойдет, вся эта шелуха их разногласий отпадет. Он решил, что она точно знала, что он чувствует. Он также полагал, когда она сказала, что любит его, это значило, что она доверяет ему.

Это было худшая ошибка в выводах, которую он когда-либо допускал.

Мэддокс не был тем, кто крал автомобили. Он побежал к Чезу Колетти, когда его еще трясло и разрывало от ссоры с Габи. Это был «Caddy» и, очевидно, принадлежал одному из кокаинистов, которые отправились на юго-запад, избегая холодов, пронизывающих их старые косточки. Мэддокс знал двух девушек, которые были с Чезом. Они были еще девчонками, он мутил с ними раньше, но это было задолго до Габриэлы. Чез хотел проехаться в Феникс, только бы к черту из этого ада и Мэддокс согласился, что выехать из Раздор-Сити на несколько часов — хороший план. Он откинулся на сиденье и закрыл глаза, смутно осознавая, что девушку слева от него рвало в окно.

То, что произошло после этого, было загадкой, но когда Мэддокс открыл глаза, то уже светало и повсюду были люди. Он знал большинство из них. Чез загнал проклятый автомобиль на середину площади Раздор-Сити, а затем остановился. Чез окидывал мутным взглядом окружающее, пока боролся с передним сиденьем. Мэддокс обнаружил, что он не может встать, потому что чья-то голова у него на коленях. Это была одна из девушек, и она не была одета. Она застонала и прижалась лицом к его промежности, пока его одноклассники хихикали и посвистывали.

Мигалок и следовало ожидать. Это, в конце концов, был украденный автомобиль, и они все были в стельку, и не стояли на ногах. После того, как ему пришлось сдать отпечатки пальцев, он столкнулся с братом. Дженсен был в ярости. Дженсен злился на него бесчисленное количество раз, в течение последних восемнадцати лет, но это было основательнее и злее, чем он когда-либо был. Старший брат Мэда назвал его ничтожным у*бком и бил, пока другие офицеры смеялись.