Кэтрин Куртц - Сын епископа. Милость Келсона

• Название: Сын епископа. Милость Келсона
• Автор: Кэтрин Куртц
• Издательство: М.: ООО «Издательство АСТ»; СПб.: «Северо-Запад Пресс»
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2002
• ISBN: 5-17-008563-Х (ООО «Издательство АСТ»), 5-93699-002-5 («Северо-Запад Пресс»)

«Хроники Дерини». Уникальная сага — «фэнтези», раз и навсегда вписавшая имя Кэтрин Куртц в золотой фона жанра «литературной легенды».

«Хроники Деринн». Сказание о мире странном, прозрачном и прекрасном, о мире изощренно-изысканных придворных интриг, жестоких и опаянных поединков «меча и колдовства», о мире прекрасных дам, бесстрашных кавалеров, порочных чернокнижников и надменных святых. Сказание о мире, силою магии живущем — и магию за великий грех считающем.

Настоящие поклонники фэнтези!

«Хроники Деринн» должны стоять на вашей книжной полке — между Толкиным и Желязны. Особенно — ПОЛНЫЕ «Хроники Дернин»!

---

Она удерживала его в таком положении несколько секунд, изучая то, что хранилось в его памяти, — ее интересовало то, что происходило непосредственно перед началом чтения того текста. Но в его сердце, так же, как и в его памяти, она увидела лишь полную невиновность. Он открыл свою книгу на той странице, где лежала закладка, и начал читать, совершенно не осознавая того, что это не те слова, что звучали на утренней мессе.

Милостивый Иисус, он не осознавал! Но если его действия не были обдуманными и намеренными, как вообще это могло случиться? Что за посланец Судьбы вмешался в ее жизнь?

Она отпустила пошатнувшегося отца Амброза, и ее горло сжалось от подступивших рыданий. Вывод тут мог быть только один, и он наполнил ее душу ужасом. Не обращая внимания на молодого священника, дрожащего от пережитого, она, спрятав лицо в ладонях, опустилась на колени рядом с ним, ничего не видя от слез.

Не кто-нибудь, а сам еретик Дерини Камбер втянул ее во все это. Но почему он преследует ее? Неужели ему недостаточно того, что он постоянно тревожит ее во время медитаций и преследует во снах? Неужели ему так уж необходимо было заставить ее использовать проклятую богом силу прямо здесь, перед лицом самого Господа, — и именно тогда, когда она так старалась избавиться от дьявольского наследия?

И ведь она поддалась искушению! Боже, как она теперь презирала себя! И не только за то, что она вообще осмелилась использовать ту силу, в обладании которой так долго не желала признаваться самой себе, но и за то, что она применила эту силу для насильственного вторжения в чужой ум, и причинила человеку боль своим вторжением.

К тому же ее невинной жертвой был священник! О, матерь божья и все святые, даже если отец Амброз когда-нибудь простит ее, ей не дождаться божьего прощения!

— Милостивый боже, что же вы со мной сделали? — с трудом пробормотал Амброз, когда Джехана решилась поднять на него виноватый взгляд.

Он так и не сдвинулся с месте, и стоял там же, где она оставила его.

И лишь теперь, не столько даже испуганный, сколько ошеломленный и не верящий в происшедшее, он передвинулся ближе к ступеням, ведущим к алтарю, и оперся спиной о резную боковую стойку, в его синих глазах все еще светились боль и порицание.

— Что вы такое сделали? — повторил он. — Я так себя чувствовал, словно вы заглянули прямиком в мою душу…

— Я… я не хотела причинить вам боль, о-отец… — запинаясь, произнесла Джехана сквозь слезы. — Я была так испугана…

— Но, дочь моя…

Он пытался понять, но в его глазах все еще отражался страх, и это вновь повергло Джехану в отчаяние.

— Забудьте все, что тут было! — приказала она, прикасаясь мокрыми от слез руками к его щекам и еще раз навязывая ему свою волю, несмотря на то, что в этот раз он попытался уклониться от ее прикосновения. — Простите меня, если сможете, отец, но вы должны все забыть. Забудьте и усните.

Сопротивление было просто невозможно. Даже если он хотел бы разделить ее страдание, все равно ему не оставалось ничего, кроме повиновения. Когда его глаза закрылись и он беспомощно обмяк под ее руками, Джехана еще раз коснулась его ума, безжалостно переделывая его воспоминания, чтобы скрыть свою ошибку и свою вину.

Потом она оставила его там, спящим, — он должен был помнить впоследствии лишь то, что он задремал, медитируя в базилике, — а сама поспешила укрыться в уединении своих апартаментов. Больше в тот день она никого не видела, и не стала ужинать вечером. И совсем не спала ночью.

Но ни пост, ни молитвы, ни даже умерщвление плоти не смогло отвлечь ее мысли от того, чем она являлась, что всплыло в ее уме, и не дало ей покоя и отдохновения, к которым она так отчаянно стремилась. Раздавленная чувством вины, она сомневалась даже в том, можно ли ей присутствовать на мессе на следующее утро… ведь она наверняка была проклята за свой грех… Но и не пойти она не осмелилась. Она ведь всегда присутствовала на ранней мессе, которую отец Амброз отправлял для нее и сестры Сесиль, и они были бы очень удивлены, если бы Джехана не пришла… Кроме того, какой-то крошечный уголок ее ума, хранивший невинность, все еще надеялся, что само по себе присутствие на мессе и приобщение к святым дарам может каким-то образом принести ей то исцеление, которого она жаждала. Уж наверное Господь не покарает ее за то, что она стремится к Нему, пусть даже она греховна и не слишком тверда в вере…

Но когда она наконец заставила себя вернуться в мыслях к действиям, и действительно вместе с отцом Амброзом и сестрой Сесиль пересекла почему-то ставшее бесконечно широким пространство двора между ее апартаментами и базиликой, — это оказалось настолько тяжелым испытанием, что она и предположить не могла ничего подобного. Хотя отец Амброз не выказывал никаких признаков того, что он хоть что-то помнит об их предыдущем столкновении, ей постоянно чудился укор — в каждом его взгляде; и сестра Сесиль казалась королеве куда более серьезной, унылой и молчаливой, чем обычно.

Джехана дошла с ними уже до середины двора, прежде чем начала осознавать, насколько ее ночное покаянное бдение, лишившее ее сна, понизило те жесткие барьеры и ограничения, которые она обычно устанавливала на свои проклятые силы, насколько отсутствие отдыха ослабило ее способность сопротивляться искушению. Двор был заполнен купцами и ремесленниками, прибывшими для того, чтобы днем получить аудиенцию у принца Нигеля; но когда Джехана проходила мимо них, она вдруг поняла, что не только слышит обрывки их разговоров, но и улавливает многие их мысли…

— …говорил Ахмеду, что в этом зерне слишком много мякины, но он тут же начал ныть, что урожай был слишком плох, и…

— …ну, в любом случае принц Нигель скажет, что лучше. Он такой же честный человек, как его покойный брат…

— …ох, господи, похоже, сегодня опять будет ужасно жаркий день. Пусть бы хозяева шли на эту аудиенцию, а мне бы как-нибудь удрать на это время…

— …нам только и нужно, что получить этот торговый договор, а там уж…

Джехана поплотнее натянула на голову капюшон своего светлого плаща — скорее для того, чтобы ее не узнали, чем потому, что ей вдруг стало холодно, — нет, ей и без того уже было слишком жарко в ее вдовьем трауре, — и зашагала дальше, к церкви, изо всех сил стараясь не пропускать в свое сознание психические волны чужих умов.

— …Нед, эту кобылу поставь туда, а тюки снимай, снимай! Там шелка, если мы их попортим…

— …а потом посмотрим, что будет с этим Халдейном…

Вдруг вспыхнуло перед глазами: огромные лужи крови…

— …и три большие бочки фианнского вина…

Джехана споткнулась и едва не упала, до глубины души потрясенная тем, что она вроде бы услышала… или ей это только показалось?

Она не была уверена. Амброз поспешил ей на помощь и крепко взял королеву за локоть, — но она смотрела в ту сторону, откуда донеслось упоминание о Халдейне… она уже искала источник этих слов и этого образа, и не только глазами, но и всем своим умом.

— …ну, я и сказал старому Речолу, что его мечи не стоят и половины того, что он запрашивает, а он, представляешь, мне в ответ…

Нет, это дальше, правее…

Торговец серебром и его слуга осторожно снимали корзины со спины тяжело нагруженного мула, двое клерков в тени навеса просматривали свитки счетов, трое помощников конюхов хихикали от души над какой-то шуткой… Джехана инстинктивно распахнула свои чувства как можно шире, чтобы раздобыть как можно больше сведений, — и узнала, что ни конюхи с их помощниками, ни многие из тех, кто толпился во дворе и выдавал себя за купцов, не были тем, кем они казались на первый взгляд. Все это были люди из Торента, они явились сюда, чтобы убить Нигеля и захватить замок Ремут, чтобы освободить плененного короля Торента…

— «…Ну, еще немножко…»

Судорожно всхлипнув, Джехана перекрыла восприятие, внутренне съежившись, и вцепилась в руку отца Амброза, — ее охватил ужас от того, как она все это узнала, и от того, что именно ей довелось случайно узнать.

— Ох прошу вас, поскорее уведите меня отсюда, отец Амброз! — лихорадочно зашептала она, прижимаясь лицом к плечу священника.

— Но… миледи, — удивленно выдохнул он, — что случилось?

Однако она и не собиралась отвечать ему. Нет, пока они не окажутся в безопасности, под укрытием сводов базилики… Но вот они вошли туда, и отец Амброз настойчиво повлек Джехану к маленькой боковой часовне, и захлопнул дверь, не позволив сестре Сесиль войти внутрь вместе с ними. Вот только и здесь Джехана не смогла заговорить, она лишь разрыдалась, она была близка к истерике.

— Что все это значит, Джехана? — шепотом спросил отец Амброз, поглаживая руку королевы дрожащими пальцами, — а она упала к его ногам и продолжала всхлипывать. — Скажи мне, дочь моя. Может быть, все не так плохо, как тебе показалось?