Катарина Хагена - Вкус яблочных зёрен (ЛП)

• Название: Вкус яблочных зёрен (ЛП)
• Автор: Катарина Хагена
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2016

Воспоминания о летних каникулах у бабушки радужны и волшебны, а истории, рассказанные тётками таинственны. Катарина Хагена рассказывает о женщинах одной семьи, переплетая судьбы трёх поколении. Роман о забвении и о памяти, волнующий, восхитительно забавный, и в то же время мудрый. Когда Беттина умерла, её дом достался по наследству Ирис. Спустя столько лет, Ирис снова оказывается в старом дома своей бабушки, где она проводила летние каникулы и играла со своей двоюродной сестрой в переодевания. Она блуждает по комнатам и саду, по миру, где время остановилось. В этом мире красная смородина становится белой за ночь, слёзы можно законсервировать, деревья цветут дважды, деревни исчезают, а женщины высекают из кончиков пальцев искры. За это время сад одичал. После своего падения с яблони Беттина сначала стала рассеянной, потом забывчивой и напоследок она уже не узнавала ничего и никого, даже своих собственных трех дочерей. Ирис прожила целую неделю одна в дома. Она не знает, хочет ли оставить себе этот дом. Она купается в Черном озере, принимает гостей, целует брата бывшей подруги и перекрашивает стены. Блуждая из комнаты в комнату, она отыскивает на ощупь воспоминания, которые забыла: Чем на самом деле занимался дедушка, прежде чем ушел на войну? Какие мужчины любили дочерей Беттины? Кто ел яблоки прямо с зёрнышками? Наконец-то Ирис вспоминает ту ночь, когда с её двоюродной сестрой Розмари случилось несчастье: что делала Розмари на крыше зимнего сада? Хотела ли она ещё что то сказать ей, Ирис? Ирис догадывается, что существуют различные формы забвения и воспоминание лишь одна из них.

---

толсто и тяжело прилипла на кривые волоски. Когда она двигала глазами, всё выглядело так,

будто над девичьим лицом бежали две чёрные гусеницы.

— Нет, у нас нет.

Кожа Миры была в тот день как пепел, такая же, как и голос. Казалось, что жили

только её глаза, и беззвучно извивались чёрные гусеницы.

— Я принесу, — сказала я и побежала внутрь, вверх по лестнице и нашла

лейкопластырь, там было немного, но нам хватало. Я открыла большой шкаф, схватила шарф

Хиннерка, который висел на штанге для галстуков на внутренней стороне двери, подобрала

мою светло-голубую кружевную юбку и прогромыхала снова по лестнице обратно в сад.

Девочки не сдвинулись с места, Розмари беседовала с Мирой, которая смотрела в

землю. Всё же, когда они увидели, как я приближаюсь, обе одновременно отвернулись друг

от друга и пошли дальше. Я догнала их только возле смородиновых кустов.

— Вот вещи.

— Ты хочешь начать, Ирис? — спросила Розмари.

— Нет, на этот раз начинаю я, — сказала Мира.

Я пожала плечами и подала шарф Мире, она повязала его и скрестила руки за спиной. Я

наклеила коричневую полосу лейкопластыря вокруг её запястий, и когда не смогла сразу

оторвать кусок, ко мне присоединилась Розмари, и перекусила его. Мира ничего не говорила.

Мы встали на колени в грязь за кустами.

— Неважно, — сказала Розмари, — постираем одежду до того, как Норны что-то

заметят.

Норнами естественно были Криста, Инга и Харриет. Более того, мы часто тайком

стирали одежду. Розмари и я снова поднялись и стали искать что-нибудь для еды. Я

принесла лист кислого щавеля и показала Розмари. Она кивнула и держала лист высоко над

собой: "зелень для супа". Во всяком случае, так её называла наша бабушка, и если растереть

листья между пальцами, пахло супом и "Магги", а от запаха было не избавиться много дней.

Я находила "зелень для супа" какой-то безвкусной, но кивнула и засунула щавель себе в рот.

Когда мы возвратились, Мира сидела на земле и казалось, окаменела.

Я сказала:

— Итак, хорошо, Мира, ты так этого хотела. Ешь или умри. Открой рот. Ты даёшь ей

это, Розмари?

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ ▪ КНИГИ О ЛЮБВИ

HTTP://VK.COM/LOVELIT

Розмари сильно размяла лист ещё раз. Мира должно быть унюхала его прежде, чем

запах дошёл до её лица. Она открыла рот, громко застонала и сдалась. Её верхняя часть тела

дёрнулась от такого насилия рывком вперёд.

— О, Боже, Мира!

Я была так напугана, что не думала отвязывать лейкопластырь и платок.

— Хорошо. Теперь мне лучше. Розмари знает, что я не люблю любисток.

Я не знала, что "зелень для супа" была как любисток и предполагала, что сестра также

не знала. Розмари молчала. Она стояла на коленях позади Миры и обеими руками обнимала

её. Её подбородок лежал на плече Миры, глаза были закрыты. У Миры всё ещё были

завязаны глаза, от неё пахло рвотой.

— Ну, хорошо, пошли, мы едем к шлюзу.

Я была уверена, что обе приняли бы моё предложение, но Мира медленно качала

головой.

— Ещё раз, моя очередь, — сказала она. Это не считалось, у меня бывало ещё не то на

языке.

И тут Розмари поцеловала Миру в губы. Поцелуй был мне неприятен. Я никогда ещё не

видела, чтобы они целовались, и кроме того, я помнила, что Мира как раз ужасно блевала.

— Вы что, спятили? — сказала я. Мне было жутко от этого здесь в саду, причём я не

знала, то ли из-за игры, то ли от поцелуя.

Розмари провела Миру дальше на пару метров и помогла ей снова сесть, затем

отправилась на поиски, но не очень далеко. Она скоро наклонилась и когда снова поднялась,

я увидела, что сестра взяла цукини, не большую дубину, а один из маленьких. Я увидела, что

небольшой цукини был целым, маленьким и свежим. Но Розмари не отламывала кусок от

него, а бормотала:

— Ешь это или забудь это, моя сладость.

Мира улыбнулась и открыла рот. Розмари присела на корточки очень близко перед ней.

Она щелчком отделила соцветие мокрого от дождя плода и положила его конец в рот

подруги, и тогда прошептала:

— Это пенис твоего возлюбленного.

Тело Миры коротко дёрнулось назад. Потом она стала очень спокойной, отломила

крепким укусом зубов кончик цукини и плюнула вслепую ей в лицо, попав Розмари на

верхнюю губу. Потом Мира сказала:

— Ты проиграла, Розмари.

Мира дёрнула за лейкопластырь и порвала его. Она встала, стянула с головы белый

шарф, бросила ткань на компостную кучу, и пошла.

Розмари и я смотрели ей вслед.

— Скажи-ка, что всё же это было? — спросила я. Розмари развернулась ко мне с

искажённым лицом. Она кричала:

— Только оставь меня в покое, ты — глупое, глупое существо!

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ ▪ КНИГИ О ЛЮБВИ

HTTP://VK.COM/LOVELIT

— С удовольствием, — ответила я, — так или иначе, я не играю с людьми, которые

могут терять.

Я сказала так только потому, что заметила, как Миру поразили слова Розмари. Я их не

поняла. Розмари подошла ко мне двумя длинными шагами и дала пощёчину.

— Я ненавижу тебя.

— Черви вообще не могут ненавидеть.

Я побежала в дом.

Розмари с нами не ужинала. Когда я была уже почти в кровати, она появилась в нашей

комнате и вела себя так, как будто бы ничего не было. Я всё ещё была зла на неё, но села на

подоконник и сестра рассказа мне, что было с Мирой. И потом наступила ночь.

Розмари и я всегда спали в старой двуспальной кровати, когда я была там летом. Это

было весело и страшно, мы рассказывали друг другу наши сны, болтали и хихикали. Розмари

говорила о вещах из школы, о Мире и о мальчиках, в которых она была влюблена. Часто

сестра говорила о своём отце — рыжем богатыре с севера. Полярный исследователь, пират

на Ледовитом океане, вероятно, уже мёртв, навсегда замороженный во льдах, и серебристо-

серое небо отражалось в неподвижных глазах, и другие истории такого типа. С Харриет она

никогда не говорила о своём отце, и тётя также не начинала разговор о нём.

В кровати Розмари и я выдумывали для нас языки, тайные языки, мрачные языки, в

течение долгого времени мы говорили задом наперёд. Сначала всё шло очень медленно, всё

же через пару дней у нас появился навык и мы всегда могли выдать пару коротких

предложений, или переворнуть имена всех людей, которых знали. Я была Сири, она была

Ирамзор и конечно была Арим. Когда-то Розмари находила, что противоположность одной

вещи должна бы быть самой вещью, только наоборот. Иногда мы называли еду и прежде

всего манеру есть, как я называла её дома с моими книгами — "нецток" ( прим.пер. — слово

наоборот — kotzen — рвать, вырвать). И действительно, слово было точной

противоположностью от "едят" — только как раз обратное. Когда Розмари, Мира и я

однажды рано утром сидели на подоконнике в комнате Розмари, и выглядывали наружу в

дождь, сестра сказала:

— Вы знаете, что я вмещаю в себя Миру? — Мира смотрела на неё из под тяжёлых век.

Она лениво открыла свой тёмно-красный рот:

— А?

— Розмари вмещает в себя слово "Мира". И ты, Ирис, была бы мне только примерно

как какие-то волосы, но скорее всего, ускользнула какая-то "и".

Мира и я молчали, и проверяли всё в голове. РОЗМАРИ. Через некоторое время я

сказала:

— О, в тебе есть многие вещи.

— Я знаю, — Розмари счастливо хихикнула.

— ОШИБКА, — сказала Мира. И после паузы:

— ОШИБКА и ПОДЛОСТЬ.

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ ▪ КНИГИ О ЛЮБВИ

HTTP://VK.COM/LOVELIT

— ЛЁД, — сказала я. И после паузы:

— Я голодна.

Мы засмеялись.

Действительно целое множество слов содержалось в Розмари. Ошибка и подлость, роза

и лёд, Морзе и рифма, вагина и Марс.

Во мне не было ничего. Совсем ничего. Только я сама была мной — Ирис. Цветок и

глаз.

Достаточно. Раны, которые попадались мне на доме, я пристально рассматривала

достаточно долго. С улицы я пошла в прихожую, потом через комнату, которая раньше была

прачечной. Стеклянная выдвижная дверь запищала, когда я со всей силы нажала и сдвинула

её в сторону. Каменные плиты на земле делали комнату совершенно прохладной. Несмотря

на большие стеклянные двери в помещении было темно, так как плакучая ива стояла плотно