Ксения Мартьянова - Ломая стены

• Название: Ломая стены
• Автор: Ксения Мартьянова
• Жанр: Остросюжетные любовные романы
• Год: 2015

Жизнь Рэйчел Парсон, казалось бы, только начинала становиться сказкой.  Всё, о чем она когда-либо мечтала, сбылось. Рэйчел была безумно влюблена, обручена и счастлива. Но, прошло не так много времени, и судьба решила проверить её на прочность. Ей придется пережить предательство, разочарование, испытать страх и начать бороться за свою жизнь. 

---

Эшли довольно улыбнулась и вдохнула приятный утренний воздух.

- Нет, Николас, тебе не выиграть. Обещаю, ты будешь гореть в аду. А я свои обещания всегда сдерживаю.

Глава 29

- Виновна! – Старшина присяжных заседателей произнесла эти слова и села, а я вымученно подняла глаза к потолку, пытаясь остановить подступающие слёзы.

Я видела убитое, измученное лицо Джейса, и выражение страха и ужаса на лице Эшли. Я слышала, как заплакала мама, и как отец говорил ей слова утешения. Как плакала Кейли, мотая головой на успокоительный тон Дена, и  Кэтрин, которая уткнулась лицом в рубашку Стива, как не верили в услышанное все мои друзья и близкие, сидящие в зале суда. Кто-то злился, кто-то плакал, кто-то просто отказывался это понять и что-то безостановочно говорил. Я понимала, что теперь буду сидеть в тюрьме долгие годы своей жизни. Но самым сильным наказанием для меня стало только то, что меня признали виновной. Виновной в том, чего я не совершала. И теперь на мне лежало клеймо убийцы.

Я невольно окинула взглядом присяжных. Они сидели, склонив голову, и ни на одном лице я не увидела удовлетворения от выполненного долга или облегчения. Они все, как один, были чем-то озабочены. В их поведении и позах отражалось какое-то иное чувство, близкое к вине. И оно разрывало их изнутри. Особенно в глаза мне бросилась та самая женщина, которая озвучила мой приговор. Она судорожно сжимала что-то в руках, будто оберегая, сидела с глазами, возведенными к верху и что-то шептала. Молитву. Я поняла, что она молилась, а потом увидела, как она целует кулон, который только что сжимала в руках. Её взгляд обратился на меня, но она тут же отвела глаза, и я увидела, как по её щеке скатилась слеза, которую она осторожно, но быстро смахнула.

Она снова посмотрела на меня, и я увидела в её глазах такую боль и такой страх, что мне в одно мгновение всё стало понятно. Я смотрела в глаза этой женщины, которая явно мучилась от того, что ей пришлось сделать. Но я не кинула на неё осуждающего взгляда, ни на секунду я не позволила себе дать ей понять, что я виню её, и всех их. Потому что, я, действительно, не винила никого, кто находился в этой комнате.

Всё то, что случилось после, я совершенно не помню, потому что всецело была поглощена своими мыслями. Джейс говорил что-то о доказательствах и повторном слушании, с меня же требовалось сказать последние слова. Никогда ещё то, что я говорила, не выходило у меня настолько тяжело. Мой голос дрожал, ноги подкашивались, разум затуманивался от осознания того, что на самом деле всё это взаправду. Я держалась, чтобы не заплакать, и ощущала пустоту внутри себя. Она заполняла меня целиком, вызывая холод и отчаяние. Меня сдавливал страх, и я чувствовала нестерпимую боль, которая теперь стала единственным ощущением, никогда меня не покидавшим.

Судья объявила о закрытии дела, и я обреченно закрыла глаза.

- Вы не можете посадить её.

Я подняла свой взгляд и увидела, как Джейс стремительно направился в сторону судьи, складывающей документы в папку. Она воззрела на него свои большие синие глаза, и я заметила её сочувственный взгляд.

- Так решили присяжные.

- Но доказательства! – Джейс развел руками. – Мы предоставили вам столько фактов, которые, как минимум, должны были бы породить в них, и в вас особенно, сомнения насчет всего этого дела! 

- Не нужно. – Судья Олдридж рукой остановила охранников, которые направились успокоить моего разбушевавшегося парня, и обратилась к нему. – Мистер Максвелл, я понимаю, что вы сейчас чувствуете, но я ничего не могу сделать. Закон есть закон. И перед ним бессильна даже я.

- Судья – большая часть закона, и от него тоже зависит, какой приговор будет вынесен.

- Я уже закрыла дело. Приговор вступил в силу. Мисс Парсон признали виновной, и тут я не в силах помочь. – Она одарила Джейсона проникновенным взглядом. – Вы уже откладывали суд на неделю, мистер Максвелл. У вас был шанс.

- Но вы же видите, что здесь всё не так. Всё сфабриковано, подстроено. Воздух в этом зале пропитан ложью и страхом. Они все. – Он машинально указал рукой на присяжных заседателей. – Все до одного знают, что Рэйчел Парсон не убивала Боба Уоллиса. Но они молчат. Молчат, потому что кто-то закрыл им рты. Я не знаю, на что он надавил, но, видимо, на что-то очень ценное для каждого из них. Семья, дети, возможно, какой-то секрет. Мэгги. – Джейсон подошел ближе к судье, и я вопросительно подняла бровь. Мэгги? Он назвал её по имени? Может они были знакомы по делам, которые вели вместе? – Ты же знаешь, что не сможешь жить с этим. Я помню, как хорошо, ты читаешь по лицам, и что люди для тебя во многих случаях, как открытые книги. Только посмотри на эту девушку. Разве ты можешь назвать её убийцей?

Мэгги направила на меня свой взгляд. И я увидела, каким он был внимательным и мягким одновременно. На вид Мэгги Олдридж было около пятидесяти. Она была симпатичной брюнеткой с вздернутым носиком и запоминающейся улыбкой. Она нравилась мне по тому, как держалась и говорила. Но, почему-то, что-то внутри меня будто отводило меня от неё. Да, эта женщина, безусловно, понравилась бы любому, кто лишь заметил бы её. Она была эффектная. Она сильно отличалась от всех тех судей, которых я когда-либо видела. Она была строгая, но вряд ли её можно назвать подкупной, в ней была справедливость, чувственность и преданность. И да, Джейсон был прав, она никогда не смогла бы жить с виной на сердце, потому что она убивала бы её каждый день.

Я подумала о том, скольких людей она уже посадила и о том, все ли они были виновны.  Её взгляд был сочувственным и обезоруживающим. Я знала, что пойму, что она чувствует, если Мэгги сейчас расскажет мне об этом с помощью своей мимики. Мне хотелось знать, что она думает, хотя это вряд ли помогло бы мне, но я должна была знать. Она смотрела на меня долгим испытывающим взглядом, в котором читалось явное сожаление и сомнение. Мэгги вымученно закрыла глаза и опустила их на бумаги, которые лежали на её столе.

- Прости, Джейсон. У меня ещё одно слушанье, мне надо готовиться. – Олдридж взяла папку и направилась к двери. - Тебе лучше смириться с этим. И ей тоже.

Мэгги вышла, и я увидела, как Джейсон коснулся рукой своего лба и как сильно она тряслась. Он облокотился руками о стол и сильно ударил по нему ногой. Моё сердце болезненно сжалось, потому что я понимала, как страдал Джейс. Ко мне подошли двое охранников, и я повернулась к ним, чтобы они надели на меня наручники. Джейсон посмотрел на меня, и еле различимо помотав головой, сильно сжал губы. Я кивнула ему и постаралась улыбнуться. В его взгляде читалась такая сильная боль, что смотреть на всё это было просто невозможно, не испытывая при этом щемящего покалывания в груди. Я бросила на него последний, полный нежности взгляд и шепнула ему слова любви.

Меня повели из зала суда по узкому длинному коридору. Я закрыла глаза и дала волю своим слезам. Я шла, опустив голову вниз, и медленно выдыхала, пытаясь не впасть в истерику и быть сильной.

Я вспомнила убитую горем маму, папу с раскрасневшимися от слез глазами, но державшегося, потому что он был главой семьи, сестренку, которая отчаянно билась на груди у своего жениха, не веря в то, что происходило у неё на глазах. Боль. Все, кто находился сегодня здесь, чувствовали именно её, причем в таком невообразимом количестве, что мне до дрожи хотелось сделать хоть что-то, чтобы избавить их от всего этого. Я была рада, что мой маленький мальчик не знает, что со мной, была рада, что он не видит этого. Но я совершенно не знала, что ему сказать, как можно объяснить пятилетнему ребенку, что его мама просто не сможет находиться рядом с ним. Я представила, как не увижу его первых оценок в школе, первого забитого меча в ворота, первой влюбленности, первой ошибки, первой драки. Что не буду с ним в моменты печали и слабости, и что не поддержу его в минуты отчаяния. Всё это вызывало во мне такое материнское горе, что я еле сдерживала нервные рыдания, готовые вырваться из моей груди.

Я с большим усилием заставила себя выровнять своё дыхание и успокоиться. Я вспомнила лицо судьи Олдридж, и её глаза. Они чем-то настораживали меня. Она была хорошей женщиной, но у всякой хорошей женщины есть то, что заставит её быть плохой. И Мэгги не была приписана мной к лиге святых. Я могла с легкостью определить, чувства и ощущения человека лишь по выражению его лица, к этому добавлялись неосторожные движения, слова и мимика. Я могла прочесть по глазам все мысли и эмоции, которые он испытывал. Мэгги Олдридж понимала, что я не виновна, и она только что доказала мне это.

***

Меня поместили в одиночную камеру, но женщины, которые находились повсюду, всё равно умудрялись внушать мне страх и панику. Я знала, что такое тюрьма, и сама мысль о том, что я нахожусь в ней, заставляла меня холодеть внутри. Радовало лишь то, что я содержалась не в крыле особо опасных преступников и среди моих «соседей» не было жестоких и беспощадных серийных убийц, насильниц или маньячек. Да, и женщины бывают насильниками и маньяками, и то, что я не рядом с ними, если честно, было для меня огромным облегчением.