Николай Гнидюк - Прыжок в легенду. О чем звенели рельсы

• Название: Прыжок в легенду. О чем звенели рельсы
• Автор: Николай Гнидюк
• Издательство: Советский писатель
• Жанр: О войне
• Год: 1975

Повести «Прыжок в легенду» и «О чем звенели рельсы» — первые произведения украинского писателя Миколы Гнидюка, переведенные на русский язык. В них рассказывается о героических делах специального партизанского отряда Д. Н. Медведева в глубоком тылу врага, о замечательном советском разведчике Н. И. Кузнецове, под чьим непосредственным руководством пришлось работать М. Гнидюку.

Рисуя портреты своих боевых друзей, автор показывает стойкость, отвагу, необычайную выдержку разведчиков в самых сложных ситуациях, их находчивость и смелость в минуты опасности. Писатель сообщает много дополнительных данных о деятельности обаятельного и мужественного Николая Ивановича Кузнецова.

---

Когда к дому подъехал газогенератор и из его кабины ловко выскочил статный обер-лейтенант, Иванов, стоявший у окна, метнулся в сторону и с тревогой в голосе объявил:

— Немцы!

Я не успел ему ответить, как на пороге появился Кузнецов. Приветливо улыбнувшись, он проговорил:

— Здравствуйте, товарищи!

Пожал руку мне, потом подошел к Иванову, обнял его за плечи и, подведя к окну, спросил:

— Так это и есть тот парень, который обслуживает моего лучшего друга, Курта Иоганна Вайнера? — И, весело рассмеявшись, сказал: — Будем знакомы, Аврам Владимирович. Николай Грачев. А мы с вами, похоже, земляки. Вы откуда сами? Уралец?

Иванов кивнул головой, но так ни слова и не выговорил от волнения. Идя сюда, он знал, что должен встретиться с руководителем разведывательной группы, но никак не ожидал, что руководитель этот — тот самый немецкий офицер, которого несколькими неделями раньше Иванов видел в обществе заместителя здолбуновского коменданта. Они шли тогда по перрону, о чем-то весело беседуя, потом уселись в дрезину и покатили в Ровно. Тогда же от дежурного по станции Иванов услышал, что обер-лейтенант — давнишний приятель майора, кажется, даже школьный друг, с которым он неожиданно встретился после многих лет разлуки. А тут вдруг этот обер-лейтенант заговорил на чистейшем русском языке, называет его земляком, уральцем! Вот неожиданность!

Леня Клименко, заметив волнение Иванова, спросил:

— Тебе, Аврам, часом, не требуется валерьянки?

— Оставь шутки, — наконец выговорил тот.

— Да я не шучу, — сказал Клименко. — Ты не знаешь, как я впервые встретился с Николаем Ивановичем. Ты хоть услышал от него русскую речь. А я сидел рядом с ним в кабине своего «газона», крутил баранку и не знал, кого везу. Скажи мне тогда кто-нибудь, что это русский, я назвал бы его лжецом и плюнул в лицо. Стопроцентный немец, и только! А оказывается — настоящий русак. Привыкай, брат, имеешь дело не с простыми партизанами, а с настоящими разведчиками, которые любого фашиста обкрутят…

Беседа в этот вечер тянулась долго. Кузнецов интересовался положением дел на Здолбуновском узле, условиями, в каких приходится действовать Иванову, его взаимоотношениями с различными официальными лицами железнодорожной станции, бангофжандармерии, комендатуры, ну и, безусловно, отношениями с майором Вайнером, который в связи с затяжной болезнью коменданта прочно уселся в его кресле.

— Говорите, обрадовался, увидев деньги? — рассмеялся Кузнецов. — Ну и хапуга! Вы ему много денег не давайте, ведь он может и не поверить, что получаете их от спекуляции. А что касается грибов и разного прочего товара… — Он оборвал на полуслове, о чем-то задумался, а потом, увидев, что мы ждем, добавил: — Советую вам создать небольшие перебои в поставке продуктов ненасытному майору. У меня есть одна идея…

Кузнецов снова замолчал. Должно быть, мысленно взвешивал, стоящая идея или нет. Наконец продолжал:

— Так вот. Связь с отрядом у нас теперь хоть и надежная, но не регулярная. Лене нельзя так часто ездить на «маяк». Немцы могут заинтересоваться, почему это машина Здолбуновской заготконторы все время ездит в одно и то же место. А данные, какие вы добываете здесь, в Здолбунове, да и те, которые нам удается получать в Ровно, в большинстве оперативного характера. Их нужно немедленно доставлять в отряд. Значит, кроме Лениного газогенератора нам нужен еще человек, который в любой момент мог бы беспрепятственно отвезти в отряд или на «маяк» спешное донесение. И в этом нам может помочь майор Вайнер. Когда начнутся перебои с продуктами, вы, Аврам Владимирович, намекните ему, что все опять можно наладить, если вы получите пропуск и постоянный билет для проезда по территории Ровенской области. Вайнер даст вам эти бумажки, зная, что после каждой вашей поездки будут пополняться его запасы. А когда вы, в поисках сушеных грибов или меда, окажетесь где-нибудь в районе Клевани, то ничего странного в этом не будет… Ну как, принимаете эту идею?

— Разумеется, принимаю, — обрадовался Иванов. — Выходит, я стану связным, так? Получу возможность бывать в отряде, среди своих? Спасибо… спасибо, Николай Иванович. Вы не можете себе представить, как я счастлив! С пропуском и проездным билетом, думаю, все уладится. Вот только найду ли я для Вайнера в Клевани сушеные грибы?

— Об этом можете не беспокоиться. Леня работает в заготконторе, — ему и карты в руки, пускай заготовляет. Ты, Леонтий, не возражаешь?

— Грибы будут, и вообще все будет, что нужно, — ответил Клименко. — Только… — Он замолчал и печально опустил голову.

— Что — только? — спросил Кузнецов. — Есть какие-то сомнения?

— Нет, сомнений нет, из Иванова выйдет хороший связной. Только я хотел бы вас спросить: мне что же — полная отставка?

— Вот ты о чем, — улыбнулся Николай Иванович, — испугался, что тебе дела не найдется. Не тужи, парень. И ты будешь ездить в отряд. Только не так часто. Да и нет нужды гонять за полсотни километров машину, чтобы передать листок бумаги. Намного проще сесть в вагон поезда и через два часа быть на месте. А тебя будем посылать, когда потребуется отвезти в отряд какой-нибудь груз, скажем, соль, сахар…

— А боевое задание нам поручите? — не успокаивался Клименко.

— У нас все задания боевые, — ответил Кузнецов.

— Это я понимаю, но хотелось бы чего-нибудь такого… Ну, подорвать цементный завод или депо… Вот было бы здорово!

— Верно, — поддержал Иванов, — давайте устроим гадам варфоломеевскую ночь…

— Постойте, ребята, — прервал Николай Иванович. — Никакой варфоломеевской ночи мы в Здолбунове устраивать не будем. Вы должны понять, что мы в первую очередь — разведчики. И наши боевые операции — это добывание разведывательных данных. На прошлой неделе вы, Аврам Владимирович, сообщили про эшелон с новенькими истребителями, который проследовал в район Чернигова. Так могу вас порадовать: на аэродром истребители не попали. Наши бомбардировщики распотрошили этот эшелон вдребезги. Вот в какой боевой операции вы приняли участие! Если бы вам не удалось разведать, куда идет эшелон с истребителями, они наверняка уже охотились бы за советскими самолетами. И ты, Леня, тоже участвовал в этой операции, потому что без задержки привез донесение об эшелоне в отряд. Значит, вам, ребята, не на что жаловаться. Судьба разведчика — рискованная, но прекрасная. Я никогда не жалел, что мне выпала именно такая судьба, хотя вы можете себе представить, как противно носить этот мундир и любезно улыбаться фашистским выродкам… Так что вы делаете очень нужное для Родины дело, оно ускоряет победу над врагом.

По прошествии нескольких дней Аврам Иванов получил постоянный бесплатный билет и пропуск на право свободного проезда пригородным железнодорожным транспортом по территории Ровенской области. Нужно ли говорить, что после этого далеко на Западе, в Рейнской долине, в усадьбе Иоахима Зигфрида Вайнера все чаще и чаще с благодарностью вспоминали любящего брата и сына, который, оставаясь верным своему долгу перед фюрером и фатерляндом, не забывал своих бедных, престарелых родителей и сестренку Карлу! А заботливому сыну было невдомек, что его «верноподданный холуй» вместо того, чтобы промышлять по селам, почти ежедневно встречался с партизанами, передавал им разведданные и получал для советских разведчиков пакеты с инструкциями и приказами партизанского штаба.

И без того Иванов не знал отдыха, а эти поездки совсем измотали его. Он еще больше исхудал, очень редко брился (не было времени), ел на ходу, дремал, сидя в поезде. Но как ни тяжело было, он никогда не жаловался на усталость, всегда старался сохранять бодрость, хоть было заметно, что это давалось ему не легко.

Иванов стал бессменным связным между ровенской и здолбуновской разведгруппами и партизанским отрядом. Но частые, почти ежедневные выезды отрывали его от наблюдения за транспортным узлом, и данные, какие мы от него теперь получали, уже не были такими полными и точными, как раньше. Словом, Иванов-связной в какой-то мере мешал Иванову-разведчику.

А однажды случилось так, что Иванов чуть не поплатился жизнью. На станцию прибыл эшелон эсэсовцев. Он стоял недолго, потому что таким составам всегда давали «зеленую улицу». Бригада Иванова получила приказ — обработать этот эшелон вне очереди. Уборщики поспешно выполнили свою работу, продезинфицировали все вагоны, а сам бригадир с карандашом в руке начал подсчитывать и записывать количество вагонов. Он делал это постоянно, для отчета в бухгалтерию и начисления зарплаты. И никто ни в чем не подозревал нашего разведчика.

И вот когда Иванов дошел до последнего вагона и принялся за свои записи, позади послышалось грозное немецкое «хенде хох!» и щелканье затвора. Аврам Владимирович, не понимая, в чем дело, хотел было оглянуться, но даже не успел опомниться, как на него накинулись эсэсовцы, вывернули ему руки, отобрали записи и с криком «бандитен», «партизанен», «большевик» втолкнули в свой вагон. На его объяснения и протесты не обращали никакого внимания.