Джоди Малпас - Одна отвергнутая ночь

• Название: Одна отвергнутая ночь
• Автор: Джоди Малпас
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2016

---

Совсем даже не сложно выполнить его просьбу. Руками обнимаю его за плечи и тяну к себе.

— Хочу быть в твоей постели, — шепчу ему в волосы, желая уже быть там.

— Значит, будешь, — Миллер перекатывается, утягивая меня за собой, а потом поднимает меня так, что я оказываюсь сидящей на его животе. Тихо меня изучает.

— О чем ты думаешь? — спрашиваю я.

— Думаю, что никогда в своей жизни не был шокирован, — говорит он, тянется и дразнит мои соски, пока они не сжимаются в горошины, набухают и становятся сверхчувствительными. — Но когда ты бросила на стол те деньги в «Langan’s», мне пришлось сдерживаться, чтобы не закашляться вином.

Краснею, пристыженная собственной грубостью, всем сердцем желая, чтобы этого никогда не было.

— Никогда не поступлю так снова.

— Я тоже, — шепчет он, берет меня за руку, поглаживая то место, где ран уже не видно. — Мне так жаль. Меня пожирало отчаяние…

Вырываю руку и затыкаю его, резко на него опустившись и обрушиваясь на его губы.

— Прошу, не чувствуй больше вину.

— Я ценю твое милосердие, но ты ничего не сможешь сделать, чтобы облегчить мои угрызения.

— Я тебя спровоцировала.

— Это не оправдание, — он садится и перемещает нас к краю постели, ставя меня на ноги. — Я сделаю это для тебя, Оливия Тейлор, — он клянется, вставая и ладонями накрывая мои щеки. — Заставлю тебя забыть того мужчину, — его губы касаются моих, подкрепляя слова, и я согласно киваю. — Он не тот, кем я хочу быть для тебя.

Я позволяю ему себя целовать и раскаиваться, позволяю отчаянно прижимать меня к стене, позволяю касаться себя повсюду.

— Забери меня в свою постель, — прошу, нуждаясь в комфорте и безопасности, которые приносят руки Миллера и его постель — что-то, что я не чувствую стопроцентно в этом номере отеля, где кровать с балдахином — постоянное напоминание об абсолютно другом Миллере.

— Я сделаю все, что ты захочешь, — выдыхает он, позволяя себе ослабить извиняющийся поцелуй, и неустанно целует меня в губы. — Все, что захочешь. Прошу, постарайся стереть случившееся.

— Тогда забери меня отсюда, — настаиваю я. — Уведи из этого номера.

Он начинает слегка паниковать, отстраняясь, когда осознает, масштаб моего отчаяния в попытке сбежать от воспоминаний. Это приводит в отчаяние и его тоже. Лихорадочно двигаясь, он избавляется от презерватива, одевается с невероятной скоростью, не удосужившись завязать галстук или разгладить на костюме складки. Оставляет рубашку застегнутой только наполовину, застегивает брюки, небрежно напяливает жилетку и пиджак, после чего хватает мое платье и одевает его на меня.

Схватив меня за руку, ведет прочь из холода этой экстравагантной комнаты. Мы спускаемся по лестнице, и через каждые несколько шагов он оборачивается, проверяя меня.

— Я иду слишком быстро? — спрашивает он, продолжая свой уверенный шаг.

— Нет, — отвечаю, ноги болят от попыток не отставать, но я хочу идти быстрее. Ничто не может увести меня из этого места достаточно быстро.

Мы в спешке проходим по роскошному фойе отеля, оба замечаем на себе взгляды состоятельных клиентов, которых смутил наш взъерошенный вид. Меня эти взгляды не заботят, также как и Миллера. Он практически швыряет карту-ключ от номера через стойку девушке на ресепшен. Он стремится убраться отсюда так же отчаянно, как я.

Сейчас расстояние до стоянки кажется милями, хотя она находится прямо за углом. Поездка занимает будто бы часы, на самом же деле всего пару минут. Ступенек до квартиры Миллера будто бы тысячи, хотя в действительности их от силы пара сотен. Как только дверь за нами закрывается, он нетерпеливо стаскивает с меня платье, сбрасывает нижнее белье, поднимает на руки, прижимая к своему небрежно одетому телу, и несет по квартире, ни на секунду не отрываясь от моего рта, только вот направляемся мы не в спальню. Он заносит меня в свою студию и опускает на диванчик, а я сижу, ощущая неловкость и некоторое замешательство от его возрастающего отчаяния, когда он в спешке избавляется от одежды, создавая в небрежную и дорогую кучу на полу. Нависнув надо мной, он полностью мной завладевает, прижимая к потертому диванчику. Лицом приближается к моей шее, вдыхает запах моих волос, а потом его рот накидывается на мой, ласково дразня языком, Миллер мурлычет и стонет, углубляя поцелуй, абсолютно разрушая всю схему нашего поведения. Это я всегда спешу, а он настаивает на том, чтобы делать все не спеша, теперь я знаю, почему. Но беспокойство сильнее его.

Я пытаюсь замедлить поцелуй, уменьшить напор, но он слепо следует к цели заставить меня забыть. Он не предельно напорист, совсем нет, и все же это не то, чего я хочу или в чем нуждаюсь.

— Притормози, — выдыхаю, отстраняясь от его губ, так что он спускается к моей шее, направляя всю свою силу туда. — Миллер, прошу!

От моей краткой просьбы он выпрямляется, руками цепляясь за волосы. Страх в его глазах больше, чем я могу вынести, именно в этот момент я осознаю, что он будто два абсолютно разных человека — физически и эмоционально. По крайней мере, сейчас, когда в его жизни есть я. Думаю, до меня он был просто мужчиной под маской джентльмена и жестокого любовника — или эскорта.

— Ты в порядке? — спрашиваю, перемещаясь в сидячее положение.

— Прости, — он встает и подходит к огромному окну. Его обнаженная спина на фоне ночного неба кажется почти нереальной. Чувствую безграничную потребность быть к нему ближе, но он потерялся в своих мыслях, и я должна позволить ему все обдумать. Столько времени думала, что это я поврежденная половина этих отношений. Я так ошибалась. Миллер сломлен куда сильнее. Мне известен результат его образа жизни. Я видела, как это повлияло на мою мать и оставило пожизненный след в сердце бабушки. И в моем тоже. Я совершала глупые поступки. Только у Миллера нет семьи, которую бы это затронуло. Есть только он, не важно, как я сформулирую вопрос. И он не движется прямиком в свой личный ад. Но это отрезвляющее заявление только усиливает мою надежду. Миллер слишком много лет провел, делая то, чего делать не хотел.

— Миллер?

Он медленно поворачивается, и мне совсем не нравится то, что я вижу.

Поражение.

Боль.

Тоска.

Он опускает голову:

— Я облажался, Оливия. Мне жаль.

— Ты достаточно извинялся. Перестань говорить, что тебе жаль, — чувствую, как внутри зарождается паника. — Пожалуйста, иди сюда.

— Я не знаю, что буду делать, если ты решишься, но ты действительно должна бежать за милю отсюда, сладкая девочка.

— Нет! — кричу, обеспокоенная тем, что он начал так рассуждать. — Иди сюда, — я намереваюсь уже сама притащить его, когда он возвращается. Он садится на другом конце дивана, слишком далеко. — Не говори больше так, — предупреждаю, опускаюсь на спину, голову пристраивая к нему на колени, так что смотрю на него снизу вверх.

Он опускает голову, чтобы наши взгляды встретились, и поглаживает мои волосы.

— Мне жаль.

— Скажешь это еще раз, — предупреждаю, протягивая руку и касаясь его шеи. Тяну его вниз, вынуждая наклониться, так что мы соприкасаемся лбами. — И я…

— Ты что?

— Без понятия, — сознаюсь я. — Но я что-нибудь сделаю, — я целую его, потому что это единственное, что мне остается. И он мне позволяет. Теперь я задаю осторожный темп, направляя Миллера. Сейчас я сильная сторона. Я. Мне уже неважно, что было до меня. Важно только то, что мы нашли друг друга и наконец друг друга приняли. Это как будто слепой ведет слепого, но сейчас моя решимость не знает границ. Я позволила ему сломать свои стены, и в процессе нечаянно разрушила его. От ощущения его губ я отказаться не готова. Эта связь не ослабнет. Здесь я и должна быть. Не готова больше бороться против этих чувств. У меня есть силы ему помочь. И эти силы дает мне он.

Он резко обрывает наш поцелуй и тяжело дышит, до безумия нежно гладя мои щеки и волосы.

— Ты так меня отругала? — спрашивает он серьезно, едва уловимо целуя мой нос. — Если так, то мне жаль.

— Прекрати.

— Мне жаль.

— Ты ведешь себя глупо.

— Мне жаль.

— Я что-нибудь сделаю, — предупреждаю, несильно потянув его за волосы.

Он убирает мою голову со своих коленей, ложится и передвигает меня так, что я оказываюсь распростертой на нем, наши лица на одном уровне.

— Прошу, сделай, — шепчет он, приближаясь к моим губам и, дразня меня, медленно моргает.

— Хочешь, чтобы я тебя поцеловала? — спрашиваю тихо, оставляя расстояние между нашими ртами минимальным, сдерживаю порыв поддаться искушению и преодолеть это расстояние.

— Мне жаль.

— Не надо.

— Мне жаль, — он сплетает наши губы, и вся моя оборона сходит на нет, соблазну его губ невозможно сопротивляться. — Мне жаль.

Движения языка решительны, но мягкие, плавные и переполнены благоговением. Мы вернулись к моменту, которому принадлежим. В моем мире все снова на своих местах. Все можно простить, только сейчас это гораздо больше, чем прощение. Его правила, те, в которых мне не позволялось касаться его или целовать, канули в Лету. Я чувствую каждую его клеточку, целую так, как будто больше никогда не удостоюсь такой чести. Эти поцелуи любящие, многозначительные и абсолютно крышесносные. Они совершенны.