Анатолий Черняев - Совместный исход. Дневник двух эпох. 1972–1991

• Название: Совместный исход. Дневник двух эпох. 1972–1991
• Автор: Анатолий Черняев
• Издательство: РОССПЕН
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2008

Анатолий Черняев. Совместный исход. Дневник двух эпох. 1972–1991 М., РОССПЕН, 2008. 1047 с.

Книга эта — подробнейший дневник, который в течение 20 лет вел человек, работавший в аппарате высшей власти в СССР. Он лично знал многих в руководстве КПСС в 70–80-е годы. Здесь в деталях его впечатления о Брежневе, Суслове, Кириленко, Пономареве и др. Дневник, очень откровенный и критичный, изнутри режима свидетельствует о том, как и почему он стремительно шел к своей неумолимой гибели, как и почему попытки спасти великое государство на путях демократизации и перестройки окончились неудачей.

В книге много переживаний и размышлений интеллигента тех времен, озабоченного судьбами своей страны.

---

Встал пораньше, чтоб писать.

С разоружением стало еще хуже (Арбатов думает, что он знает какие-то секреты). Весь мир видит, что препятствием в этом процессе стали мы. Мы добились разрядки военной напряженности. Войны мы не хотим и не будем ее провоцировать. Но и — никакого реального разоружения. По причинам совсем иным.

То же самое — с блоками. Варшавский пакт нам нужен вовсе не против НАТО (как и американцам НАТО — не против нас). Весь мир это давно отлично понимает. И зачем же шуметь на этот счет. Зачем вести словесную «холодную войну»?! Так что, я предлагаю прагматическую платформу: утрамбовывать полученное и все внимание — к экономическим связям. Иноземцев (который в курсе) говорит, что бардак у нас в этом деле страшенный. Дело не только в том, что у нас не хватает, чем торговать. Дело главным образом в нашей системе общения с капиталистическим миром и полном отсутствии ответственности на том уровне, где есть компетентность. И соответственно — наоборот. (Ответственность — в смысле права решать).

Телеграмма из Лондона. Посол беседовал с Голланом (генсек компартии) на сюжеты по нашему поручению. Тот по-прежнему шипит по поводу международного Совещания. Вы, мол, советуетесь только с теми, мнение которых вам заранее известно. А потом изображаете дело так, будто уже многие братские партии поддерживают вашу идею. И вообще, толку де от этих ваших совещаний нет, потому что нельзя всерьез поговорить — идет обмен заранее заготовленными речами.

И вот я подумал: до чего же дошло наше МКД и как оно выглядит. Пример: Португалия. Свергнут фашизм после пятидесяти лет господства. Сброшен сходу армией. Развернулся самый настоящий «февраль 1917 года». Событие огромное. Куньял на другой же день возвращается в страну и его на аэродроме встречают так, как Ленина на Финском вокзале. Но я не о том! Лидер португальской соцпартии Соареш — и недели не прошло после переворота — едет по странам Европы. Встречается со своими друзьями из Социнтернационала, присутствует на Совещании соцпартий северных стран. И везде — публичные резолюции в поддержку Португалии, обещания политической и материальной помощи демократическому развитию в Португалии. Это ли не реальный интернационализм на социал-демократический манер. Между тем, резолюции принимаются по инициативе правящих социал-демократических партий. Они не боятся дипломатических скандалов, не чувствуют даже неудобства от своих коллективных акций. Попробовало бы комдвижение сделать нечто подобное! Попробовал бы кто-нибудь предложить кому-нибудь конференцию по Португалии или что-то в этом роде, — все бы шарахнулись в разные стороны.

Понять все это очень легко. И тем не менее — грустно!

17 мая 1974 г.

Вчера я вернулся из Волынского-2. Хотя чемодан еще там и наездами еще придется работать. Цуканов, Арбатов, Иноземцев были с нашим «материалом» у Брежнева. Читали. Цуканов уверяет, что на Брежнева произвело впечатление («знаю его 15 лет и чувство меня не обманывает»). Замечаний мало. Реализовать их — проблема нескольких часов, что вчера и сделано было.

В показанном варианте — скорее моя точка зрения, чем точка зрения Арбатова или Иноземцева относительно того, как держать себя дальше (против «иллюзионизма»). Брежнев попросил лично упомянуть Брандта и Помпиду.

Вообще конец апреля и начало мая насыщен событиями:

— Ушел Брандт (дело Гийома — шпиона ГДР);

— Сражение Миттерана — Жискар д'Эстена во Франции (визит Червоненко к Жискару, скандал — заявление ПБ ФКП в «Юманите»);

— Португалия, где только что сформировалось правительство и Куньял (министр без портфеля) одна из главных его фигур;

— В Израиле три палестинца захватили школу, потребовали освобождения из тюрьмы своих соратников-убийц, потом штурм школы — 20 убитых, 70 раненых, главным образом ребята. Наш газетный комментарий: Израиль сам виноват!

— В Италии на референдуме по вопросу о разводе линия коммунистов получила неожиданный для них самих перевес — 60 %;

— Затрещал «Общий рынок»: Италия и Дания ввели пошлины. И сейчас идет поток оценок — пессимизм и разочарование всех тех, кто в нем видел будущее Европы. Кстати, я лично думал, был убежден и всегда отстаивал эту точку зрения, что «Общий рынок» укоренился в жизни Европы сильнее и необратимее, чем это оказалось на самом деле;

— В связи с португальской революцией рухнула последняя колониальная империя в Африке.

В общем, все в переменах и брожении.

Европейское Совещание компартий повисает в неопределенности. Наше настояние завершить его на «высшем уровне» теряет смысл, так как общепризнанные творцы разрядки (кроме Брежнева) ушли со сцены, а присутствие Никсона в его теперешнем положении вряд ли добавит авторитета этому «высшему уровню».

И у нас, и там высказывают опасения насчет будущего разрядки. Мне кажется, ей никто не угрожает. Из-за Ближнего Востока теперь уже никто не полезет в большую драку, из-за Юго-Восточной Азии — тем более. Все заняты своими делами, хлопот полный рот, чтоб удержать на уровне «общество потребления» — и к разрядке уже начинают привыкать, как в свое время привыкли к «холодной войне».

И это обретает реальность — почвы для большой войны нет. Если она возникнет, то причиной ее будут идеологические мифы, т. е. глупость человеческая, которая в нашу эпоху уже непростительна, потому что исторически не оправдана. Раньше у обществ и правительств (в силу материальной неразвитости) не было альтернативы, война была заложена в самой закономерности объективного развития. Теперь уже не так. Теперь война будет, если на авансцену выйдут вселенские «Трапезниковы».

Неопубликованная речь Брежнева на встрече с ветеранами 18-ой армии. Прочитал стенограмму в Волынском. Флотские брюки на 36 см., почему-то расстроился, рассказывая, как мы расшатали Программой мира капитализм. Говорил без бумаги.

На Западе выпустили II том мемуаров Хрущева. На этот раз — они с магнитофонных лент, которые хранятся в Гарварде и каждый может придти и послушать сам. Встречи Никиты с Капицей и Сахаровым по поводу водородной бомбы. Сожаления по поводу «полицейских мер» в отношении Пастернака, отношение к Евтушенко, к «новым школам» в искусстве. Такой вроде добрый дядя, огорченный post factum недоразумениями с интеллигенцией, тем что он поздно понял значение «свободы творчества» и т. п.

А между тем, то, что мы уже 10 лет в Вольтерах имеем Демичева и Трапезникова виноват непосредственно Никита. Хотя корни этих деятелей — в сталинизме.

— июня 1974 г.

В конце мая вылетел в Швейцарию, на X съезд ШПТ (Швейцарская компартия, официальное название — Швейцарская партия труда) с поездкой по стране. Козырь — глава делегации, первый секретарь Одесского обкома. Затем присоединились из Франции Панков, Якухин и другие.

Вечером в Цюрихе знакомство с Игорем Мельниковым — корреспондент газеты «Правда» из Вены. Гостиница модерн на окраине Цюриха, у склона горы.

Утром 31 мая — поездка к Рейнскому водопаду. Обед на берегу Рейна в Шаффхавене — городок, откуда Ленин уезжал из Швейцарии.

К вечеру в Базеле. Обед в ресторане с Венсаном, Хоффером, Даффлоном, Эдигером (надежда партии). Первые острожные контакты: Эдигер смотрел с подозрением на меня, огрызался. По-моему, он начал меня уважать только после встречи делегации с новым Политбюро в Лозанне и, особенно, после моего выступления на собрании в Женеве в тот же вечер. До этого, на съезде, держался сухо и неприязненно. Так же и Маньен. Впрочем, и Венсан только в Лозанне оценил, что мы приехали с серьезными намерениями и ради этих намерений послан именно я.

С 1 по 3 июня — съезд. Доклад Венсана — ни слова об СССР, но все остальное свидетельствовало «о возвращении в семью». Выступление Козыря. Практически на 80 % его «не слышали». Но встречали и провожали бурно, стоя. Этого удостоились еще только испанцы (скорее всего потому, что много испанцев-иммигрантов было в зале) и, конечно, Володя Тейтельбойм — Чили. Выступал он ораторски очень сильно. В его докладе в основном — «об уроках», явно подготовленном Карякиным для меня (для Пономарева) и что уже стало очередным учением Б. Н.'а «об уроках Чили».

Прогулки по городу. Трамваи Базеля. Книги Солженицына в витринах. Итальянцы на улицах пустынного воскресного города, как у себя в неаполитанской или сицилийской деревне: играют, возятся, шутят со своими девицами. Холеные, надменные швецарцы (немцы) с презрением взирают на эту «низшую» расу, которая, однако, составляет шестую часть населения страны. На некоторых заводах 80 % рабочих — иностранцы. А по 40–50 % — обычное явление.

Вечер — встреча с активом. Мое первое большое выступление и почти все ответы на вопросы.

— июня 1974 г.

Девушка с вопросом об инфляции в СССР. Седовласый литератор, который еще на съезде спрашивал, может ли он со мной побеседовать по поводу «свободы творчества». Он задал такой вопрос: как у вас формируются новые идеи?