Анатолий Черняев - Совместный исход. Дневник двух эпох. 1972–1991

• Название: Совместный исход. Дневник двух эпох. 1972–1991
• Автор: Анатолий Черняев
• Издательство: РОССПЕН
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2008

Анатолий Черняев. Совместный исход. Дневник двух эпох. 1972–1991 М., РОССПЕН, 2008. 1047 с.

Книга эта — подробнейший дневник, который в течение 20 лет вел человек, работавший в аппарате высшей власти в СССР. Он лично знал многих в руководстве КПСС в 70–80-е годы. Здесь в деталях его впечатления о Брежневе, Суслове, Кириленко, Пономареве и др. Дневник, очень откровенный и критичный, изнутри режима свидетельствует о том, как и почему он стремительно шел к своей неумолимой гибели, как и почему попытки спасти великое государство на путях демократизации и перестройки окончились неудачей.

В книге много переживаний и размышлений интеллигента тех времен, озабоченного судьбами своей страны.

---

Е: Ну, раз демократия, тогда можно…

М. С.: Давайте и назовем: "конфедеративное демократическое государство"…

Посудачили… согласились, на это потребовалось почти 4 часа — все время до обеда.

Андрей откомментировал поведение Ельцина так: Это, знаете, как большой Ванька на деревне. Ну, Вань, ну, давай, это же тебе ничего, тебе же на пользу…"А я не хочу, не хочу и все, мне это не подходит!" Ну, Вань, подумай, все тебя просим, смотри вон — люди глядят, ждут, от тебя зависит! "А я не хочу". Да ты подумай, ну проспишься, сам пожалеешь, что не соглашался. Ну, перебрал немного… Завтра-то все яснее будет. "Ладно. Согласен. Только смотрите у меня!"…

М. С.: Дальше речь пошла о властных структурах. О президенте. Я им говорю: должен избираться народом. Все один за одним: как же так? Ведь в каждом из наших государств будет президент, зачем еще? Ведь тогда двоевластие…

Я им: Не двоевластие, а четкое разделение полномочий и полное распоряжение делегированными правами и обязанностями.

Они: Ладно, только пусть президента назначают парламенты (или выбирают) суверенных государств.

Я им: Нет… Куклой, свадебным генералом или чтоб каждый ноги обтирал о президента — на это я не пойду. И дело не во мне. Кто бы ни был, раз договариваемся о государстве- субъекте международных отношений, с едиными вооруженными силами, с согласованной внешней политикой, с общим рынком, финансовой системой и т. д. — должен быть полномочный и властный глава государства, который имеет мандат от народа.

Уломал в конце концов: избирается президент гражданами суверенных государств — членов Союза, а гражданство тройное ("автономий" быв.; суверенных государств, союзное)… Это — чтоб человек на всем пространстве чувствовал себя одинаково полноправным — одно для всех "союзное" гражданство. Выборы — "по закону", т. е. суверенные государства могут их проводить по-разному, возможно, — через выборщиков. Но все равно — мандат от самих граждан, а не от парламентов или каких-нибудь других властей.

Ельцин бросил реплику: это хорошо — через выборщиков, как в Америке! М. С. на это заметил: Не знает, что ли, что в США президент ого-го!

Потом в этом же духе — пошло-поехало: каким должен быть общий парламент. Ельцин настаивал — чтоб однопалатный — из делегаций от парламентов государств. Я, говорил нам М. С., круто выступил против. Ибо это опять превратило бы президента в марионетку. Ельцин сопротивлялся, но я его купил: говорю — тогда так, ведь, Борис, получится, — от Туркменистана 50 депутатов, и от России — 50!!

— Что?! — взревел Ельцин.

— Ну, а как же, раз ты за такой парламент, тогда так… И знаете, М. С. смеется, при всех я это сказал, при Ниязове. (будущий президент Туркменистана — "Туркмен-баши"). И быстро договорились: другая палата избирается всеми гражданами.

С положением о Министерстве внешних сношений, МВД, Министерстве обороны и о единых Вооруженных силах справились без скандалов.

Но уткнулись в бюджет — в запрос М. С. о 30 млрд. на квартал до конца года. Тут опять Ельцин начал Ваньку валять. "Не дам печатный станок — и все. И так деньги ничего не стоят"… На ковер вызвали Геращенко и других финансовых экспертов. Один за одним Ельцину разъясняли, что государство, какое-никакое, ни дня не может существовать без денег. А денег в Госбанке нет. Ведь… что-то от государственных органов остается: армия остается, Академия наук остается… Зарплату люди должны получать, а студенты — стипендию…

— Не дам и все!. — реагировал Ельцин.

Препирались два часа… В том числе уговаривали не разгонять завтра (15. XI — срок) Министерство финансов, потому что некому будет даже распределять деньги, если их дадут.

— Ну ладно! До первого декабря пусть еще поживут! — облагодетельствовал Ельцин.

Финал. Никто не хотел участвовать в пресс-конференции: Вы, мол, Михаил Сергеевич, и скажите все, о чем договорились. Нет уж, возражал Горбачев, давайте вместе, если действительно договорились…

Пошли все к выходу. Но никакой уверенности, что они завернут к толпе журналистов, не было. Однако Андрей выстроил эту толпу так, что увильнуть было некуда. Удалось только одному — Муталибову. Остальные вынуждены были сказать, что "Союз будет".

Впрочем, на другой день Ельцин заявил, что не удовлетворен Ново-Огаревым: "Пришлось пойти на большие компромиссы, чем следовало бы".

А журналу "Цайт" перед своей поездкой в ФРГ — сказал: я все проблемы практически могу решить без Горбачева!

М. С. мне "жаловался" на этот счет по телефону позавчера вечером, уже после интервью "Штерну". Я успокаивал его. Поговорили о "падении нравов в политике". С перестройкой М. С. начал поднимать этическую планку в политической деятельности (честность, доверие, правда, о чем договорились — свято и т. д.). А теперь все вновь вразнос, но уже под прикрытием демократии, плюрализма и гласности. И зараза эта пошла в международные отношения, где М. С. создал атмосферу доверия и верности слову. А теперь — и Буш, и Миттеран, и Коль… "под давлением real politik — изменяют ему, изменяют своим заверениям в поддержке его политики, быстро переориентируются на новые "реальные" центры власти — Россию, Украину. даже Узбекистан…

Проверкой в этом отношении будет поведение Коля с Ельциным, который туда едет 21 ноября.

19 ноября 1991 года. Вторник.

Вчера ланч у Брейтвейтов — в Британском посольстве. Все разговоры — о нас: что-то будет после Госсовета 14 ноября? Россия — Ельцин — Украина… Долги — "шерпы": они семеро как раз здесь сейчас… Предвидел ли М. С., что так получится с КПСС? Когда он понял, что с ней ему не по пути?…

Но — держится посол со мной, хотя это едва заметно, уже иначе — менее почтительно: я уже не представляю сверхдержавы и всемирно-авторитетного Горбачева.

Сегодня — посол Блех… Перед визитом в Германию Ельцина… Обо многом я ему наговорил… Но, между прочим, и сказал (конфиденциально), сославшись на М. С.: для вашего канцлера это будет проверкой верности его дружбе с Горбачевым, собственным его заявлениям о поддержке политики Горбачева и целостности Союза,… хотя сам М. С. поддерживает политику Ельцина, не видит ей альтернативы и честно спасал его в казусе с Чечней!

О Хонеккере… Ельцин готов его запродать за марки или что-то в этом роде… Но, если М. С. его вам выдаст, его осудят даже самые отъявленные антикоммунисты, хотя Хонеккера у нас никогда никто не любил.

Сегодня М. С. подписал распоряжение о назначении меня "специальным помощником по международным вопросам". Это — в компенсацию за мой отказ стать государственным советником.

Сегодня эпопея с назначением Шеварднадзе министром, а Панкина — послом в Лондон. Звонит М. С.: Соедини срочно с Мейджером (я подумал — чтоб надавить на "семерку" шерпов в Москве)… Мейджера никак не найдут… Звонит: дай мне твоего Брейтвейта… Отвечают: он обедает — святое дело для англичанина! М. С. матерится. Наконец, находят Мейджера. Оказывается, речь идет об агремане (тот час же!) для Панкина. Тот обещает, вопреки всем дипломатическим канонам, сделать немедленно. Только вот поговорю, мол, с Королевой. Через час позвонил мне Брейтвейт и сообщил: Ее Величество согласна!

Все это происходило в присутствии Шеварднадзе, Панкина, которые оба сидели в кабинете М. С… Панкину он предложил госсоветника по международным вопросам при себе, членом Политического Консультативного Комитета. Тот — с каменным лицом и своей выдвинутой челюстью — попросил вернуть его на посольскую работу.

М. С. в его присутствии очень хвалил его в трубку Мейджеру: мой друг, замечательный человек, так много успевший за три месяца.

В чем же дело? На Госсовете, когда утверждали Министерство внешних сношений, договорились о Шеварднадзе… Не думаю, чтоб инициатива принадлежала Ельцину… (его Козырев — мальчишка рядом с Э. А., а с Панкиным он мог бы и на равных). Это скорее всего нужно было республикам: чтоб у их министерств был патрон — фигура, а не "случайно выскочивший вверх"… А Горбачеву это и нужно, тем более, что — раз Э. А. соглашается — это сигнал, что союзные структуры жизнеспособны и у "согласованной" общей внешней политики есть будущее. Перед Западом сейчас — очень кстати…

21 ноября 1991 года.

Ровно три месяца от вызволения из "Зари". Как давно это было!

М. С. после вчерашнего очередного неудачного выступления в Верховном Совете по бюджету, над чем сегодня откровенно издеваются газеты ("НГ", "Российская газета"), уехал в Иркутск… Но поговорим о Горбачеве.

Вот с легкостью расстался с Панкиным: реаль политик! Вернул Э. А., который до самого последнего дня в прессу давал унижающие Горбачева оценки и, конечно, — возвышающие его самого. В свое время он отпихнул Яковлева (ради Лигачева и Рыжкова…) — ради реаль-политик. Из-за нее он держался за Лигачева до последнего, действовал страх потерять одну из казавшихся незыблемой опор — КПСС. Между тем, если б он не тянул с 5-й статьей Конституции и сразу после ее отмены ушел бы с Генсекства, партия бы раскололась. Но была бы сохранена наиболее умная и прогрессивная ее часть — для него самого, для перестройки. А так он не только всю ее потерял, но и сделал своим лютым врагом.