Анатолий Черняев - Совместный исход. Дневник двух эпох. 1972–1991

• Название: Совместный исход. Дневник двух эпох. 1972–1991
• Автор: Анатолий Черняев
• Издательство: РОССПЕН
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2008

Анатолий Черняев. Совместный исход. Дневник двух эпох. 1972–1991 М., РОССПЕН, 2008. 1047 с.

Книга эта — подробнейший дневник, который в течение 20 лет вел человек, работавший в аппарате высшей власти в СССР. Он лично знал многих в руководстве КПСС в 70–80-е годы. Здесь в деталях его впечатления о Брежневе, Суслове, Кириленко, Пономареве и др. Дневник, очень откровенный и критичный, изнутри режима свидетельствует о том, как и почему он стремительно шел к своей неумолимой гибели, как и почему попытки спасти великое государство на путях демократизации и перестройки окончились неудачей.

В книге много переживаний и размышлений интеллигента тех времен, озабоченного судьбами своей страны.

---

Если подумать глубже,… не Ельцин им воспользовался (в историческом перестроечном плане), а М. С. воспользовался Ельциным как бульдозером для расчистки поля своим идеям. Ведь ни Ельцин, ни его команда ничего не придумали — ни одной большой идеи, которой не было бы в задумке (я-то знаю) или даже публично сказанной Горбачевым. Кто поумнее среди всех его врагов и соперников, это понимает. И пробавляются для себя… за его счет, его нервов, ума и тактического мастерства…

4 августа 1991 года. Утро. Перед отъездом на Юг с М. С.

Вчера утром приходил Игнатенко, "Помирились". Принес три бутылки вина — "в дорогу"… Поговорили о негодности президентского аппарата,… о Болдине, который совершенно не годится. Рассказал мне о своем разговоре с Сунуну и Скоукрофтом на приеме в "Спасо-хаузе"… Спрашивают: почему нет Черняева? Я отговорился: мол, оформляет итоги Ново-Огарево и вообще у него много хлопот перед отпуском М. С. Тогда они сказали: для нас рядом с вашим президентом признаны и важны три "фигуры": Вы (Игнатенко), Черняев и Ревенко. А Шахназаров? — спрашивает Виталий… — Ну, он — тоже, но не больной ли он, уж больно старым выглядит? Мы его меньше знаем… (Лукавят, потому что Мэтлок у Шаха часто бывал и журналисты то и дело шастают).

Думаю, их мнение идет от Бейкера. и Мэтлока, который в последнее время зачастил ко мне и который "отплачивался" мне за похвалы в его адрес со стороны М. С. и с моей собственной.

Поговорили о Яковлеве,… который "увольняется" из советников президента и переходит в… Думу Москвы?! М. С. так рассуждал на днях о нем: не понимаю… Он — фигура, с именем, в общественном мнении о нем всякое — и отрицательное, и положительное. Как бы то ни было, он — второе лицо среди инициаторов перестройки. Ушел бы в науку или даже на пенсию — остался бы таким в истории. А он суетится, идет в подручные к Гавриле Попову. Занялся вместе с Шеварднадзе новой партией — какое-то Движение демократической реформы… Фигуряют оба на всех оппозиционных собраниях,… у Руцкого — тоже. Чуть ли не каждый день какое-нибудь интервью в оппозиционных газетах… Тщеславие, словом, превыше здравого смысла и даже самого уважения к тому, что действительно сделано и Яковлевым, и Шеварднадзе для преобразования государства. Удивительно!

У А. Г. Ковалева — язва… он в Барвихе. Я его отговорил перемещаться в больницу. Он согласился, главным образом, чтоб не исчезать из МИДа на месяцы… Там уже и сейчас с ним не считаются… И увы! действительно незаметно его отсутствие. "Уже сыгранная игра", как выразился М. С., имея в виду Абалкина, когда я предложил его на днях на роль советского "шерпа".

Был Брутенц. Тот все комплексует. Наверное, из-за того, что я в нем мало нуждаюсь… И все больше — шлю его в "самостоятельные" командировки: Прага, Рим, Куала-Лумур. И не хочу его делать начальником над своими консультантами, так как начальник он хамоватый и эксплуататор… Отвык сам писать… А мне нужно, чтоб писали, пусть полуфабрикат, а не только "высказывали мнение", как надо писать.

Все просит, чтоб его называли советником Президента, а не замом помощника Президента! Ох-ох!. Пора бы уже думать, что скоро перед Богом представать, а все все суетятся… кроме меня. Потому что глубинный смысл моей жизни — женское ее начало! И… постоянное мое прикосновение к нему.

Пора ехать. Ох, как неохота… — жить придется в Тессели на этот раз, не в "Южном".

Трое суток в Форосе.

О том, что увидел и услышал, оказавшись вместе с М. С. Горбачевым в Форосе[93] 18–19 августа 1991 года, я рассказал вскоре по возвращении в Москву в интервью журналистке Саше Безыменской для журнала "Шпигель", А. Любимову для телепрограммы "Взгляд", а также в газете "Известия" и в американском журнале "Тайм". Здесь я попытаюсь все соединить.

Несколько предварительных пояснений. Очевидно, нужна некоторая расшифровка имен и названий. Ольга — это Ольга Васильевна Ланина, референт в секретариате Президента. Тамара или Тома — это Тамара Алексеевна Александрова, мой референт как помощника Президента. Шах — это Г. Х. Шахназаров, который тогда тоже был помощником Президента. Инициалы М. С. и Р. М. — понятны. "Южный" — это санаторий, км. в 12 от "Зари", я и Ольга с Тамарой там ночевали и ездили туда и днем обедать. Работали мы в служебном помещении метрах в 50 от дома Горбачева.

Делая записи в дневник, я через каждые полчаса включал "Маяк" (непрерывная информационная радиопрограмма): между новостями шли "симфонии" и музыка из балета Чайковского "Лебединое озеро", от которых в той обстановке тошнило. Потом в памяти миллионов слушателей они навсегда остались "позывными путча". Информацию "Маяка" я тут же фиксировал в дневниковой записи, эти места другим шрифтом воспроизвожу, хотя они и перебивают текст.

Итак — из дневника.

21 августа 1991 года. Крым. Дача "Заря".

Видимо, пора писать хронику событий. Кроме меня никто не напишет. А я оказался свидетелем поворота истории.

18-го, в воскресенье, после обеда в "Южном" мы с Ольгой вернулись на службу. Тамара (по случаю воскресенья) попросила остаться. Дел, действительно, особых не было. Справились бы вдвоем. Речь при подписании Союзного договора была готова. Горбачев ее несколько раз переиначивал, все требовал от нас с Шахназаровым "укрупнять", а от меня — еще и "стиля". Г. Х. в отпуску в "Южном" здесь, на "нашей службе" у Горбачева не бывал, общался с М. С. по телефону.

Итак, около 4-х часов мы с Ольгой въехали в зону дачи.

У въезда стояли, как обычно, две милицейские машины, лежала лента с шипами, которую для нас отодвинули[94].

Около 5-ти в кабинет ко мне вбежала Ольга: "Анатолий Сергеевич, что происходит? Приехал Болдин, с ним Бакланов и Шенин, и еще какой-то генерал, высокий в очках, я его не знаю" (потом, оказалось, — Варенников). Я выглянул в дверь… у подъезда нашего служебного дома скопилось множество машин — все с антеннами, некоторые с сигнальными фонарями… толпа шоферов и охраны.

Выглянул в окно — в сторону дома М. С… По дорожке ходит смурной Плеханов. На балконе виден издалека Болдин.

Ольга: "Анатолий Сергеевич, все это неспроста… Вы знаете, что связь отключили?" Я снял трубку… одну, другую, третью, в том числе СК[95] — тишина. Стали гадать. Вслух я фантазировал насчет какой-нибудь новой аварии на АЭС (поскольку среди приехавших — Бакланов): накануне сообщили о неполадках на Тираспольской АЭС и на одном из блоков Чернобыля…

Но дело оказалось гораздо хуже!

Четверо были у М. С.

Плеханов, Генералов (его зам.) и Медведев сидели на парапете лестницы под моим окном… Поглядывали, когда я подходил к окну. Включил транзистор: обычные передачи. Потом в этот день сообщили, что М. С. приветствовал какую-то очередную конференцию, что было передано его обращение к Наджибулле по случаю "ихнего" праздника (заготовки делал я)…

Примерно через час четверо отбыли. Уехал и Плеханов, забрав с собой Медведева, личного адъютанта Президента. На всех официальных фотографиях и на экранах телевизора он всегда стоял за спиной Горбачева, и никогда и нигде его не покидал. На этот раз уехал в Москву, бросив и предав "своего Президента". Это был уже знак. Да и когда я говорил Ольге насчет АЭС, я уже понимал, что речь идет о Горбачеве.

Связь была отключена начисто.

Еще когда ехали с Олей сюда, она попросилась отпустить ее пораньше, часов в 5, чтоб поплавать и т. д. Но машина за ней не пришла. Шоферу я сказал, чтобы он за мной приехал в 6. 30. Но и за мной он не приехал. Через охранника-дежурного я попросил, чтобы тот, кто остался среди них за старшего, объяснил мне, что происходит.

Минут через 10 явился Вячеслав Владимирович Генералов. Мы с ним хорошо знакомы по поездкам за границу с М. С. — он обычно там руководил безопасностью. Очень вежливый. Попросил Ольгу оставить нас. Сел. "Анатолий Сергеевич, поймите меня правильно. Я здесь оставлен за старшего. Мне приказано никого не выпускать. Даже если бы я вас выпустил, вас тут же бы задержали пограничники: полукольцо от моря до моря в три ряда, дорога Севастополь-Ялта на этом участке закрыта, на море, видите — уже три корабля"…

Я задаю наивный вопрос: а как же завтра с подписанием Союзного договора?

Он: "Подписания не будет. Самолет, который прилетел за М. С., отправлен обратно в Москву. Гаражи с его машинами здесь на территории запломбированы и их охраняют не мои люди, а специально присланные автоматчики. Я не могу распустить по домам даже многочисленный обслуживающий персонал (люди местные — садовники, повара, уборщицы). Не знаю, где я их тут буду размещать".

Я опять наивно: Но как же так — у меня в "Южном" вещи, в конце концов ужинать пора! Там Тамара Алексеевна, наверно, мечется, ничего не может понять". Я понимал, в каком ужасном положении она оказалась, когда вечером мы не вернулись в санаторий. Потом она рассказывала, как металась, пытаясь связаться с нами. Но там связь тоже была отрезана. И в машине ей отказали.