Тилли Коул - Тысяча незабываемых поцелуев (ЛП)

• Название: Тысяча незабываемых поцелуев (ЛП)
• Автор: Тилли Коул
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2016

Один поцелуй длится мгновение.

Но тысяча поцелуев могут продлиться целую жизнь.

Один мальчик.

Одна девочка.

Связь, которая образовалась в одно мгновение и перешла в десятилетие.

Связь, которую не могли разбить ни время, ни расстояние.

Связь, которая продлится вечность.

Или на это они рассчитывали.

Когда семнадцатилетний Рун Кристиансен возвращается из родной Норвегии в маленький городишко Блоссом Гроув, Джорджия, где он подружился с Поппи Личфилд еще ребенком, у него на уме только одно. Почему девушка, которая была половинкой его души, которая обещала верно ждать его возращения, оборвала общение без объяснения?

Сердце Руна было разбито несколько лет назад, когда Поппи замолчала. Но когда он узнает правду, он понимает, что самая сильная душевная боль еще впереди.

---

Папа указал на Руна.

— Рун здесь, потому что думает, что ведет тебя на свидание, — сказал он, как будто это не могло быть правдой, но я слышала сомнение в его голосе.

— Да, — подтвердила я.

Я услышала приглушенный шепот моих сестер позади нас и увидела маму, которая наблюдала в тени в гостиной.

— Поппи... — мой папа начал говорить, но я сделала шаг вперед, прерывая его.

— Все в порядке, — уверила я его. — Со мной все будет хорошо. — Казалось, что папа не мог сдвинуться с места. Я использовала этот неловкий момент, чтобы пройти через дверь и поприветствовать Руна.

Мои легкие и сердце перестали функционировать.

Рун было одет во все черное: черную футболку, черные джинсы и черную кожаную байкерская куртку. Его длинные волосы были распущены. Я наслаждалась моментом, когда он поднял руку и провел по своим волосам. Он прислонился к дверному проему, его обычная поза излучала высокомерие.

Когда его глаза, яркие под нахмуренными бровями, увидели меня, я заметила вспышку света в них. Он медленно осмотрел все мое тело: от длинных рукавов моего желтого платья, вниз к моим ногам и назад к белому банту, закалывающему мои волосы на одну сторону. Его ноздри раздулись, а зрачки увеличились, что было единственным доказательством того, что ему нравилось увиденное.

Покраснев под его тяжелым взглядом, я вдохнула. Воздух был плотным, и в нем потрескивало напряжение. Напряжение между нами было ощутимым. В этот момент я поняла, что возможно безумно скучать, даже если с последней встречи прошли считанные часы.

Звук того, как папа прочистил горло, вернул меня обратно к реальности. Я оглянулась. Положив ободряюще руку ему на плечо, я сказала:

— Я приду позже, папа, хорошо?

Не дождавшись ответа, я нырнула у него под рукой, которая была прижата к двери, и вышла на крыльцо. Рун медленно отодвинулся от дверной рамы и последовал за мной. Когда мы достигли конца подъездной дорожки, я повернулась к нему.

Его напряженный взгляд уже был прикован ко мне, челюсть сжата, когда я ждала, что он заговорит. Заглянув через его плечо, я увидела, что папа наблюдает за нашим уходом с озабоченным выражением на лице.

Рун оглянулся, но никак не отреагировал, не сказал ни слова. Потянувшись в карман, он вытащил ключи и дернул подбородком в сторону «Рэндж Ровера» своей мамы.

— Я взял машину, — все, что он произнес, когда мы пошли вперед.

Я последовала за ним, сердце бешено колотилось всю дорогу до машины. Я сосредоточилась на земле, чтобы успокоить свои нервы. Когда подняла голову, Рун открыл пассажирскую дверь для меня. Внезапно вся моя нервозность испарилась.

Он стоял, как темный ангел, смотря на меня в ожидании, что я заберусь внутрь. Улыбнувшись ему, я запрыгнула в машину, краснея от счастья, когда он закрыл дверцу и забрался на водительское сиденье.

Рун завел двигателей без слов, все его внимание было сосредоточено на доме через лобовое стекло. Мой папа по-прежнему, как скала, наблюдал за нашим отъездом.

Челюсть Руна сжалась еще сильнее.

— Он просто оберегает меня, вот и все, — объяснила я, мой голос нарушил тишину. Рун посмотрел на меня боковым зрением. Мрачно взглянув на моего папу, он выехал с улицы, тишина постепенно усиливалась, пока мы ехали.

Руки Руна так крепко сжимали руль, что побелели костяшки. Я ощущала, как агрессия исходит от него волнами. От этого мне было очень грустно. Никогда прежде я не видела, чтобы в ком-то было столько ярости.

Я не могла представить себе каково это — жить так каждый день. Не могла представить вечное колющее ощущение в желудке, боль в сердце.

Выдохнув, я повернулась к Руну и нерешительно спросила:

— Ты в порядке?

Рун резко выдохнул через нос. Он кивнул один раз, затем заправил свои волосы. Мои глаза опустились на его байкерскую куртку, и я улыбнулась.

Рун изогнул свою правую бровь.

— Что? — спросил он, звук его глубокого голоса отдался в моей груди.

— Просто ты, — сказала я уклончиво.

Рун пригвоздил взгляд к дороге, затем снова посмотрел на меня. Когда он повторил это несколько раз, я поняла, что он безумно хотел узнать, о чем я думаю.

Вытянув руку, я провела ею по потертой коже рукава его куртки. Мышцы Руна напряглись под моей ладонью.

— Я могу понять, почему все девушки в городе влюблены в тебя, — сказала я. — Ида рассказала мне все об этом сегодня. Как все будут завидовать, что я иду на свидание с тобой.

Брови Руна сошлись вместе. Я рассмеялась, по-настоящему рассмеялась, от морщин на его лбу. Он потер губы вместе, когда я рассмеялась громче, но я могла видеть искорки в его глазах. Видела, как он маскирует свое веселье.

Слегка вздохнув, я вытерла глаза. Я заметила, что хватка Руна на руле немного ослабла. Его челюсть не была напряжена, а глаза не были сощурены.

Воспользовавшись возможностью, я объяснила:

— С тех пор как я заболела, папа стал еще сильнее оберегать меня. Он не ненавидит тебя, Рун. Просто не знает нового тебя. Он даже не знал, что мы снова общаемся.

Рун сидел неподвижно, ничего не говоря.

На это раз я не пыталась разговаривать. Было очевидно, что Рун снова был не в духе. Но в настоящее время я не была уверена, как вытащить его из этого. Если я вообще могла. Я отвернулась, чтобы смотреть на мир снаружи, пока мы ехали. Я понятия не имела, куда мы едем, от волнения было невозможно усидеть на месте.

Внезапно возненавидев тишину в машине, я наклонилась к радио и включила его. Настроила свою любимую волну, и звучание мое любимой девчачьей группы наполнило машину.

— Я люблю эту песню, — сказала я радостно, снова сев на сиденье, когда медленная мелодия пианино заполнила каждый уголок машины. Я прослушала первые такты, тихо подпевая упрощенной акустической версии песни. Моей любимой версии.

Я закрыла глаза, позволяя душераздирающим словам проникнуть в мой разум и слетать с моих губ. Я заулыбалась, когда струнно-смычковые инструменты заиграли на заднем плане, усиливая эмоции приятными звуками.

Вот почему я так любила музыку.

Только у музыки была особенная способность — от нее у меня перехватывало дыхание, и она безупречно могла вдохнуть жизнь в песенную историю. Я открыла глаза и увидела, что взгляд Руна утратил весь гнев. Его голубые глаза наблюдали за мной так часто, как могли, его руки крепко вцепились в руль, но было что-то еще в его выражении лица.

В моем рту стало сухо, когда он снова на меня посмотрел, его выражение было невозможно прочитать.

— Это о девушке, которая отчаянно любила парня — всем своим сердцем. Их любовь была тайной, но она не хотела продолжать так. Она хотела, чтобы мир знал, что он принадлежит ей, а она ему.

Затем к моему удивлению, Рун прохрипел:

— Продолжай петь.

Я видела это на его лице, видела его потребность слушать меня.

Поэтому я пела.

Я не была сильной певицей. Пела мягко, правдиво. Я пела текст, принимая каждое слово. Когда пела песню о потребности в любви, я делала это всем сердцем. От этих слов, от этих страстных заявлений я чувствовала себя живой.

Все еще живой.

Они были Руном и мной. Нашей разлукой. Мой глупый план отдалиться от него, чтобы спасти его от боли, неожиданно причинил боль нам обоим в процессе. Любить его здесь, в Америке, пока он любил меня там, в Осло в ответ — было тайной.

Когда прозвучали последние слова, я открыла глаза, моя грудь болела от свирепости эмоций. Начала играть следующая песня, та, которую я не знала. Пристальный взгляд Руна прожигал во мне дыру, но я не могла поднять голову.

Что-то делало это невозможным.

Я прислонилась головой к подголовнику и сказала почти про себя:

— Я люблю музыку.

— Я знаю, — ответил Рун. Его голос был решительный, серьезный и отчетливый. Но в этом тоне я поймала нотку мягкости. Или чего-то нежного. Заботы. Я повернула голову, чтобы оказаться лицом к нему. Я ничего не сказала, когда наши взгляды встретились. Просто улыбнулась. Улыбка была слабой и робкой, но Рун выдохнул при виде ее.

Мы повернули налево, потом еще налево, выехав на темную сельскую дорогу. Я не отрывала взгляда от Руна, думая о том, каким по-настоящему красивым он был. Я позволила себе нафантазировать, как он будет выглядеть через десять лет. И была уверена, что он будет шире. Мне было интересно, будут ли у него еще длинные волосы, и что он будет делать со своей жизнью.

Я молилась, чтобы это было как-то связано с фотографиями.

Искусство фотографии привносило такой же покой в его душу, как в мою игра на виолончели. Хотя с момента его возвращения я не видела его фотоаппарата. Он сказал, что больше не фотографирует.

От этого я становилась грустнее, чем от чего-либо.

Затем я подумала о том, что пообещала самой себе не позволять делать — я представила, как бы мы выглядели через десять лет вместе. Женатые, живем в квартире в Сохо, в Нью-Йорке. Я бы готовила в нашей тесной кухне, танцевала под музыку из радио на заднем плане. А Рун бы сидел за столом, наблюдая за мной и фотографируя, чтобы запечатлеть наши жизни навсегда. И он бы вытянул руку из-за объектива, чтобы провести пальцами по моей щеке. Я бы игриво шлепнула его по руке и рассмеялась. Именно в этот момент он бы нажал на кнопку на фотоаппарате. И этот снимок ждал бы меня вечером на подушке.