Вяйнё Линна - Неизвестный солдат

• Название: Неизвестный солдат
• Автор: Вяйнё Линна
• Издательство: Прогресс
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1991
• ISBN: 5-01-002092-0

Роман одного из крупнейших финских писателей В. Линны — наиболее выдающееся антивоенное произведение финской литературы. Все связанное с этим романом было необычно: и его небывалый читательский успех, и накал борьбы вокруг него, и глубина воздействия на общественное мнение. Полемику вызывало и само его название: «известному» из милитаристской пропаганды образу воина-патриота В. Линна противопоставил «неизвестного», далекого от национал-шовинистических идеалов, такого, каким и был солдат в действительности.

Рекомендуется широкому кругу читателей.

---

Вяйнё Линна НЕИЗВЕСТНЫЙ СОЛДАТ

Писатель и его время

Выход в свет романа Вяйнё Линны «Неизвестный солдат» в конце 1954 года был подобен взрыву, взбудоражившему все финское общество.

Споры, вызванные этим романом, как и последующими книгами Линны, перерастали в общенациональные дискуссии по коренным вопросам финской истории и современного развития страны. В дискуссиях участвовала практически вся финская печать, газеты и журналы всех направлений. Чуть ли не ежедневно появлялись сводки о невероятно быстрой распродаже тиражей романа «Неизвестный солдат»: переиздание следовало за переизданием, и вскоре общий тираж перевалил за сто, затем за двести, триста, четыреста тысяч. К настоящему времени общий тираж романа превысил полмиллиона экземпляров — неслыханная в истории финской литературы цифра. В стране с пятимиллионным населением это означает, что книгу прочитал практически каждый грамотный финн. По «Неизвестному солдату» ставились спектакли, снимались кинофильмы. За короткое время рабочий из Тампере, автор-самоучка, стал самым известным в стране писателем. Роман вызвал интерес за рубежом, он был переведен на два десятка языков.

И тут приходится заметить не совсем в унисон: на русском языке издание «Неизвестного солдата» задержалось почти на тридцать лет. Правда, в 1960-е годы у нас был издан последующий роман Линны, трилогия «Здесь, под северной звездой», но опять-таки без заключительного тома, посвященного, как и «Неизвестный солдат», событиям второй мировой войны.

Нетрудно догадаться, в чем была главная «загвоздка»: финская армия воевала против Советского Союза, мы были на войне врагами, и жестокая ее правда даже на страницах книги могла показаться нестерпимой. Ведь и в самые последние годы, когда мы стали более открытыми и жаждем познать правду сполна, общее число понесенных на войне потерь остается для нас полутайной.

Возникали психологические препоны, о которых, между прочим, хорошо сказал советский писатель Федор Абрамов, встречавшийся с Линной, полюбивший его талант и написавший об этом очерк.

«Жизнь моего поколения, — читаем в этом очерке, — была дважды омрачена военными распрями с Финляндией, и это, конечно, не могло не сказаться на моем отношении к северному соседу.

Финны, люди Суоми, представлялись мне (да и только ли мне?) жестокими и коварными вояками, не знающими ни жалости, ни пощады. И напрасно я, филолог по образованию, пытался воскресить в памяти миролюбивый эпос „Калевалы“ — пережитые войны, ленинградская блокада, из которой я чудом вышел живым, не оставляли места для сказок.

И так продолжалось, пожалуй, до тех пор, пока я не прочитал книгу Вяйнё Линны „Здесь, под северной звездой“.

Книга эта за одну ночь (а я помню, как ее читал) промыла мне глаза, начисто вымела из головы весь мусор прежних представлений, и я увидел Финляндию истинную, страну неповторимо самобытную, со своей историей, со своими нравами и обычаями, заселенную очень близкими и понятными мне людьми, у которых те же печали и радости, те же заботы и тревоги, что у нас, русских…»

Федор Абрамов упомянул и о том, что Линна в свою очередь прочитал в финском переводе его роман «Две зимы и три лета», после чего сказал: «Если бы я писал своего „Неизвестного солдата“ после чтения вашей книги, я, возможно, кое-что написал бы иначе, потому что одно дело стрелять в абстрактных, неизвестных тебе людей, и другое дело — в Михаила и Лизу».[1]

Для финского общества Линна своим романом тоже открывал правду о войне, правду жестокую, для многих непривычную и шокирующую, но выношенную опытом жизни.

Вяйнё Линна родился 20 декабря 1920 года в деревне Уръяла под Тампере. Отец Линны, происходивший из так называемых торпарей, мелких крестьян-арендаторов, был забойщиком скота. В 1928 году, после смерти отца, семья Линны переселилась в дом деда, бывшую торпарскую усадьбу. Окончив народную школу, Линна с пятнадцати лет начал трудовую жизнь: нанимался сельскохозяйственным рабочим и лесорубом, потом перешел на ткацкую фабрику в Тампере слесарем. Во время второй мировой войны служил в финской армии, участвовал в боевых действиях. С осени 1944 и до конца 1954 года продолжал работать на ткацкой фабрике в Тампере, занимался самообразованием, много читал, начал писать. Первые два романа, «Цель» (1947) и «Черная любовь» (1948), не имели особого успеха. В этот период Линна вошел в кружок молодых писателей, одним из которых был тамперский рабочий-строитель Лаури Вийта, впоследствии видный прозаик и поэт. Кружком руководил Алекс Матсон, опытный финский критик. Как уже говорилось, настоящую известность Линне принесли роман «Неизвестный солдат» (1954) и роман-трилогия «Здесь, под северной звездой» (1959–1962). В 1967 году вышел сборник статей и выступлений Линны на общественно-литературные темы. Для понимания творчества финского писателя особое значение имеет связь его с торпарской средой — связь биографическая и литературно-творческая. Любопытно, что в финской критике Линну называют иногда «рабочим писателем», иногда — «деревенским писателем»; оба эти понятия, особенно в применении к Линне, не очень определенны по своему содержанию, но тем не менее они указывают на глубокую и органическую связь его творчества с историческими судьбами торпарства, бедняцкими массами финской деревни, чья борьба на известном этапе истории пришла в соприкосновение с революционным рабочим движением. Ведь главными героями романов Линны являются именно торпари, или выходцы из крестьянско-бедняцкой среды, лишь недавно покинувшие деревню. Через психологию этих людей показаны писателем происходящие в финском обществе изменения. И это относится не только к трилогии «Здесь, под северной звездой», специально посвященной судьбам торпарства, но в известном смысле и к другим романам Линны. Психология их героев — тоже в общем-то крестьянская психология в разных ее модификациях. Финляндия предстает в творчестве Линны страной, еще преимущественно крестьянской, но быстро меняющейся, и это накладывает особую печать на проблематику его романов.

Нелишне напомнить, что торпарская система земельной аренды была отменена в Финляндии лишь в 1918 году. Эта система восходила еще к феодальным общественным отношениям (основной формой арендной платы была кабальная отработка, феодальные трудовые повинности в имении земельного собственника). Отмене торпарской системы предшествовала долгая, упорная, героическая борьба сельской бедноты за землю и человеческое достоинство. В событиях революции 1918 года торпарские массы также были важной социальной силой, выступившей в союзе с рабочим классом. Торпарское движение было очень активным и в окрестностях Тампере, в той же Уръяле, где родился Линна. Многие лично знакомые ему люди, соседи и некоторые родственники, были участниками этого движения. Как подчеркивал сам Линна, с детских и отроческих лет прошлое и настоящее родного края было для него именно торпарским прошлым и настоящим. Разумеется, впоследствии, когда Линна уже в качестве романиста углубился в торпарскую проблему, он перечитал много исторической литературы и ему даже пришлось вступить в полемику с профессорами-историками. Но важно при этом помнить, что для него торпарское прошлое и настоящее было не отвлеченно-научной проблемой, а непосредственной жизнью близких людей, продолжением которой была его собственная жизнь.

Однако для того, чтобы этот жизненный материал стал предметом искусства, нужен был выдающийся талант Линны. О торпарях в финской литературе писали и прежде, в том числе крупные писатели, но Линна в своем зрелом творчестве сумел сказать в этой области новое слово. Путь к реалистической зрелости таланта был для Линны нелегким. Два ранних его романа резко отличаются от последующих. Объединяет их разве что страстное правдоискательство автора, беспокойный дух его мысли. Но в ранних произведениях это еще не находило подлинно художественного воплощения. Помимо чисто литературно-стилистической незрелости, свою роль сыграло здесь и то, что Линна оказался вначале вовлеченным в круг чуждых его таланту абстрактно-пессимистических «модернистских» идей, с трудом им преодоленных. Не случайно после первых двух романов, вышедших с перерывом в один год, Линна потом целых шесть лет не печатался — для него это затянувшееся молчание было временем трудного писательского самоопределения, решением вопроса, куда развиваться его таланту.

Об этом рассказал сам Линна в 1968 году в выступлении на тему «Как родились мои книги». Для понимания его творческого пути сообщенные им сведения очень ценны. Линна рассказал о пережитом им мировоззренческом кризисе в первые годы после войны, когда в чрезвычайно противоречивой обстановке Финляндия только вступала на путь демократических преобразований. На молодого Линну, вчерашнего солдата и начинающего писателя-самоучку, эти процессы произвели глубокое впечатление. В его сознании рухнула вся прежняя картина мира, привитая школьным воспитанием, церковью, армией. Перелом был тем более резкий, что предшествующие пять лет армейской службы, как подчеркнул Линна в упомянутом выступлении, сильно задержали его духовное развитие; внимание солдата на фронте было больше приковано к «внешним событиям, у него оставалось слишком мало времени, чтобы задаваться вопросом, что такое правда, а если и возникали неясности на сей счет, то их устранял ротный фельдфебель». Черед усиленных раздумий пришел после войны, и истину Линна пытался найти с помощью книг. Он поглотил немалое количество философских и художественных сочинений самого различного характера, однако желаемого результата не достиг. Результатом было лишь то, что прежние, упрощенные представления о жизни, когда «мир казался сам собою ясным», были теперь окончательно развеяны и наступивший мировоззренческий хаос сопровождался чувством неизбывного трагизма жизни. Но одновременно это было и началом новых исканий.