Алексей Ерошин - Либеральный Апокалипсис (сборник)

• Название: Либеральный Апокалипсис (сборник)
• Автор: Алексей Ерошин
• Издательство: Литагент «Эксмо»334eb225-f845-102a-9d2a-1f07c3bd69d8
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-699-61842-2

Что несут миру так называемые «либеральные» ценности? Скрупулезное соблюдение прав человека, невиданное развитие технологий, рыночную экономику или все-таки ужасы глобализации, потерю национальной идентичности, корпоративное право вместо законов, бездуховный мир «чистогана», подмену традиционных понятий искусственными построениями, которые лишь кажутся жизнеспособными?

Фонд «Взаимодействие цивилизаций» продолжает условную серию социальных антиутопий, начатую сборниками «Антитеррор-2020» и «Беспощадная толерантность». В новом проекте популярные российские фантасты и перспективные молодые авторы размышляют над вопросом: а что будет, если победу одержит не только доведенная до абсурда толерантность, но и воинствующий либерализм, ревнители которого в борьбе за права и свободы человека готовы пожертвовать абсолютно всем, не исключая самих прав и свобод?

---

– И что?

– Кирилл Степанович! – укоризненно протянул Рудницкий. – Это же расизм! Негр на огороде, отпугивающий ворон…

– Володя, какой негр, господь с тобой! Это обычное пугало. Взял бы я наволочку в цветочек, что тогда?

– Тогда ничего. К цветочкам не придерешься. А так получается нехорошо. Уберите вы его от греха. Увидит ведь кто-нибудь, хлопот не оберетесь.

– Да запросто. – Васильков подошел, выдернул палку из земли и бросил верное пугало к сараю. – Все равно толку никакого…

Рудницкий одобрительно кивнул.

– Вы, Кирилл Степанович, простите, но порой ведете себя, как ребенок. Это же статья. Вы не следите за прессой?

– Нет, – честно признался Васильков. – Я не слежу за прессой. Помните совет профессора Преображенского? «Не читайте до обеда советских газет. Пациенты, не читающие газет, чувствуют себя превосходно». Я вот и не читаю вообще никаких, притом довольно давно. К тому же я, знаете ли, Володя, помню советские газеты… Могу заверить, что они были не самыми плохими в сравнении с тем, что мне приходилось видеть позже. И тем более – сейчас.

– Ладно, Кирилл Степанович, – недовольно произнес Рудницкий. – Оставим ненужные споры, я вам там привез покушать.

– Володя… – умилился Васильков. – Зачем вы?! Я же не голодаю.

– Да знаю я, – отмахнулся Рудницкий. – В конце концов, вы меня помните с младых ногтей, я вам стольким обязан… Что у вас тут? Картошка, капуста? Соевые сосиски? Никаких калорий. Огурцы с помидорами…

– Ох ты, мать моя… – хлопнул себя по лбу Васильков. – Огурцы! Я же огурцы мариновал! Володя, идемте же скорее, заодно и поможете мне, а то маринад остынет, а его лишний раз перекипячивать не рекомендуется!

– Идите, Кирилл Степанович, а я в машине пакеты заберу.

На кухоньке Васильков снова включил газ и бросил в маринад несколько лавровых листиков. Любовно похлопал по стеклянному боку ближайшую двухлитровую банку, куда были аккуратно уложены огурчики вперемешку с зеленью, пряностями и зубками чеснока.

– Куда поставить, Кирилл Степанович?!

– Да вот там, у буфета хотя бы, Володенька…

Рудницкий бухнул на дощатый пол два объемистых пакета. Что-то булькнуло, звякнуло.

– Тут у меня свинины два кило, курица, колбаски немного, – с гордостью сообщил он. – Сосиски микояновские, сыр, тушенка. Еще я коньячку привез, вы же не возражаете?

– Господь с тобой, Володенька, чтобы я возражал насчет хорошего коньяка?! Я его и не пил, кажется, с прошлого Рождества. А вот насчет еды ты зря, я ведь тут правда не как библейский Иезекииль, бутерброды с фекалиями не потребляю. Да и много ли надо мне по старости?

– По старости вам как раз и следует нормально питаться, – наставительно сказал Рудницкий. – Поэтому не вставайте в позу, а лучше уберите скоропортящиеся продукты в холодильник. А насчет коньяка славно, посидим тогда немного. Я же вас ни от чего важного не отрываю?

– Хотелось бы, чтобы меня оторвали от важного…

Про монографию о кавалерии Васильков говорить не стал. Да и чем она важна? Тем, что так и останется на жестком диске его старенького ноутбука?

– Давайте я мяско по-быстрому зажарю! – оживился Рудницкий. – Где у вас сковородка, Кирилл Степанович? Ой, а пахнет как!!!

– Огурцы мариную. Помидоры уже в подвале. Капусту засолил, разными способами… – с гордостью сообщил Васильков. – Стоп, Володенька, а как же ты будешь коньяк? Ты ведь за рулем.

– Новые правила ввели. – Рудницкий пристроил плащ и кепку на вешалку, взял нож, разделочную доску и принялся уверенными жестами пластать кусок мяса. – Теперь допустимое содержание алкоголя в крови – до одного промилле. И в самом деле, кто имеет право решать, пить мне или не пить? Я же не алкоголик. Бокал вина, коньячку вот с вами пару рюмочек…

Васильков покачал головой, но комментировать не стал. Тем более что маринад снова закипел, и требовалось разлить его по банкам.

Пока Кирилл Степанович возился с заготовками, Рудницкий приготовил то ли поздний обед, то ли ранний ужин. На сковородке благоухало посыпанное хмели-сунели мясо с луком, на блюдцах лежали нарезанные сыр и копченая колбаса, тут же – какие-то яркие разноцветные пикули в литровой импортной банке.

– Давай, Володенька, за стол! – скомандовал Кирилл Степанович. Они уселись в гостиной (собственно, кроме нее и кухни в домике была лишь спальня), и Рудницкий свернул пробку бутылке коньяка «Камю Экстра». Васильков такой не пил никогда, а простой «Камю» – дай бог памяти, в две тысячи двенадцатом. В последнее время он с алкоголем почти завязал: дрянная водка из все того же «гастронома» жила в шкафчике третий месяц и не опустела даже на четверть. Не мог он пить один, и все тут.

– Кучеряво, – с уважением заметил Васильков, подставляя свой стаканчик. – Я как раз хотел спросить, что у тебя нового, как с работой, но, вижу, и спрашивать не к чему – все и так видно.

– Работа, Кирилл Степанович, есть, и много. Энциклопедия Второй мировой войны.

– Все-таки взялись?!

– Как же не взяться, с такими-то спонсорами? Ну и минкульт подключился. Старые-то издания изъяли и уничтожили, а свято место пусто не бывает, как известно… Ну, на здоровье!

Они выпили. Покатав во рту чудесный миндальный огонь, Васильков крякнул и посетовал:

– Откуда только иностранцы взяли это «на здоровье»?! И в кино у них всегда так русские тосты говорили, и сколько я с ними лично сталкивался… Ты вот тоже, смотрю, подцепил.

– Да я же со спонсорами почти месяц общался. Вот и нахватался у американцев-то. Изживу, Кирилл Степанович! Вы мясо кушайте, сырик вот берите…

– Беру, беру… Так что про энциклопедию-то? Новые веяния, конечно? Захватническая война, преступления на оккупированных территориях?

Рудницкий, хрустя пикулем, с укоризной посмотрел на старика.

– Кирилл Степанович, поймите же вы, наконец. Россия сейчас совсем не то государство, в котором вы еще не так давно жили. Весь мир не тот, а Россия и подавно! И в России все это перестраивается жестко и жестоко – с мясом, с кровью… Но – надо, Кирилл Степанович. Надо. «Призрак бродит по Европе, призрак коммунизма!» – помните «Манифест» Маркса – Энгельса?! Вот недобродил, при вас еще… А призрак либерализма – уже здесь. Столько лет люди искали свободы, и вот, наконец…

– Свободы бывают разные, Володенька. Свобода совести – это одно, а свобода ходить по улицам без порток – совсем другое, тебе не кажется?

– Любая свобода кому-то не нравится, – покачал головой Рудницкий и снова взял «Камю» за тонкое горло. – И пройдет еще немало времени, когда все поймут, что есть очень коротенький список «несвобод».

– Каких же? – с интересом спросил Васильков.

– Ну, скажем, свобода убивать – это нонсенс. Это нельзя.

– Да-да, отказ от смертной казни, «не убий», все такое. Но как же, к примеру, библейский Исход? «А если кто с намерением умертвит ближнего коварно, то и от жертвенника Моего бери его на смерть»?

– Библия, Кирилл Степанович, очень противоречивый и сложный текст. Сами ведь учили, что там можно найти подходящую цитату на любой случай.

– Верно, – улыбнулся Васильков. – Ладно, возьмем другое: все эти ваши однополые браки, разрушения гендерных стереотипов… Или случай с орловским мэром. Я весьма тепло отношусь к людям с синдромом Дауна, они, как правило, добры и даже смышлены, но… Есть же какие-то рамки, наверное…

– В нормальном стабильном государстве мэром может быть кто угодно. На Аляске мэром города несколько сроков подряд был обыкновенный кот. Сейчас в тех же Штатах губернатор Оклахомы – слепоглухонемой. Премьер-министр Франции – транссексуал. Управленческие функции, Кирилл Степанович, штука довольно простая – повторюсь, если все это делается в условиях нормального стабильного государства.

– А где ты видишь нормальное стабильное государство, Володенька? – посерьезнев, спросил Васильков. – Нет, нам его обещали, причем довольно скоро. Увы, где же оно? Может быть, у меня за окном ты его видел? Или ты лицезрел его, когда ехал сюда по шоссе Энтузиастов, тьфу ты, то есть по шоссе Толоконниковой?! Призрак либерализма в Россию пришел, надо же… Старик Тютчев был спорный поэт, но как-то верно написал:

Напрасный труд – нет, их не вразумишь,
Чем либеральней, тем они пошлее,
Цивилизация – для них фетиш,
Но недоступна им ее идея.
Как перед ней ни гнитесь, господа,
Вам не снискать признанья от Европы:
В ее глазах вы будете всегда
Не слуги просвещенья, а холопы.

Васильков ковырнул вилкой мясо, бросил прибор и добавил:

– Изъяли небось из школьной программы-то? Слуги просвещенья… Имперские амбиции в русской литературе? И что изучаете? Солженицына? Нет, нельзя, у него тоже имперских амбиций хватало, да и антисемитизмом порой припахивал… Неужто Быкова или Чхартишвили?