Николай Лейкин - Наши за границей [Юмористическое описание поездки супругов Николая Ивановича и Глафиры Семеновны Ивановых в Париж и обратно]

• Название: Наши за границей [Юмористическое описание поездки супругов Николая Ивановича и Глафиры Семеновны Ивановых в Париж и обратно]
• Автор: Николай Лейкин
• Жанр: Юмористическая проза
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-227-04183-8

Н.А. Лейкин — русский писатель, издатель петербургского юмористического еженедельника «Осколки», в котором под псевдонимом А.Чехонте печатался А.П. Чехов. Его книга «Наши за границей» — юмористическое описание поездки купеческой четы Николая Ивановича и Глафиры Семеновны Ивановых в Париж и обратно — выдержала до революции 27 изданий и была в свое время очень любима читателями. С течением времени эта история, полная забавных приключений и веселых недоразумений, стала еще смешнее и актуальнее.

---

— Да, мадам, я не занят, но нужно завтракать, il faut que je prenne mon café. Если вы хотите подождать, пока я позавтракаю, то я к вашим услугам. C’est seulement un quart d’heure… Присядьте здесь, спросите себе что-нибудь и подождите меня. Я сейчас.

Отойдя от лошади, извозчик даже стул подвинул Глафире Семеновне. Такая галантность поразила ее, и она, улыбнувшись, сказала: «Мерси».

— Удивительно смешной извозчик, — обратилась она к мужу. — Просит подождать, покуда он позавтракает. И как учтиво! Вот бы нашим извозчикам поучиться. Ты видишь, он даже и стул подвинул мне. Делать нечего, надо будет подождать его, потому что извозчиков свободных нет, а пешком я бегать не намерена. Садись. Кстати, спросим себе что-нибудь перекусить. Я тоже есть хочу.

Николай Иванович и Глафира Семеновна поместились за столиком около двери в ресторанчик. Извозчик, войдя в ресторанчик и вернувшись оттуда, что-то смакуя жирными крупными губами, поместился за другим столиком, невдалеке от супругов.

— Il fait beau temps, madame. N’est-ce pas? — обратился он к Глафире Семеновне с улыбкою.

Та ничего не ответила и толкнула ногой мужа.

— Боже мой, он не только сел около нас, но даже заговаривает с нами о погоде, — сказала она.

— Пожалуйста, только не делай скандала, сделай одолжение, без скандала…

— Зачем же тут скандал? Он очень учтиво… Но я не знаю, право, отвечать ему или не отвечать, ежели еще заговорит. Все-таки извозчик.

— Ответь, ежели слова знаешь. Тебя не убудет.

Женщина в белом чепце, переднике и с букетом на груди принесла на столик извозчику кусок хлеба, несколько редисок и кусочек масла на тарелочке. Извозчик принялся закусывать.

Учтивый извозчик

Поджидая завтракающего извозчика, супруги спросили себе сэндвичей и красного вина и с любопытством смотрели, как он, сидя около них, закусывал редиской и хлебом с маслом. Уничтожив редиску, он спросил себе ломтик сыру и красного вина и опять принялся есть.

— Редиска… сыр… Смотри, смотри… Да он завтракает совсем на аристократический манер… — подтолкнула Глафира Семеновна мужа. — Вот как здесь, в Париже, извозчики-то живут: красное вино за завтраком пьют.

Извозчик, должно быть, заметил, что о нем идет речь. Он улыбнулся и, когда Глафира Семеновна, отрезав от сэндвича кусочек, положила его себе в рот, сказал, кивнув:

— Bon appétit, madame.

Глафира Семеновна поблагодарила его также кивком и пробормотала мужу:

— Заговаривает, положительно заговаривает с нами. Ты слышал, что он сейчас сказал мне: «Приятного аппетита»?..

— Полировка, французская полировка… — отвечал Николай Иванович.

— Ну и у них есть невежи, а это какой-то особенный.

Допивая красное вино, извозчик, как бы извиняясь перед супругами, что он их задерживает, опять обратился к Глафире Семеновне по-французски:

— Еще чашку кофе, мадам, и я к вашим услугам.

— Даже кофей будет пить после завтрака, — вот какой извозчик! — перевела Глафира Семеновна слова извозчика Николаю Ивановичу.

Прислуживавшая женщина действительно принесла извозчику большую чашку кофе с молоком, и он принялся за кофе, медленно хлебая его с ложки. Проглотив несколько ложек, он опять начал:

— Господин не говорит по-французски? — При этом он кивнул на Николая Ивановича.

— Нон… Эн пе иль компран, ме не парль, — отвечала Глафира Семеновна.

— Il me semble, madame que vous êtes russes. Глаз парижского извозчика никогда не обманывается насчет русских. Вы русские?

— Вуй, ну сом рюсс.

Извозчик приподнял клеенчатую шляпу, прищелкнул языком и сказал:

— Brave nation… И должен вам сказать, что все наши симпатии к русским…

Наконец извозчик залпом допил из чашки остатки кофе, положил на стол за завтрак деньги и, встав из-за стола, сказал:

— Теперь я к вашим услугам, мадам. Благодарю за вашу любезность, что подождали меня. Прошу вас в экипаж.

Поднялись из-за столика и супруги. Глафира Семеновна шла вперед, Николай Иванович следовал сзади. Они подошли к экипажу, и лишь только Глафира Семеновна приготовилась садиться и занесла ногу на подножку экипажа, извозчик тотчас же подставил ей руку, свернутую калачиком. Глафира Семеновна остановилась и недоумевала.

— Обопритесь, обопритесь, мадам, на мою руку, — заговорил извозчик и тут же прибавил: — О, я вижу теперь, что этот господин ваш муж, а мужья вообще плохие кавалеры.

Глафира Семеновна оперлась на руку извозчика и, поблагодарив, села в экипаж.

— Каков извозчик-то! — толкнула она усаживающегося с ней рядом мужа. — Боже мой, да это даже и не похоже на извозчика, до того он учтив.

— На чай хочется получше получить, — вот он и подлащивается.

— Однако посмотри, как ловко он подал руку; совсем на офицерский манер. Ты прими в соображение, что ведь он старик.

— Наполировался. Старику-то наполироваться еще легче.

Извозчик между тем влез на козлы, и экипаж поехал.

— Удивительно, какой элегантный извозчик, — продолжала Глафира Семеновна. — Ты знаешь, он даже и тебя осудил, что ты не подсадил меня в экипаж.

— А за это ему по шапке. Какое такое он имеет право над седоком смеяться?

— Ну, ну… Пожалуйста, пожалуйста… Ты бы вот лучше вчерашнюю дикую-то бабу по шапке! А то тебя на это не нашлось. Ты вот полированного человека хочешь по шапке.

— А не смейся над седоком в глазах жены…

— Оставь, Николай Иваныч, оставь. Раскаиваюсь, что и сказала тебе.

Подъезжали к Луврскому магазину.

— Вот Луврский магазин, — отрекомендовал извозчик, обернувшись к седокам вполоборота. — Сегодня воскресенье, и он заперт, но советую побывать вам в нем в другие дни.

— Коман ферме? Ах, ком се домаж! — заговорила Глафира Семеновна. — Николай Иваныч, ведь магазин-то заперт, — обратилась она к мужу.

— Я говорил тебе.

— Как же нам теперь попросить, чтобы сегодня вечером вещи-то мои были готовы? Мне положительно не хочется еще на день оставаться в Париже. Коше! Пе тон постучать эн пе а ля порт? Пе тетр отворят. Уврир могут? Вуй?.. Ведь есть же там хоть артельщики дежурные? Арете, коше…

Глафира Семеновна остановила извозчика, вышла из экипажа и стала искать звонок около двери магазина, но звонка не оказалось. Она стукнула в дверь.

— Бесполезно, мадам. Сегодня не отворят, — сказал ей извозчик. — Сегодня все амплуайе праздничают, находятся где-нибудь за городом на свежем воздухе и проводят время с дамами сердца.

Постучав еще несколько раз в дверь, Глафира Семеновна снова уселась в экипаж и сердито сказала мужу:

— Ну, все равно, останемся еще на один день в Париже, только заруби себе на носу, что я на выставку к проклятым диким положительно уж больше ни ногой. Коше! Картье Латин, же ву при! — скомандовала она извозчику.

О пользе чтения

Супруги ехали почти шагом. Извозчик поминутно оборачивался к седокам и, указывая на какое-либо здание, бормотал без умолку. Лицо его то улыбалось, то принимало серьезное выражение, говорил он то с восторгом, то с грустью, то прищелкивал языком, кивал. Очевидно, он и сам восхищался Парижем.

— Говорит красно, а поди разбери, что он такое бормочет! — сказал Николай Иванович жене. — Понимаешь что-нибудь, Глаша?

— В том-то и дело, что мало. А очень жаль. То есть названия церквей-то и улиц я понимаю. Вот сейчас проезжали мимо биржи, на которой проигрался маркиз де Клермон.

— Какой такой маркиз Клермон?

— А это из одного романа. Помнишь, я тебе читала?

— Тьфу ты, пропасть! А я думал, какой-нибудь настоящий.

— Он проигрался и потом сделался чистильщиком сапог. Да ведь ты и сам, кажется, читал?

— Могу ли я все упомнить? Ты знаешь мое чтение. Лягу на диван, раскрою книгу, а через минуту уж и сплю. Для меня читать — так это все равно что сонные капли.

— Ну а я все помню, что читала. Потому-то вот все улицы Парижа для меня и интересны, что они во французских романах описываются. Из-за того-то я и в Латинский квартал еду, что по романам все тамошние места наизусть знаю.

Въезжали в Латинский квартал. Извозчик обернулся и сказал по-французски:

— Вот что называется Латинским кварталом.

— Да, да… Вот и на улицах уж не так много народу, как в центре города, — проговорила Глафира Семеновна, с любопытством смотря направо и налево. — Мерси, коше, мерси… Здесь ведь студенты, гризетки, разные работницы, цветочницы живут, — обратилась она к Николаю Ивановичу.

— Гм… Так… — Николай Иванович зевнул.

— Неужели тебя это не интересует, Николя? А мне так это во сто раз интереснее выставки.

— Boulevard St.-Michel! — возгласил извозчик, когда они въехали на широкую улицу.

— Ах вот он, бульвар-то Сен-Мишель! — воскликнула Глафира Семеновна. — Ну, я его таким и воображала. Совсем Большой проспект на Васильевском острове. Ведь о бульваре Сен-Мишель сколько пишут. Страсть! Вот тут белошвейка Клотильда познакомилась с медиком Малине. И наверное, где-нибудь тут есть тот ресторанчик, где они в первый раз завтракали. Тетка Пате этот ресторанчик держит. Видишь, я все помню.