Агата Кристи - Подвиги Геракла. После похорон (сборник)

• Название: Подвиги Геракла. После похорон (сборник)
• Автор: Агата Кристи
• Жанр: Классический детектив
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-699-93249-8

«Подвиги Геракла»

Имя сыщика Пуаро – Эркюль (Hercule) – происходит от имени древнегреческого героя Геракла (Hercules). И пусть маленький усатый бельгиец внешне не похож на мифологического гиганта, но дела сыщику приходится вершить не менее великие. В сборнике «Подвиги Геракла» каждая из двенадцати новелл о расследованиях Эркюля Пуаро перекликается с соответствующим подвигом Геракла.

«После похорон»

Съехавшиеся на похороны миллионера-холостяка родные и близкие делят наследство. Причины смерти определены врачами как естественные. Однако адвоката семьи настораживает фраза, брошенная одной из родственниц: «Но ведь его же убили, нет?» А следующей ночью женщину, произнесшую эти слова, зверски убивают топором. Адвокат в замешательстве. Разумеется, ни о каком оглашении последней воли усопшего в такой ситуации не может быть и речи. Наконец он приходит к выводу, что только великому сыщику Эркюлю Пуаро по силам вычислить убийцу среди многочисленной родни…

---

– Так что, в действительности вы довольно хорошо ее помните? – пробормотал Пуаро.

– Просто впечатление, вот и всё… – поспешно возразил Сандерфилд. – Я даже не помню ее имени. Дайте подумать… Мария какая-то… Нет, боюсь, я не помогу вам ее найти. Простите.

Пуаро мягко произнес:

– Я уже узнал имя Марии Хеллин в театре «Теспиан» и ее адрес. Но я говорю, сэр Джордж, о той горничной, которая была у мадемуазель Самушенко до Марии Хеллин. Я говорю о Ните Валетта.

Сандерфилд широко открыл глаза.

– Я совсем ее не помню, – сказал он. – Мария – единственная, которую я помню. Невысокая черноволосая девушка со злыми глазами.

– Девушка, о которой я говорю, гостила в вашем доме у реки в июне.

– Ну, все, что я могу сказать, – я ее не помню, – мрачно ответил Сандерфилд. – Не думаю, что тогда с ней была камеристка. Мне кажется, вы ошибаетесь.

Эркюль Пуаро покачал головой. Он не считал, что ошибается.

V

Мария Хеллин быстро взглянула на Пуаро маленькими умными глазками и так же быстро отвела взгляд. И сказала ровным, спокойным тоном:

– Но я точно помню, месье. Мадам Самушенко наняла меня в последнюю неделю июня. Ее прежняя горничная срочно уехала.

– Вы когда-нибудь слышали, почему эта горничная уехала?

– Она уехала неожиданно, вот и всё, что я знаю. Это могла быть болезнь, что-то в этом роде… Мадам не говорила.

– Вам было легко ладить с вашей хозяйкой? – спросил Пуаро.

Девушка пожала плечами:

– У нее резко менялось настроение. Она попеременно плакала и смеялась. Иногда впадала в такое отчаяние, что не разговаривала и не ела. А иногда ее охватывало бурное веселье. Они такие, эти балерины. Темперамент.

– А сэр Джордж?

Девушка настороженно подняла глаза. В них загорелся неприятный блеск.

– А, сэр Джордж Сандерфилд? Вы хотите узнать о нем? Может быть, именно это вы хотите знать в действительности? А она была только предлогом? Ах, сэр Джордж… я могла бы рассказать вам о нем кое-что любопытное, я могла бы рассказать…

– В этом нет необходимости, – перебил ее Пуаро.

Мария уставилась на него, открыв рот. В ее глазах появилось сердитое разочарование.

VI

– Я всегда говорил, что вы знаете все, Алексей Павлович.

Эркюль Пуаро произнес эти слова с самой льстивой интонацией.

Он размышлял про себя, что его третий подвиг Геракла потребовал больше путешествий и больше интервью, чем можно было вообразить. Это маленькое дело о пропавшей камеристке оказалось одним из самых длинных и самых сложных задач, за которые он когда-либо брался.

В этот вечер оно привело его в ресторан «Самовар» в Париже, владелец которого, граф Алексей Павлович, гордился тем, что знает все, что происходит в артистическом мире.

Сейчас он самодовольно кивнул:

– Да, да, мой друг, я знаю, я всегда все знаю. Вы спрашиваете меня, куда она уехала, эта маленькая Самушенко, эта утонченная балерина? Ах, она была подлинной, эта малютка… – Он поцеловал кончики пальцев. – Какой огонь, какая самозабвенность! Она бы далеко пошла, она стала бы первой балериной своего времени, – и вдруг все это закончилось; она уползла на край света, и скоро, ах, очень скоро о ней забыли.

– Так где же она? – спросил Пуаро.

– В Швейцарии. В Вагре-лез-Альп. Именно туда они уезжают – те, у кого появляется сухой кашель и кто постепенно все больше худеет. Она умрет, да, она умрет! У нее характер фаталистки. Она, несомненно, умрет.

Пуаро кашлянул, чтобы разрушить эти трагические чары. Ему нужна была информация.

– Вы случайно не помните ее горничную? Горничную по имени Нита Валетта?

– Валетта? Валетта… Я помню, что однажды видел горничную – на станции, когда провожал Катрину из Лондона. Она была итальянкой из Пизы, не так ли? Да, я уверен, что она была итальянкой. Родом из Пизы.

Сыщик застонал.

– В таком случае, – сказал он, – теперь я должен совершить путешествие в Пизу.

VII

Эркюль Пуаро стоял на кладбище Кампо-Санто в Пизе и смотрел на могилу.

Значит, здесь заканчиваются его поиски, здесь, у этого скромного земляного холмика. Под ним лежит веселое создание, которое тронуло сердце и воображение простого английского механика.

Возможно, это лучший конец внезапного, странного романа? Теперь девушка будет жить вечно в памяти молодого человека, какой он видел ее в те несколько волшебных часов июньского дня… Столкновение противоположных национальностей, разных понятий о жизни, боль разочарования – все это исключено навсегда.

Эркюль Пуаро печально покачал головой. Его мысли вернулись к разговору с родными Валетта. Мать с широким крестьянским лицом, прямой, убитый горем отец, черноволосая сестра с плотно сжатыми губами.

– Это произошло внезапно, синьор, очень внезапно. Хотя ее много лет мучили боли, то появлялись, то исчезали… Доктор не оставил нам выбора; он сказал, что нужно немедленно сделать операцию и удалить аппендицит. И сразу увез ее в больницу… Да, да, она умерла под наркозом. Так и не очнулась.

Мать шмыгнула носом, пробормотала:

– Бьянка всегда была такой умной девочкой. Ужасно, что она умерла такой молодой…

Эркюль Пуаро повторил про себя:

– Она умерла молодой…

Эту весть он должен отнести молодому человеку, который так доверчиво попросил его о помощи.

«Она не для вас, мой друг. Она умерла молодой».

Его расследование закончилось здесь, где падающая башня силуэтом вырисовывалась на фоне неба и появлялись первые весенние цветы, бледные и бархатистые, обещая жизнь и радость впереди.

Может быть, именно пробуждение весны вызвало в нем мятежное нежелание принять окончательный приговор? Или что-то другое? Что-то, шевельнувшееся в глубине его мозга: слова, фраза, имя? Разве все это не закончилось слишком аккуратно, не совпало слишком точно?

Эркюль Пуаро вздохнул. Он обязан совершить еще одно путешествие, чтобы заглушить все возможные сомнения. Он должен поехать в Вагре-лез-Альп.

VIII

Здесь, подумал он, действительно край света. Этот снежный карниз, эти разбросанные там и сям хижины и приюты, в каждом из которых лежит неподвижное человеческое существо, сражающееся с коварной смертью.

Так Пуаро наконец приехал к Катерине Самушенко. Когда он увидел ее, лежащую с ввалившимися щеками, на каждой из которых горело ярко-красное пятно, увидел длинные, исхудавшие руки, вытянутые поверх одеяла, в нем шевельнулось воспоминание. Он не помнил ее имени, но действительно некогда видел ее в танце и был захвачен и очарован чудесным искусством, которое заставляет людей забыть о самом искусстве.

Он помнил Михаила Новгина в роли Охотника, прыгающего и вращающегося в том странном, фантастическом лесу, который создало воображение Амброуза Вандела. И вспомнил красивую летающую Лань, вечно преследуемую, вечно желанную, золотое, прекрасное создание с рожками на голове и сверкающими бронзовыми ножками. Он вспомнил, как она падала в финале, подстреленная, и как Михаил Новгин стоял растерянный, с телом убитой лани на руках.

Катрина Самушенко смотрела на него с легким любопытством.

– Я вас раньше никогда не видела, правда? – спросила она. – Что вам от меня нужно?

Эркюль Пуаро слегка поклонился.

– Сначала, мадам, я хочу поблагодарить вас – за ваше искусство, которое когда-то подарило мне прекрасный вечер.

Она слабо улыбнулась.

– Но я здесь также по делу. Я долго искал, мадам, одну вашу горничную; ее звали Нита.

– Нита? – Она уставилась на него широко раскрытыми, испуганными глазами. – Что вы знаете о… Ните?

– Я вам расскажу.

Сыщик рассказал ей о том вечере, когда сломалась его машина, и о Теде Уильямсоне, который стоял, мял в руке кепку и говорил, заикаясь, о своей любви и своих страданиях. Балерина слушала очень внимательно.

Когда он закончил, она сказала:

– Это трогательно, да, это трогательно…

Эркюль Пуаро кивнул:

– Да. Это сказка Аркадии, не так ли? Что вы можете рассказать мне, мадам, об этой девушке?

Катерина Самушенко вздохнула:

– У меня была горничная, Хуанита. Она была хорошенькая, да… веселая, светлая душа. С ней случилось то, что так часто происходит с теми, кому благоволят боги. Она умерла молодой.

Это были слова самого Пуаро – последние слова – окончательные слова… Теперь он опять их услышал – и все-таки упорствовал:

– Она умерла?

– Да, она умерла.

Эркюль Пуаро минуту помолчал, потом сказал:

– Мне не совсем понятен один момент. Я спросил у сэра Джорджа Сандерфилда об этой вашей горничной, и он, казалось, испугался. Почему это?

На лице балерины промелькнуло выражение отвращения.

– Вы просто сказали ему, что речь идет о моей горничной. Он думал, что вы имеете в виду Марию, ту девушку, которая появилась у меня после ухода Хуаниты. Она пыталась его шантажировать – по-моему, что-то узнала о нем. Она была мерзкой девицей, любопытной, вечно читала чужие письма и шарила в запертых ящиках.