Сборник - Жития византийских Святых

• Название: Жития византийских Святых
• Автор: Сборник
• Жанр: Религия

Жития византийских святых. СПб.: Corvus, Terra Fantastica, РоссКо. 1995. Пер. Софьи Поляковой.

Первое издание: Византийские легенды. Издание подгот. С. В. Полякова. Л., 1972. Серия "Литературные памятники". Переиздано в 1994 г.

---

78

Авва Иоанн, игумен монастыря Гигантов, поведал нам, когда мы пришли к нему в Теополь, [88] также и следующее: “Недавно пришел ко мне какой-то юноша и сказал: „Бога ради прими меня. Я хочу покаяться". Он говорил это с великими слезами. Видя, как юноша подавлен и опечален, я говорю ему: „Скажи мне, какова причина такого твоего сокрушения?". Он говорит мне: „Поистине, авва владыка, я много грешен". Вновь я говорю ему: „Верь мне, дитя, сколь ни много есть разных грехов, столь [116] же много и целительных средств. Если хочешь получить исцеление, расскажи мне по правде свои проступки, чтобы я наложил подходящие для них наказания. [89] Ведь прелюбодей врачуется так, убийца иначе, смешивающий яды — опять по-другому, для сребролюбца тоже свое средство". Юноша стал громко жаловаться и бить себя в грудь — слезы и стенания завладели им, — и от сильного смущения сердца он не мог говорить. Когда я увидел, что юноша в беспомощности и несказанной печали не может открыть свое страдание, я говорю ему: „Дитя, послушай меня, напряги немного ум свой, расскажи, что ты совершил, и Господь наш Иисус поможет тебе. Ведь по неизреченному человеколюбию и безмерному милосердию Своему Он все претерпел ради нашего спасения — знался с мытарями, не погнушался блудницы, не отверг разбойника, был другом грешника, а затем принял крестную муку; [90]радостно примет Он в длани Свои и тебя, если ты раскаешься и обратишься, ибо не хочет смерти грешника, [91] но чтобы грешник обратился от пути своего и жив был".

Тогда, превозмогши себя и немного сдержав слезы, он говорит мне: „Я, авва владыка, исполнен всяческого греха и недостоин ни Небес, ни земли: два дня назад я услышал, что дочь одного из первых людей в этом городе, еще девушка, умерла и ее схоронили в гробнице поодаль от города и положили с нею множество одежд. Услышав это — ведь подобные нечестивые дела были мне знакомы,— я пошел ночью к гробнице и стал снимать с девушки одежды, и снял все, что на ней было, не пощадив даже последнего хитона; я совлек и [117] его и оставил девушку голой, какой она была при рождении. Когда я уже собирался выйти из гробницы, девушка вдруг приподнялась, вытянутой левой рукой схватила меня за правую и говорит мне: “Человек, зачем тебе было обнажить меня? Разве ты не боишься Бога? Не страшишься грядущего суда и воздаяния? Разве не обязан чтить во мне мертвую? Разве не уважаешь нашу общую с тобой природу? Как же ты, будучи христианином, допустил, чтобы я нагой предстала пред Христом, не устыдившись, что я женщина? Разве не женщина родила тебя? Разве во мне ты не оскорбил мать свою? Какой ответ, несчастнейший из людей, ты дашь за меня перед грозным судом Христовым? Ведь пока я была жива, никто чужой не видел лица моего, а ты, когда я умерла и погребена, совлек с меня одежды и увидел мое обнаженное тело. О человеческая природа, в какую бездну зла ты низверглась! С каким сердцем и с какими руками ты приступишь к святому телу и крови Господа нашего Иисуса Христа?”. [92] Слыша и видя это, я устрашился и испугался и, весь дрожа, с трудом вымолвил: “Отпусти меня, более я такого не сделаю”. Она говорит мне: “Когда захотел, ты вошел сюда, но отсюда ты не выйдешь, когда захочешь — эта гробница будет нам общей. Не надейся умереть сразу: после многодневных страданий ты в мучениях отдашь свою исполненную зла душу”. Я же со слезами молил ее отпустить меня, клянясь всемогущим Богом впредь отстать от этого нечестивого и беззаконного дела. Тогда, после долгих моих просьб и слез, она говорит мне в ответ: “Если хочешь жить и избавиться от ожидающей [118] тебя муки, дай мне слово, что, если я отпущу тебя, ты не только отступишься от этого своего позорного и гнусного ремесла, но сейчас же, не медля, отречешься мира, и станешь монахом, и покаешься в содеянном, и будешь служить Христу”. Я поклялся ей, говоря: “Я сделаю не только что ты мне сказала, но уже сегодня не вернусь в дом свой и прямо отсюда пойду в монастырь”. Тогда девушка говорит мне: “Одень меня, как я была одета”. Когда я ее убрал, она вновь упала мертвой. Тотчас я, несчастный грешник, вышел из гробницы и пришел сюда". Услышав это от юноши и укрепив его речами о покаянии и воздержании, я затем постриг его в монахи. Облаченного в иноческое одеяние, я затворил юношу в одной из горных пещер в городе, а он воздавал великую благодарность Богу и с той поры подвизался о спасении души своей”.

107 [93]

Примерно в миле от святой реки Иордан расположена лавра, зовущаяся лаврой святого аввы Герасима. Когда мы пришли в эту лавру, живущие там отцы рассказали нам об этом святом, что однажды, когда он шел по берегу святого Иордана, ему повстречался лев, который громко рыкал, из-за того что у него болела лапа. Он занозил лапу, и от этого она у него распухла и гноилась. Завидев старца, лев подошел и протянул ему больную лапу, в которой был терн; он плакал на свой лад и просил у старца помощи. А старец, увидев льва в такой беде, сел на землю, взял его лапу и, разрезав, вытащил занозу и выдавил много гною, затем [119] тщательно промыл рану, обвязал ее тряпицей и отпустил зверя. А исцеленный зверь уже не уходил от старца, но, как верный ученик, сопровождал его всюду, куда бы тот ни шел, так что старец дивился такой признательности его. И с тех пор авва Герасим стал кормить льва, давая ему хлеб и моченые бобы.

В лавре держали осла, чтобы возить на нем воду для братии. Ведь монахи пьют воду из святого Иордана, а от лавры до реки целая миля. Отцы обыкновенно поручали льву пасти осла на берегу святого Иордана. Однажды, когда лев пас его, осел далеко отошел от него. А тут из Аравии приходят погонщики верблюдов; увидев осла, они угоняют его по пути восвояси. Лев, не уследив за ослом, вернулся в лавру к авве Герасиму очень опечаленным и угрюмым; авва решил, что лев съел осла, и говорит ему: “Где осел?”. А тот, как человек, молча стоял, опустив голову. Старец говорит ему: “Ты съел осла? Благословен Господь. Все, что делал осел, отныне будешь делать ты”. И вот с той поры на льва по велению старца навьючивали короб с четырьмя кувшинами, и он возил воду.

Однажды на молитву к старцу пришел воин и, увидев, что лев возит воду, и, узнав причину этого, пожалел его. И вот он вынул три номисмы, [94] и отдал старцам, чтобы они купили для этих нужд осла, а льва освободили от его повинности. Вскоре после того как лев был освобожден от доставки воды, погонщик верблюдов, который увел осла, снова пришел, чтобы в Святом граде продать хлеб; захватил он с собой и угнанного осла. Переправившись через святой Иордан, он опять повстречал [120] того льва. Увидев его, погонщик оставил своих верблюдов и убежал. Лев же узнал осла, бросился к нему и, как обычно, взяв в зубы его узду, угнал осла и вместе с ним трех верблюдов; с радостными криками, потому что нашел потерянного осла, лев пришел к старцу. Ведь старец думал, что лев съел осла. Тогда старец Герасим понял, что лев был неправо обвинен. Он дал льву имя — Иордан. Вместе со старцем лев прожил в лавре пять лет, будучи всегда неразлучен с ним.

Когда же авва Герасим отошел к Господу и был схоронен отцами, льва по устроению Божию на тот раз не оказалось в лавре. Вскоре он вернулся и стал искать старца. Ученик старца и авва Савватий, увидев льва, говорят ему: “Иордан, старец наш оставил нас сиротами и отошел к Господу, на вот поешь”. Лев не захотел есть, но непрестанно обращал глаза то в одну, то в другую сторону, чтобы найти своего старца, громко кричал и не мог примириться с его кончиной. Авва Савватий и остальные отцы, глядя на льва и трепля его по спине, говорили ему: “Старец отошел к Господу и оставил нас”. Говоря так, они не могли утишить его криков и стенаний, но чем более, как им казалось, они врачевали и ободряли его словами, тем сильнее и сильнее лев продолжал плакать, тем громче становилось его надгробное рыдание, и голосом, обликом и глазами он показывал свою печаль о том, что не видит старца. Тогда авва Савватий говорит ему: “Ну, пойдем со мной, если не веришь нам, и я покажу тебе, где лежит наш старец”. И, взяв льва, он привел его туда, где они похоронили старца. Могила была в полумиле от церкви. Когда они остановились над [121]

могилой аввы Герасима, авва Савватий говорит льву: “Вот старец наш”. И авва Савватий преклонил колена. Лев, увидев, как авва высказывает свою печаль, стал, стеная, биться головой оземь и испустил дух тут же у могилы старца.

Это произошло не потому, что лев был наделен разумной душой, но потому, что Бог пожелал прославить тех, кто прославил Его, не только при жизни, но и после смерти их, и показать, каково было повиновение животных Адаму до того, как он преступил заповедь Божию и был лишен райского блаженства.

185

В бытность нашу на острове Самос [95] боголюбивая и нищелюбивая Мария, мать кир [96] Павла, кандидата, [97] рассказала нам, что в городе Нисибисе [98] жила одна христианка, муж ее был язычником. У них было пятьдесят милиарисиев. [99]Однажды муж говорит своей жене так: “Отдадим наши милиарисии в рост, чтобы получить с этого хотя бы малую прибыль — ведь, изводя один за одним, мы скоро растратим все”. Жена говорит ему в ответ: “Если хочешь отдать их в рост, отдай христианскому Богу”. Муж говорит ей: “А где этот христианский Бог, чтобы нам дать Ему взаймы?”. Она говорит мужу: “Я тебе Его покажу, и ты не только не потеряешь деньги, но Он заплатит тебе лихву и удвоит сумму, которую получил”. Муж говорит ей: “Пойдем, покажи мне Его, и дадим Ему взаймы”. Женщина, взяв своего мужа об руку, ведет его в святую церковь. В нисибисской церкви пять [122] больших дверей. И вот когда женщина привела его на паперть, где расположены эти большие двери, она показала ему на нищих, сказав: “Если ты отдашь им, то это христианский Бог возьмет деньги. Ведь все они — Его люди”. Тогда муж этой женщины с радостью отдает нищим свои пятьдесят милиарисиев и возвращается домой.