Александр Полещук - Великое Делание, или Удивительная история доктора Меканикуса и Альмы, которая была собакой

• Название: Великое Делание, или Удивительная история доктора Меканикуса и Альмы, которая была собакой
• Автор: Александр Полещук
• Издательство: Журнал «Пионер», №№ 11-12.
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1959

События, описанные в повести, начинаются в наши дни, когда из-за государственной границы появляется таинственный автомобиль с водителем-иностранцем и его собакой по имени Альма, чья сообразительность производит почти пугающее впечатление. Затем перед нами оказываются записки талантливого ученого, доктора Меканикуса, последнего представителя древнего рода фламандских алхимиков, рода, на протяжении веков хранившего удивительную тайну. А потом действие и вовсе переносится в середину XIII века, когда занятия алхимией почитались еще вполне уважаемым и даже респектабельным ремеслом.

Журнал «Пионер», №№ 11-12.

---

— Это верно,- ответил он,- но я не мог иначе. Такова была воля моей семьи!

Утром к нам в гостиницу пришел представитель фирмы, выпускающей лекарственные вещества, и предложил заключить ряд контрактов. Он выписал на мое имя банковский чек, что было как нельзя кстати, так как я только что оплатил счет за лечение пострадавших рабочих.

Мы вернулись в Динан. И Годар вновь принялся за свои опыты с собаками.

— Это что-то из сказок Шехерезады,- как-то сказал я.- Волшебник понимает речь животных…

— А мы научим Альму говорить,- скромно ответил Годар.-Вот что мы наметили сделать!

Годар протянул мне небольшой листок бумаги. На нем была набросана схема какого-то радиотехнического устройства.

— Я вживляю Альме электрод, подвожу его вот сюда…- Годар быстро набросал на листке голову собаки, обвел контур одной уверенной линией и, не отрывая карандаша от бумаги, показал: — Вот сюда, к голосовым связкам. Электрод сделаем серебряный, изолируем и выведем на специальный ошейник. Здесь, на ошейнике, будет клемма, к ней подключим специальное устройство.

— Так, ну а кто все-таки будет говорить,- спросил я,- это специальное устройство или собака?

— Я не могу с вами разговаривать, Карл, вы все время смеетесь! Говорить будет… это устройство.

— Зачем же вам собака?

— Карл, это не шутки! Собака не будет говорить, собака не будет издавать звуки, но она будет управлять этим устройством. Понимаете? Это своего рода искусственный орган речи, управляемый биотоками. Мы с Фрезером решили, что наша Альма будет говорить тенором.

— Пусть лучше поет!

— Я не обращаю внимания на ваши выпады, Карл. Мы попробуем, но нужно верить в успех, во всяком случае мне, иначе трудно работать… Внутри этой коробочки Фрезер установит генератор звуковой частоты, и в маленьком динамике будет раздаваться непрерывный тон, высотой которого будет управлять Альма. Собственно, «управлять» — это не то слово, так как вначале она даже знать не будет о том, что рождающиеся в динамике звуки как-то ей подвластны, подчинены.

— Но как она догадается? Да, дело становится интересным!

— Ну вот видишь, Карл, а ты все смеялся! — Годар был счастлив.- Как сообщить ей, что у нее появилась возможность говорить? Это очень сложная и увлекательная задача… Сейчас мы думаем о другом. Фрезер считает, что он сможет усилить биотоки, подходящие к голосовым связкам собаки.

— Но ведь эти биотоки будут соответствовать обыкновенному собачьему лаю!

— В том-то и дело, что нет! Разве вы не замечали, Карл, как собака иногда просто страдает оттого, что не может назвать какой-нибудь предмет, что иные собаки точно понимают значение десятков слов? По-видимому, общение предков современных собак с человеком на протяжении тысяч лет не прошло бесследно, и только отсутствие органа речи мешает собаке говорить, пусть односложно, пусть крайне элементарно. Как часто Альма повизгивает, прыгает, тянет меня за полу сутаны, умильно смотрит на меня! Так и кажется: вот сейчас она что-то скажет. Ну, а если есть желание, то надо использовать импульсы, которые подводятся к голосовым связкам, усилить их — а Фрезер сможет усилить их в два-три миллиона раз,- и тогда в динамике раздастся не лай, а голос.

— А как думает Жак?-спросил я.- Ведь, насколько мне известно, он должен считать речь результатом длительных коллективных усилий? Так ведь у Энгельса? Речь — результат коллективного труда, речь — дитя труда.

— Жак тоже уверен в успехе!-быстро ответил Годар.- Замечания Энгельса… Не улыбайтесь, Карл, Фрезер познакомил меня с ними. Действительно, когда животное находится в естественным условиях, оно не испытывает никакого неудобства от неумения говорить. Но теперь, после тысяч и тысяч лет общения с человеком, прирученное животное, прежде всего собака и лошадь, обладает более податливой и чуткой нервной системой. Общение с человеком, участие е труде вместе с человеком привели к появлению новых чувств. Можно не сомневаться, что у них появилась потребность и в членораздельной речи, пусть примитивной. Препятствие только одно: отсутствие органа речи. Но стоит голосовым органам хоть как-то приспособиться, как животное начнет говорить, частично копируя, частично, в очень узких пределах, и понимая…

— Вы говорите о попугае? Но попугаи просто повторяют слова, не понимая их смысла!

— Это не так, это ошибка! Как ни мал запас слов у попугая, но, раздраженный, он будет выкрикивать ругательства, которым его научил какой-нибудь матрос, а захочет есть, будет просить лакомство и никогда не перепутает одного с другим. И это попугай! А собака обладает несравненно более развитым мозгом, ей только не хватает органа речи. И мы его создадим!

— И вы надеетесь объяснить ей, что вот, мол, к ее гортани приживлены две тонкие проволочки, называемые электродами?

— Конечно, все не так просто! Мне трудно сказать, на что я надеюсь…

Годар не сразу принялся за Альму. Он обложил себя учебниками и атласами по анатомии собаки. Он успешно прооперировал несколько других собак, и все они хорошо перенесли эту пробную операцию.

Фрезер появлялся все реже и реже: его захватили какие-то дела, связанные с забастовкой в Шарлеруа. Правда, его помощь и не очень была нужна: аппарат Фрезера — небольшая коробочка с батарейным питанием, собранным на полупроводниковых триодах,- работал безукоризненно. В него был вмонтирован крошечный динамик.

Мы опробовали его на биотоках действия человеческой руки.

Достаточно было положить руку на медную пластинку, соединенную с прибором, как в динамике раздавался очень сложный звук, похожий на низкий голос. Сожмешь руку в кулак — и звук становится выше. Распрямишь пальцы — и звук уже другой, вибрирующий.

Через несколько недель Альма совсем оправилась от операции, на ошейнике ее был серебряный контакт- выход вживленного электрода. Фрезер и Годар целыми днями вырабатывали у Альмы рефлекс на звуки различной высоты. Альма уже не бежала к кормушке на высокий звук: она знала, что только при низком звуке там будет лежать мясо. В ней выработалась реакция на высоту звука, на его протяженность.

Наконец к ошейнику Альмы подвесили весь аппарат вместе с динамиком. Теперь в комнате раздавались самые различные звуки. Альма долгое время не могла сообразить, что эти звуки связаны с ней, порождаются ее различными желаниями. Понять этого она не могла, но почувствовала скоро, и вот при каких обстоятельствах.

Годар настлал в клетке Альмы металлический «пол, соединенный с индукционной катушкой, дававшей резкий и неприятный ток, как только в комнате раздавался звук определенной частоты. Альма вначале вела себя очень спокойно. Динамик, укрепленный у нее на груди, гудел и свистел, как вдруг среди беспорядочных звуков появился тон, на который включалась индукционная катушка. Альма вздрогнула и заметалась по клетке. Мне стало жаль Альму, и я ушел из лаборатории.

Через двадцать часов Альма успокоилась. Годар разбудил меня. И я, спустившись к нему, был поражен: Альма спокойно расхаживала по просторной клетке, выпила воды, съела подачку. Ее динамик по-прежнему беспорядочно гудел, но звук, включавший неприятный для Альмы электрический ток, не появлялся. Альма исключила опасный звук из диапазона своего искусственного «голоса». Она «поняла»! Этот опыт сыграл большую роль в дальнейшей тренировке Альмы: она стала внимательно следить за звуками, вылетавшими из динамика.

Следующим этапом была выработка рефлекса на пищу. Альма стала получать пищу только после того, как Фрезер или Годар включали автомобильный гудок, укрепленный на лабораторном столе. Альма очень быстро поняла, что этот протяжный звук гудка предшествует появлению пищи. Но гудок с каждым днем раздавался все реже и реже; все реже появлялась и пища. Какова же была наша радость, когда Альма после двадцати восьми часов голодания вдруг «нащупала» в своем искусственном «голосе» звук, близкий к тону гудка, за которым следовала еда!.. Специальное устройство, соединенное с кормушкой, тотчас же выбросило перед самым носом Альмы маленький кусочек мяса. Альма много раз издавала этот чудодейственный звук, и каждый раз перед нею появлялся очередной кусочек мяса.

— Она объестся! — сказал Фрезер.

— Пусть! — возразил Годар.- Но мы не можем, не должны «разубеждать» ее сейчас, иначе собьем ее, она перестанет понимать нас.

Альма действительно объелась. Фрезер вскрыл консервы, Годар устроил обыск в буфете. Сахар, ломтики колбасы и сыра, печенье, сосиски — все это засыпалось в бункер кормушки. И Альма, помахивая хвостом, уплетала и уплетала… Наконец она насытилась и уснула. Затаив дыхание, мы стояли перед ее клеткой. Даже во сне Альма повизгивала.

Вскоре удалось составить код условных звуковых сигналов на десятки вещей. Альма научилась издавать различные звуки, требуя воду, еду или просясь на прогулку. Иногда мы отключали от ее ошейника аппарат Фрезера. И Альма очень скоро поняла свою зависимость от этого серого ящичка с ременными застежками, ящичка, открывавшего для нее волшебный мир удовлетворенных желаний.