Александр Полещук - Великое Делание, или Удивительная история доктора Меканикуса и Альмы, которая была собакой

• Название: Великое Делание, или Удивительная история доктора Меканикуса и Альмы, которая была собакой
• Автор: Александр Полещук
• Издательство: Журнал «Пионер», №№ 11-12.
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1959

События, описанные в повести, начинаются в наши дни, когда из-за государственной границы появляется таинственный автомобиль с водителем-иностранцем и его собакой по имени Альма, чья сообразительность производит почти пугающее впечатление. Затем перед нами оказываются записки талантливого ученого, доктора Меканикуса, последнего представителя древнего рода фламандских алхимиков, рода, на протяжении веков хранившего удивительную тайну. А потом действие и вовсе переносится в середину XIII века, когда занятия алхимией почитались еще вполне уважаемым и даже респектабельным ремеслом.

Журнал «Пионер», №№ 11-12.

---

Часть пути к Динану Вольфганг ехал в большом грузовике, на котором была установлена машина, печатающая оккупационные марки. Они печатались день и ночь; то и дело к грузовику подъезжали офицеры связи и забирали свежие пачки для своих солдат. Это действительно смешно! Люди трудятся в ‹юте лица своего, зарабатывая хлеб насущный, профессора толкуют об экономике, министры разглагольствуют в парламенте о бюджете, а здесь: хлоп — и сто марок, хлоп-хлол — и тысяча… Да, Вольфганг прав и в отношении фламандцев. Нам было труднее получить работу, чем валлонам. Еще бы, валлонам покровительствовала победительница в прошлой войне — Франция, а у нас сейчас есть Германия! Германия сильнее Франции, сильнее! Превыше всего Германия! Как это Матерн сказал? Танки вперед, артиллерию назад, авиацию наверх! Дейтчланд, Дентчланд юбер аллее!..

Когда я проснулся на следующее утро, я не сразу мог понять, что произошло.

Я поднял голову. Лицо было в чем-то липком. А-а, это вино… Бутылки подрагивали на столе в такт грохоту проезжающих по улице танков. Да, приехал Вольфганг… Деньги… Сколько их!

— Ян! — позвал я.- Ян, иди сюда!

Мне никто не ответил. Я прошел в комнату сына. Его кровать была застелена. На часах было шесть утра. Значит, он не приходил домой. Это из-за Вольфганга. Но не мог же я указать ему на дверь! Ведь он мой школьный товарищ, мой друг!.. Правда, он пришел сюда не как мой друг. Неужели Ян не понимает? Ну, я позволил Вольфгангу сделать мне сюрприз. Ему ведь здесь, должно быть, не по себе, хотя он никогда не отличался щепетильностью. Но где же Ян? Он обиделся, мой мальчик, он не ожидал, что я буду пить вино с германским офицером. Нужно как-то приспосабливаться: я маленький человек… Кто-то хлопнул дверью. Это, наверно, Ян.

— Ян! — позвал я, спускаясь вниз по лестнице.

У раскрытых дверей стоял незнакомый мне человек в черном свитере.

— Вы Карл Меканикус? — спросил человек.

— Да, я.

— Вы отец Яна?

— Да. Где он?

— Ян арестован бошами!

— За что? Вы говорите неправду!

— Ян арестован гитлеровцами за порчу кабеля.

— Он не мог этого сделать, он всегда советовался со мной! Откуда вы знаете?

— Я работал вместе с Яном на станции. А когда это произошло, всех, кто работал на путях, взяли. Нас было шестьдесят человек. Гитлеровцы сказали, что расстреляют всех, если тот, кто перерубил кабель, не выйдет вперед. Ян вышел. Его взяли…

— Но он невиновен! Я не могу поверить!..

— Он не резал кабель! Кабели — это моя специальность. Он хотел спасти остальных. Мы раньше не очень доверяли ему: ведь он сын состоятельного инженера. А он, он… хороший мальчик, ваш Ян…

— А, это вы! Кабель — ваша специальность? Понимаю, понимаю. Как зовут вас?

— Жак Фрезер.

— Валлон? Так-так. Мой мальчик даже не интересовался газетами. Это вы распропагандировали его, вы!.. Но что делать? Куда идти? Его нужно спасти, спасти немедленно, а с вами я еще рассчитаюсь!

— Моя жизнь принадлежит вам, товарищ…

— Товарищ? Я вам не товарищ! Вы сбили моего сына с прямого пути! Он стал бы ученым! У него замечательно цепкий и сильный ум! А сейчас что делать? Я пойду, пойду к Матерну. Я найду его и освобожу Яна! У меня есть друг, большой друг! Он офицер и поможет мне…

Я сразу нашел капитана Матерна: его знали все.

— Что случилось, Карл? — спросил он меня.- Ты так взволнован!

— Моего сына арестовали! Он невиновен!.. Вольфганг, спаси его!

— Арестовали? Мне вообще неприятно заниматься такими делами: я служака, строевик. Где его взяли, на станции?

Матерн позвонил, и я, как завороженный, смотрел не черный ящик полевого телефоне, от которого змеей шел красный лоснящийся резиновый жгут. Из-за такого вот куска резины может погибнуть мой Ян. Какая глупость!

— Говорит капитан Матери. Да, да… Скажи, твои ребята вчера задержали некоего Яна Меканикуса? Это сын моего… Ах, так? Зо, зо, зо, так… так…

У меня все сжалось внутри, а Матерн, не глядя мне в глаза, все повторял: «Зо, зо, зо…». Потом он бросил трубку, подписал пропуск и, все еще не глядя на меня, сказал:

— Ты дурно воспитал своего сына, Карл!

— Что произошло, Вольфганг?

— Он плохо себя вел, вызывающе вел себя… Полчаса назад он был подвергнут экзекуции.

— Какой экзекуции? Вольфганг, пожалей меня, попроси их!

— Он расстрелян, Карл! Мне очень жаль…

В тот же вечер какие-то рабочие в измазанных угольной пылью комбинезонах принесли мне моего мальчика… Мы похоронили его во дворе, возле стены.

— Он был настоящим патриотом! — сказал Фрезер.- Он был смелым, честным! 0» хотел спасти тех, кто уже начал борьбу с фашизмом…

II

Жизнь потеряла для меня всякий смысл… Я сидел возле окна и смотрел на свинцовые воды Мааса. Медленно плывут самоходные баржи. На корме, возле рулевого, германский солдат. Вон идет катер.

На его крыше, болтая ногами, сидит германский солдат. По набережной прошла группа бельгийских предателей-рексистов. Они вооружены, «о их охраняют гитлеровские солдаты… Тяжелая поступь у завоевателей! Кажется, каждому их шагу стоном отвечает земля.

Вот опять катера. Что они везут? А-а! Это хлеб для солдат. «Новый порядок» имеет хороший аппетит. Люди, хлеб, уголь… Все нужно гитлеровскому райху. Мне принесли квадратную бумажку. Хлебная карточка, сказала мне соседка. Оказывается, больших трудов стоило ей достать для меня эту карточку.

Люди, которых я никогда не знал, приходят ко мне. Дверь, в которую внесли моего Яна, всегда открыта. Они берут мою карточку, кладут на край стола крошечную порцию хлеба и быстро уходят, будто что-то их пугает. Вероятно, деньги. Они все еще валяются на полу и на столе, между бутылками вина и консервными банками. Я не притронулся к ним. Кровавые деньги!..

Может быть, если бы я показал Матерну на дверь, мой Ян не вышел бы из толпы? И был бы жив? Нет, он благородный мальчик, он все равно вышел бы, чтобы спасти тех, кто борется!

А борются ли? Или вот так же сидят у окна и считают баржи с хлебом, который похищает Германия у моего народа?.. Нет, они борются! И, если придет Фрезер, я спрошу у него, что они делают, что делать мне, чтобы отомстить за Яна, за тысячи и тысячи арестованных и убитых…

Но Фрезер что-то не идет. Его не было уже семь дней. Целых семь дней!.. Вот кто-то поднимается по лестнице, берет веник, подметает. Это тетушка Марта. Сегодня она принесла мне хлеб. Он не нужен мне, этот немецкий хлеб, не нужен! Я хочу работать, я ведь очень сильный. Меканикусы все сильные, и Ян был сильным. Если бы он вырос, совсем вырос!.. Нет, я даром есть хлеб не хочу. Я хочу… Но что я могу один?..

Было совсем темно, когда в комнату вошел Фрезер. Он стоял за моей спиной и смотрел на Маас. Прикрытый заслонкой красный огонек дебаркадера против моего окна дробился на волнах спокойной реки. Узкой красноватой полоской вставало на горизонте зарево. Чугунные литые украшения на куполе собора, казалось, ожили.

— Горит нефтеперегонный завод,- тихо сказал Фрезер.-Вчера в Антверпене фашисты приказали евреям надеть специальные повязки, и все жители вышли с такими повязками.

— А как крестьяне-фламандцы?

— Вначале было плохо…

— Они поверили немцам?

— Поверили было, но когда пришли налоговые инспектора и началась реквизиция скота и хлеба, они быстро прозрели… И теперь германский солдат не рискнет в одиночку пройтись по улицам фламандской деревни. Видите это зарево? В Савентгейме пожар… Вы знаете, господин Меканикус, этот завод?

— Шинный завод? Знаю.

— Бельгия горит!..

Мы долго смотрели на реку. Потом Фрезер направился к выходу.

— Жак,- сказал я,- подождите. Я пойду с вами!

Фрезер живо обернулся.

— Я приду завтра…

И он пришел. Разложил на столе мое охотничье оружие. Критически осмотрел его.

— Нет,- сказал он,- не годится! Что вы можете делать?

— Я хорошо стреляю. У меня были призы.

— Что еще?

— Ну, я могу… Я хочу быть вместе с вами!

— Что еще вы умеете делать?

— Я ученый. Понимаете, Фрезер? Инженер-химик.

— Вы химик? Так почему вы до сих «пор молчали?

Мы прошли в мою домашнюю лабораторию.

Фрезер был поражен.

— Да у вас… А еще молчали! Окна мы завесим… Вам нужен лаборант? Пришлю.

— Мне помогал Ян…

— Я пришлю вам человека. У меня есть на примете. А нам… нам нужен… такой материал, понимаете?

— Понимаю,- ответил я.- Это элементарно.

— Нам нужно много,- сказал Фрезер.

— У меня есть подвал.

— Ив нем можно работать?

— В нем работали много веков, не совсем удачно, правда…

Никогда я еще не видел такого исполнительного механизма, одним из действующих частей которого я стал. Внизу, в подвале, сваривали трубы. Фрезер был хорошим электриком. Он присоединил сварочный аппарат к кабелю под нашим тротуаром. Я произвел несколько предварительных опытов, дал задание на сырье.