Лазарь Кельберин - Избранные стихотворения

• Название: Избранные стихотворения
• Автор: Лазарь Кельберин
• Жанр: Поэзия

Лазарь Кельберин (1907–1975) — поэт, писатель, литературный критик «первой волны» эмиграции. Участник вечеров журнала «Числа», собраний литературных объединений «Кочевье», «Зеленая лампа» (1930-е). В 1929 в Париже издал сборник стихов «Идол». Печатался в журналах: «Современные записки», «Числа», «Полярная звезда», «Русские записки»; газете «Возрождение». Стихи вошли в антологии русской зарубежной поэзии «Якорь» (1936) и «На Западе» (1953).

Данное электронное издание представляет собой подборку избранных стихотворений поэта, разысканных составителем в сети и периодике и антологиях поэзии Русского Зарубежья.

---

Лазарь Кельберин. Избранные стихотворения

У городских ворот

На том месте, где ты стояла,
Как-то тихо стою, как вор.
Между нами десять кварталов
Бесконечного города.

Ты прекрасен закат прохладный!
За оградой зеленая даль.
Ты придешь, мой друг беспощадный,
Чтобы было печальнее.

Ведь я жду тебя здесь недаром.
Ты расспросишь опять о нем.
Я смогу сосчитать удары
Сердца спокойного.

Только счастье не умирает.
Только радостней произвол!
— Необъятное небо пылает
Коричневым золотом.

«Пусть небо в жемчуг одевает тучи…»

Пусть небо в жемчуг одевает тучи.
Мне эта площадь серая милей.
И пенье проводов, и взлет могучий
Металла звонкого, кубических камней.

Вино сверкает. В этот тихий вечер,
Как дым кадильный — папиросный дым,
Как аромат давно забытой встречи,
Как близкий друг, чье имя я забыл.

— Твои глаза пленительны и узки,
Но наши встречи слишком коротки.
Откуда-то задорно, по-французски,
Толпу пронизывает пошленький мотив.

— О, где вы, духи! Радостней простора
Мне рук твоих кольцо и шелк груди.
На потемневшем небе светлый город
Гигантской декорацией висит.

«Словно дух, от земли отлетающий…»

Словно дух, от земли отлетающий,
Приближаюсь к твоей синеве,
Я богатство твое расточающий,
Полюбивший жизнь на земле.

Высоко, пред святой оградою,
Там, где вход в предвесенний сад,
Мне не страшно ловить с отрадою
Твой, почти человеческий взгляд.

И так сладко душе торжествующей
Знать, что девушки и цветы,
И весь песенный мир, ликующий,
Только отблеск Твоей красоты.

«Сестра моя, мой друг большой и нежный…»

Сестра моя, мой друг большой и нежный,
Не о печали звезды нам поют,
Они поют о радостях безбрежных,
Что в этом мире благостном цветут.

О красоте торжественных закатов,
О душах солнц и о сердцах зверей,
О плясках ветра в далях синеватых,
Об устремленности жемчужных кораблей.

О том, что будет, и том, что было,
О неподвижности далеких берегов,
О светлых ангелах золотокрылых,
Глядящих вниз с веселых облаков.

Вот исчезают тонкие преграды,
Мы чувствуем язык седых камней.
Легко, легко! Нам никого не надо,
Ни Бога, ни людей.

Из сборника «Идол» (Париж, 1929)

Синий лебедь

Тамаре Тумановой

Люди радуйтесь! Пойте снова!
Воры, пьяницы, — все равно!
Приглашает на праздник новый
Претворивши воду в вино.

Парусами несутся тучи,
Вслед за солнцем месяц встает
И певцов знаменитых лучше,
Птичий хор над землей поет.

И, надевши на лапы ленты,
И на головы колпачки,
Тащат все свои инструменты
И кузнечики, и сверчки.

И не в силах стоять на страже,
Созывая звериный род,
На поляне собака пляшет,
До ушей раскрывая рот.

А в безвыходной середине,
Где ни новый, ни старый век.
Тихо плавает лебедь синий
По зеркальным просторам рек

Сотня белых — сверкает справа,
Слева — черных сто лебедей,
Это духи любви и славы,
Их питает лишь кровь людей.

А у настежь раскрытой двери,
Там, в тумане, у берегов,
На ступенях моих неверий
Встали звуки в одеждах слов.

И, чудесно для глаз и слуха
Воскрешая забытый рай,
Они молятся перед Духом
В алтаре лебединых стай.

Январь 1930

«О смерти можно много сказать…»

О смерти можно много сказать,
Но запах листвы весенней
Чудесней. И гамма звучит опять
Моих недоумений.

За то, что еще уходить мне рано
А важного дела нет;
За то, что звучит из глуби лет
Мне голос Аристофана:

За то, что трудиться и строить лень,
За грешный напев невольный —
Я храм сотворил, где каждый день
Праздник престольный!

Сборник стихов. 1930. Выпуск III.

«Вне состраданья, вне страданья…»

Вне состраданья, вне страданья,
Почти любовь, скорей тоска,
Есть ревность: та, что без желанья,
Она безумна и жалка.

У бедных, ею одержимых,
Так много дел непоправимых
И тайных слез, необъяснимых.

Все им ненужно, все неважно,
Ни блажь ума, ни тела дрожь…
— Печальней лжи любви продажной
Любовь, похожая на ложь.

«Современные записки» Кн. LVI, 1934

«Вечером, почти впотьмах…»

Вечером, почти впотьмах,
Наклоняясь над тобою,
Я любуюсь сам собою,
Крошечным — в твоих зрачках.

Также и тебе, скажи,
Как во мне не отражаться?
Ведь глаза недаром мнятся
Ясным зеркалом души.

— Так глядимся в зеркала
Черные и голубые,
Но в любви есть много зла,
И мы сами очень злые.

И бывает, что любя,
Даже, будто бы, навеки,
В самом близком человеке
Ищем лишь самих себя.

«Среди плодов нет краше винограда…»

Среди плодов нет краше винограда
— Вершина радости и страсти дно! —
Но чтобы пьяным быть, вина не надо:
Земная жизнь старейшее — вино.

Слепые звезды ночь нам освещают,
И солнце самому себе темно.
И оттого цветы благоухают,
Что им взлететь на небо не дано.

«Числа», 1930. № 2-3

«Пусть каждый день к могиле шаг…»

Пусть каждый день к могиле шаг
И смерть чего-то дорогого,
Но я живу — и смерть никак
Не обольстит меня живого.

Не беспокойся, не грусти,
Не важно — верить или не верить,
Есть боль какая-то в груди,
Которую нельзя измерить.

И в этой боли есть ответ.
В холодный вечер вдруг мне ясно,
Что в ней одной тепло и свет
И все, что в жизни не напрасно.

«Все дальше, дальше… это? — Нет…»

Все дальше, дальше… это? — Нет.
Не то ли? Нет. — О, Боже, Боже!
Я проклинаю белый свет,
Себя я проклинаю тоже.

И не хочу, нет, не хочу
— И не из страха, не из лени —
Спасая плоть, бежать к врачу.
Спасая душу, гнуть колени.

«…И пряча под подушками ключи…»

…И пряча под подушками ключи
С тех пор не спят ночами богачи;

С тех пор, сверкают, как ни сторожи,
В урочный час кровавые ножи;

С тех пор, окаменелый, ледяной,
Самоубийца бродит под луной;

С тех пор, презрев девическую кровь,
Они воспели черную любовь…

— И даже ты, святой среди святош,
Не знаешь сам, как ты на них похож!

«Числа», 1931. № 5

«Сильнее жизни? Горя нет такого…»

Сильнее жизни? Горя нет такого,
Зачем же плакать жалкими слезами!
— Все выше, выше, млечными стезями
Из глубины туманного, земного…

Все тише, тише, вечным приближеньем
Как хорошо забыть о человеке…
— О, где теперь беспомощным движеньем
Вы креститесь, мои закрывши веки?

«И то не нужно, и другое…»

И то не нужно, и другое…
И ты уходишь понемногу,
Ты думаешь быть ближе к Богу
В ночи блаженного покоя.

Уже ты ближе к средоточью
Сфер, исчезающих в эфире,
Ты дышишь музыкой и ночью,
Почти забыв о нашем мире.

Да. Но и мы тебя забудем
И равнодушно спросим имя,
Когда ты возвратишься к людям,
Чтоб умереть, хотя бы с ними.

«Для жизни, которая камнем лежит…»