Эрик Ханберг - Ржаной хлеб с медом

• Название: Ржаной хлеб с медом
• Автор: Эрик Ханберг
• Издательство: Советский писатель
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1989
• ISBN: 5-265-00817-9

Главный герой новой книги латышского писателя Эрика Ханберга — человек-труженик, заботливый хозяин земли. О своем герое автор говорит с добрым и мягким юмором, не боясь показать его человеческие слабости и недостатки, близко к сердцу принимая болезненные проблемы деревенской жизни.

---

Энергия семейства не иссякала и в колхозе. Оба Прициса всегда числились в передовиках. Однако и домашнюю работу нельзя было запускать. В «Калнах» нашли выход: вставали еще раньше, а ложились еще позже. Каждое яблоко, килограмм меда, валериановый корешок сплавлялся на рынок, и деньги текли в дом как по конвейерной ленте. Прицисова старуха по болтливости не пропускала случая схватить за полу проходящую мимо соседку, затаскивала в комнату, выдвигала ящики комода.

— Глянь, разве тут есть место, чтоб палец засунуть? Все тряпки да деньги, битком набито!

Гунара тоже сызмальства приучали трудиться и знать цену деньгам. Он на заработки ездил верхом на Текисе. Хоть дивись, хоть смейся, но пацан со своими обязанностями справлялся блистательно. Началось с чистой случайности. Баран, которого прозвали Текисом, оказался страшным злыднем. Однажды нанес Прицису такой удар сзади, что хозяин долгое время лежал на земле, как скошенный стебель. А потом целую неделю ходил негнущийся, прямой, будто целый час просидел на остром колу. Но с Гунаром Текис ладил как нельзя лучше. Ходил за ним по пятам, точно собачонка, и принюхивался, не завалялась ли у парнишки в кармане корочка. Когда овец выпускали из хлева, те улепетывали по пастбищной дороге без оглядки. Текис ждал, пока Гунар вскарабкается ему на спину, вцепится в шерсть, и только тогда пускался догонять стадо.

В Заливе овец держали в каждом доме. Но выращивать в каждом хозяйстве собственного барана было не принято. Выходили из положения с помощью Прицисова овна, которого время от времени запускали то в одно, то в другое стадо. Гунар приучил барана нести лошадиную службу, только без вожжей и кнута. В протянутой руке пацан держал хлебную корочку. Текис устремлялся за приманкой и мчал седока туда, куда тот хотел. Отец направил эти игры в деловое русло.

— Поезжай на Текисе в «Малкалны».

Гунару не надо было повторять дважды.

Со временем Текис стал слушаться и без корочки. Требовалось лишь слегка похлопать его ладонью по правой или левой скуле, и баран менял направление. Шлепок по тому месту, где мельтешил хвост, означал, что с шага нужно перейти на бег.

Вознаграждение за пользование Текисом Прицис начислял в деньгах в зависимости от количества овец. Дань собирал пацан и хранил в деревянном туеске. Эти деньги в семье пересчитывали вместе, но тратили по усмотрению Гунара. Предприятие, однако, было поставлено на серьезную основу, Гунар свою кассу по пустякам не просаживал. Он собирал на крупную покупку и со временем сделался обладателем велосипеда.

На базаре мать ставила Гунара за длинный дощатый стол и учила вести счет деньгам, расхваливать товар и стоять на цене. Принцип был простой и железный: выжать как можно больше. Эта черта характера не пропала и позже, когда Гунар пошел в среднюю школу. Он всегда старался получить самую высшую оценку. Отца с матерью прославляли в колхозе, мальчишку — в школе. Чуть не каждую четверть Гунар выходил в отличники. Хуже давалась ему география. И то под конец учебного года. Однажды он сообщил дома, что хотел бы иметь в табеле пятерку, но пока что-то не получается. Сейчас ему временно поставили четыре, поэтому летом придется несколько раз съездить домой к учительнице. Родители против дополнительных уроков не возразили. Они не обратили внимания, что пацан возмужал, а учительница совсем девчонка. Летние занятия оба задумали как предприятие, которое не следует афишировать, поскольку оно не укладывалось ни в какие рамки педагогики.

Итак, Гунар дважды в месяц седлал свой велосипед и отмахивал сорок километров, чтобы попасть к учительнице, которая летом жила на хуторе у родителей. Но, видно, отец «географини» все же что-то учуял и после третьего визита ученика сурово заявил дочери:

— Теперь он, поди, знает уже на пятерку с плюсом. Смотри только, как бы потом этот плюс не пришлось таскать тебе…

Гунар воротился домой и сообщил, что прошел программу раньше срока. Повторил слова учительницы: «Вы полностью усвоили материал».

Родители поверили, пятерка в табеле говорила сама за себя.

Работы парнишка не чурался. Разве что в лес заманить его было трудно — терпеть не мог собирать ягоды. По этой части самой одержимой была Керста. Не успеешь оглянуться — старушка уже в лесу. Иной раз она вылезала оттуда с двумя полными корзинами. В борозде — где ползком, где на карачках. В болотце — согнувшись в три погибели. Редко когда ее можно было увидеть прямой. Вначале разогнуться не хватало времени, потом — сил. Суставы заросли, закостенели, ломай, не ломай — не расправишь. В Заливе рождались и вырастали дети. А Прицисова старуха какой была, такой и осталась — ни прямее, ни корявее. Говорлива и жива. Когда хотела перекинуться словечком с кем-нибудь — поворачивала голову набок и зырила одним глазом, ну точь-в-точь воробьиха.

Угол для спанья ей был выделен на кухне за плитой. Шире, чем у других, потому как изгиб спины занимал много места и лежать можно было только на боку.

Она вставала затемно, растапливала плиту, ставила греть воду. Потом ненадолго залезала обратно в постель понежиться в тепле, пока не начнут шевелиться Мартынь и Либа. На свой лежак старушка заваливалась довольно часто. Но не дольше, чем минут на десять. И то приходилось выслушивать замечания, оброненные под видом якобы невинного вопроса:

— Опять спишь?

Керста тотчас вскакивала и оправдывалась скороговоркой:

— Прикорнула самую малость.

Пацана, как единственного отпрыска, старались щадить, но сами следили друг за дружкой зорко, то и дело понукая вопросами:

— Оставшиеся дрова наколол?

— Свеклу прополола?

— Чернику перебрала?

— Липа отцветает. Пойди, дочь, низом, а Гунар пусть возьмет стремянку.

И так без передыху.

Когда заглядывал гость, долгой беседы не получалось. Деревенский житель в любое время найдет предлог и отговорится неотложной работой. В «Калнах» ее выдумывали даже глубокой зимой.

Гостя встречали любезно, усаживали, накапывали на блюдце две чайных ложечки меда и приглашали подзаправиться. Но такую малость и на языке-то не почувствуешь. Подцепишь пару раз кончиком ножа и уже скребешь по дну. Соседи в подобном угощении видели чуть ли не эталон скаредности и не стеснялись говорить об этом вслух:

— Молока полны бидоны, сами не едят, других не угостят. Все на базар гонят.

Соседи не врали. Но держать пчел никому не возбранялось. Бери из улья и наворачивай за милую душу. Так, в свою очередь, рассуждали Прицисы. И тоже были правы.

Старуху Прицисов в Заливе жалели, но не скупились на упреки:

— Носилась, носилась, а теперь что? Носом борозду ковыряет. Разве это жизнь?

В сказанном можно было уловить и нотки зависти. В «Калнах» сорняков в огороде днем с огнем не сыщешь. Старуха как увидит — сразу за мотыгу, пройдется по грядкам, проворная, как крот.

От природы Керста была щедрее, чем дочь и зять. Сама бы она поставила на стол угощение посущественней, завела бы гостей в сад набрать яблок. Но такой поступок был бы истолкован как мотовство — и нагоняй обеспечен. Так случалось уже не раз, когда к Керсте приходили посидеть другие старухи, и она вместо двух чайных ложек нацеживала им по полстакана. Ничего не должно было утечь из «Калнов» просто так, за здорово живешь. Но поскольку старуха Прицисов считала, что добра и так награбастано сверх меры, то позволяла себе реквизировать несколько баночек и для своих нужд. Она прятала их в куст лещины в конце въездной дороги и, провожая соседок, ловко доставала и засовывала в хозяйственную сумку, которую предусмотрительно брали с собой старушки, с которыми она водилась.

То был единственный грех и единственная отрада старухи Прицисов.

Однажды Керста, правда, дала маху: вовремя не обратила внимания, что по ту сторону дороги сидит меж грядок Гунар и лопает клубнику. Старушка поняла, что внук все заметил, но делает вид, будто ничего не знает. К тому времени Гунар имел уже достаточно много своих собственных секретов, он решил добавить к ним еще и бабушкин. Этим можно было приобрести союзника на тот случай, если выйдет осечка и на него обрушится родительский гнев.

Старушка и так баловала парня. Нахвалиться не могла, какой он трудолюбивый, какой умница. Гордилась, что после средней школы выбрал сельскохозяйственную специальность и уехал учиться в Елгаву.

— Будет начальником по машинной части.

Одно время Гунара тянуло к городским профессиям. Но после нескольких семейных совещаний склонности его изменились. Либа и Мартынь сумели подкинуть приманку материальной заинтересованности.

— Добавим к твоему заработку свои сбережения, купишь машину.

— На камнях ничего не растет. Где шаг ступишь, там рубль оставишь.

— На машине до рынка рукой достать. Женишься, нужд всяких появится — не счесть. Инженер в Риге еле сводит концы с концами. Зато агроном и скотский лекарь и в самом захудалом колхозишке живут — беды не знают.