Саша Гитри - «Мемуары шулера» и другое

• Название: «Мемуары шулера» и другое
• Автор: Саша Гитри
• Издательство: Искусство
• Жанр: Классическая проза
• Год: 1999
• ISBN: 5-210-01402-9

Сашá  Гитри (1885—1957) — легенда французского театра и кино первой половины XX века. Драматург, актёр, режиссёр, прозаик, художник, — он был некоронованным Королём Больших бульваров. Его любили за блистательный юмор, проницательность, тонкий психологизм и житейскую мудрость, лишённую назидательности. Его пьесы, а их около 120, как и его проза, написаны мастером изящной словесности; легко с чисто парижской элегантностью.

 В сборник, который впервые знакомит отечественного читателя с литературным творчеством Саша  Гитри, включены: самый известный его роман «Мемуары шулера», автобиография, афоризмы и анекдоты и две знаменитые комедии «Дезире» и «Отец был прав». Книга проиллюстрирована рисунками Саша  Гитри.

---

АДЕЛЬ. Ну давай обсудим...

Уже с минуту как Адель поднялась со стула и принялась расставлять посуду.

МАДЛЕН. Ты только не психуй раньше времени. Лучше послушай меня хорошенько... Сейчас я пойду раздевать её на ночь, мы с ней как всегда поболтаем о том о сём, вот тут-то я ей всё и выложу, смекаешь?

АДЕЛЬ. И что ж это, интересно, ты ей выложишь?

МАДЛЕН. Скажу: «Мадам очень любезна, но приходило ли мадам в голову, что её вилла в Довиле вчетверо больше её парижского дома?»

АДЕЛЬ. Так оно и есть...

МАДЛЕН. «Что у неё там две спальни для гостей, которые редко пустуют, что меньше чем впятером-вшестером за стол не садятся и что при таком вашем образе жизни хоть костьми ляг, а достойного мадам порядка в доме не получится».

АДЕЛЬ. Чистая правда, да только ты уж и за меня-то словечко замолви.

МАДЛЕН. А то как же?..

АДЕЛЬ. Втолкуй ты ей, что никакой кухарке не под силу и стряпать, и кухню в порядке содержать, коли ей ещё и по дому суетиться придётся.

МАДЛЕН. Какой разговор...

АДЕЛЬ. Только знаешь, между нами, мне бы лучше сразу знать, уезжаем мы завтра или нет, не хочу я, чтобы меня врасплох застали.

Разбивает тарелку.

МАДЛЕН. Сегодня это уже третья.

АДЕЛЬ. Нет, четвёртая... Ты бы сходила туда, может, разнюхаешь, что они там замышляют...

МАДЛЕН. Пустые хлопоты. Говорю тебе, сейчас всё равно никакой ясности не будет. Подождём ещё полчасика, пока она раздеваться меня позовёт. Вот тут-то всё и узнаем. Они ведь и сами в сомнениях, ещё почище нашего волнуются, это уж можешь мне поверить.

АДЕЛЬ. Ну и пусть себе волнуются, плевать я хотела на их переживания!

МАДЛЕН. А уж я-то и подавно!.. Не в этом дело, просто я к тому, что они и сами пока не решили, ехать или не ехать. Но, похоже, всё ещё не теряют надежды.

АДЕЛЬ. Это на что же?

МАДЛЕН. За ужином они говорили о каком-то дворецком, который якобы должен объявиться нынче вечером.

АДЕЛЬ. Так-то оно так, да ведь уже десять пробило... В такой час-то он уже навряд ли появится. Эх, вот дура, чёрт её дёрнул Эмиля прогнать… Другого такого ей днём с огнём не сыскать...

МАДЛЕН. Вот уж не думаю, чтоб она такого искала. Знаешь, между нами, Эмиль, он всё-таки чуток палку-то перегибал!.. Стащить время от времени сигару-другую, это дело житейское, но не каждый же день!

АДЕЛЬ. Да, тут, пожалуй, он лишку хватил.

МАДЛЕН. И потом, вспомни-ка, если бы только одни сигары! А выпивка? И знаешь, что мне больше всего не нравилось? Ладно, воруй себе потихоньку, дело обычное, с кем не бывает, но знай же меру, надо же и приличия соблюдать!.. А этот прямо из бутылок хозяйских лакал, ну мыслимое ли дело? Вот я, к примеру, клянусь честью, сроду её пуховкой не пудрилась. Бывает, кончится у меня пудра, возьмёшь и отсыпешь у неё чуток рожком для обуви, но в свою пудреницу... а чтобы её пуховкой и из её пудреницы, это никогда: уж что её, то её, смекаешь разницу?

АДЕЛЬ. А то нет.

МАДЛЕН. Пожалуй, надо бы пойти присмотреть за ними, что ли... Бутылки с напитками уберу, ведь их только оставь одних надолго, того и гляди что-нибудь затеют, а мы тут кукуй с тобой до полуночи...

АДЕЛЬ. Кстати, что-то ты про мой кофе ничего не сказала, как он тебе?

МАДЛЕН. Отменный, лучше не бывает.

АДЕЛЬ. А они как, ихний-то им по вкусу пришёлся?

МАДЛЕН. Бурда, так она сказала.

АДЕЛЬ. Ну уж бурда, это чересчур, но что так себе, это точно. Чёрт, а чего она хочет, сама придумала, чтоб мы ели прежде них, вот пусть на себя и пеняет. Первая заварка всегда крепче второй, это ж дураку понятно. Вот им помои и достаются.

Мадлен выходит.

АДЕЛЬ (одна). Надо бы мне в этот дом 11-бис на улицу Марбо наведаться, вот что... Раз Августина всё равно в бега ударилась, почему бы не попытать счастья... пожалуй, так я и сделаю... (Достаёт из ящика стола свою расходную тетрадку, чернильницу, перо и принимается за подсчёты.) Масло сливочное... гм... почём это у нас сегодня масло-то было? Ладно, запишем шестнадцать франков сорок сантимов... Яйца, восемнадцать франков... Баранья ножка... гм... пусть будет пятьдесят два франка... и это ещё по-божески...

Возвращается Мадлен.

МАДЛЕН. Ох, подруга, плохи наши дела...

АДЕЛЬ. Что там ещё стряслось-то?

МАДЛЕН. А то самое, чего я и опасалась, ругаются.

АДЕЛЬ. Насчёт чего?

МАДЛЕН. Да всё та же история, насчёт отъезда завтрашнего... И теперь уже, представь, месьё выступает, мол, раз она не смогла подыскать себе нового дворецкого, стало быть, завтра они никуда не едут. Вроде в Довиле он собирался всяких важных гостей принимать, и без лакея за столом никак не обойтись. Он это прямо при мне выложил и ещё добавил, что вовсе не хотел меня обидеть. Ну, ты ж понимаешь, я как могла подыграла... Дескать, вполне разделяю мнение месьё, а ей говорю, мол, такой великосветской даме как мадам, никак не пристало появляться там без дворецкого. Да ведь у неё, сама знаешь, одно на уме, только бы отвалить поскорей... И видела бы ты, какую она рожу скорчила!

АДЕЛЬ. Такой удобный случай подвернулся, надо уж было ей всё выложить как есть...

МАДЛЕН. Ещё успеется. Говорю тебе, положись на меня. Когда он говорит: «белое», она может хоть сто раз кряду твердить: «чернее чёрного», всё равно по-его выйдет.

АДЕЛЬ. А ну как наоборот?

МАДЛЕН. Ой, я тебя умоляю... Если уж она психует, непременно уступит!.. Другое дело, когда она вся из себя любезная такая, тут ему сдаваться, а коли кричит, стало быть, не уверена... и тогда над ней в два счёта верх одержать можно! Брось, я ж её как облупленную знаю. Подождём ещё минуток десять, и всё будет в порядке!

Пауза.

АДЕЛЬ. Послушай-ка, я вот хочу у тебя две вещи спросить...

МАДЛЕН. Валяй, подруга.

АДЕЛЬ. Во-первых, семь плюс восемь...

МАДЛЕН. Часто пятнадцать бывает...

АДЕЛЬ. Спасибо... и ещё, как ты думаешь, они что, и вправду, друг дружку любят, а?

МАДЛЕН. Любят?.. Они?!.. Ну ты скажешь, подруга! Да у них других причин навалом, чтобы вместе-то быть, к чему им ещё и любить? У неё только одно на уме, как бы его окрутить, да замуж за него выскочить... За три года, что они вместе, она только этим и занимается, всё другое по боку. Даже театр, и тот совсем забросила...

АДЕЛЬ. Если вспомнить, что она там изображала, так для театра-то невелика потеря...

МАДЛЕН. Ну знаешь, если все, кого Бог талантом обидел, станут из театра уходить... Нет, что ни говори, но уж с её-то стороны это была настоящая жертва, тут сомневаться не приходится... И потом, если верить тому, что она рассказала мне как-то вечером, у неё ведь даже нет уверенности, что он ей руку и сердце-то предложит. Говорила, якобы даже ангажемент в каком-то знаменитом театре разорвала, только вот из головы выскочило в каком. Сама видишь, как она светскую даму из себя корчит, даже уж сколько времени как и стричься перестала. Ясно, мадам Монтиньяк стать не терпится... Да только самое смешное, у меня такое впечатление, что чем больше она из кожи вон лезет, тем меньше толку, он-то от этого только холодней делается... Хотя, похоже, и бросать её тоже вроде не собирается... Понятно, такая шикарная любовница, элегантная дама и всё такое прочее, при его положении в обществе это очень даже лестно. Только вот насчёт любви, тут этим и не пахнет. В общем, может, они бы и полюбили друг друга, чего не бывает, не будь у них столько других причин друг за дружку держаться. Понимаешь, по-моему, если у людей больше одной причины, чтобы любить, стало быть, настоящей любви здесь быть никак не может.

АДЕЛЬ. Ты умная, да?

МАДЛЕН. Уж во всяком случае, не дура...

АДЕЛЬ Тогда скажи, как ты думаешь, удастся ей всё-таки охомутать его или нет?

МАДЛЕН. Кто знает... подождём, пока он к ней вконец охладеет, там будет видно...

Звонок в дверь.

АДЕЛЬ. Кто бы это мог быть... Для моего вроде ещё рановато.

Идёт и открывает дверь, что ведёт из кухни на улицу. Появляется Дезире. Это мужчина лет тридцати пяти с характерной внешностью лакея — настолько, насколько человек вообще может иметь внешность лакея. В руках у него небольшой чемоданчик.

ДЕЗИРЕ. Это особняк мадам Клери?

АДЕЛЬ. Да, он и есть.

ДЕЗИРЕ. Я пришёл предложить свои услуги в качестве дворецкого.

МАДЛЕН и АДЕЛЬ. О-о-охх!!..

Этот возглас прозвучал настолько громко, что не на шутку перепугал вновь пришедшего.

ДЕЗИРЕ. Что это с вами?.. Похоже, я опоздал?

МАДЛЕН. Ах, что вы, нет, вовсе нет, совсем напротив, вы вовремя и как нельзя кстати! Пойду немедленно доложу мадам. А кто вас прислал?

ДЕЗИРЕ. Контора по найму прислуги, что на улице Буассьер, куда обращалась эта дама. Я узнал об этом только нынче вечером, в восемь, по пневматической почте, там было сказано, что можно представиться до одиннадцати.

МАДЛЕН. Да-да, конечно, всё как нельзя лучше. К тому же вас здесь ждут. Присядьте на минутку, пойду доложу мадам.